Неточные совпадения
Я скоро нашел его: он с другими мальчиками играл у церковной паперти
в бабки. Я отозвал его
в сторону и, задыхаясь и путаясь
в речах, сказал ему, что мои родные гневаются на меня за то, что я отдал часы, и что если он согласится мне их возвратить, то я ему с охотой заплачу за них деньгами… Я, на всякий случай, взял с собою старинный, елизаветинский рубль [Елизаветинский рубль — старинный серебряный рубль, отчеканенный при
императрице Елизавете Петровне (1741–1761).], весь мой наличный капитал.
Но даже если мы оставим
в стороне это обстоятельство, то и тогда нельзя не видеть, что образ мыслей и воззрений
императрицы не мог не иметь сильного влияния на дух журнала, издававшегося одним из приближенных к ней лиц и которого большую часть она сама наполняла своими литературными трудами.
Все верные наши подданные решились принять
сторону великой княжны, находившейся
в гонении со времени кончины матери ее, покойной
императрицы Елизаветы Петровны.
Если б избранный сердцем Елизаветы был такой же ничтожный человек, как муж ее двоюродной сестры Прасковьи Ивановны, по всей вероятности, тайный брак ее с Шубиным не встретил бы препятствий со
стороны императрицы; но энергический прапорщик казался опасным, он был любим товарищами, имел большое влияние на солдат, через него Елизавета сблизилась с гвардейцами и вступила с ними
в такие же отношения,
в каких находилась прежде с слобожанами Покровской и Александровской слободы: крестила у них детей, бывала на их свадьбах; солдат-именинник приходил к ней, по старому обычаю, с именинным пирогом и получал от нее подарки и чарку анисовки, которую, как хозяйка, Елизавета и сама выпивала за здоровье именинника.
На медалях, выбитых
в честь коронации Екатерины, на лицевой
стороне был изображен бюст
императрицы, на другой
стороне были надписи: — вверху — «За спасение веры и отечества», внизу — «Коронована
в Москве сентября 22 дня 1762 года».
Екатерина принуждена была скрывать сочувствие свое к канцлеру, которое могло,
в случае, если бы слухи о нем дошли до
императрицы, сильно повредить и ей и Бестужеву. Против Шуваловых она могла действовать только орудием светской женщины. Она на каждом шагу выказывала им величайшее презрение, отыскивая их смешные
стороны, и преследовала их своими насмешками и сарказмами, которые повторялись по всему городу.
Во время шествия
императрицы из Успенского собора
в Архангельский сопровождавший ее канцлер, по примеру предшествовавших коронаций, бросал по обе
стороны пути золотые и серебряные жетоны.
Затеянное Иваном Павловичем Кутайсовым сватовство графа Казимира Нарцисовича Свенторжецкого, как мы уже сказали, подвигалось черепашьим шагом, так как, с одной
стороны, Зинаида Владимировна сторонилась графа, думая сделать этим угодное
императрице, решившей уже бесповоротно брак своей любимицы с Виктором Павловичем Олениным, отношения которого, впрочем, к его будущей невесте изменились лишь разве
в том смысле, что ему часто и иногда довольно долго приходилось беседовать с нею на придворных вечерах и балах.
На коронационных медалях на одной
стороне находился портрет государыни, на другой тоже портрет государыни с изображением промысла Божия
в легком облаке, возлагающего на нее корону, а внизу надпись: «Коронована
в Москве
в 1742 году». У жетонов с одной
стороны была оттиснута корона с надписью кругом: «Благодать от Вышнего», на другой надпись: «Елизавета
императрица, коронована
в Москве
в 1742 году».
С одной
стороны была изображена
императрица, а с другой — надпись о том, что она соблаговолила посетить монетный двор,
в сопровождении графа Фалькенштейна.
Австрийский император Иосиф II не устоял против соблазнительной перспективы поделить Турцию и заключил с русской
императрицей секретный договор, которым договаривающиеся
стороны взаимно обязались помогать друг другу
в войне с Оттоманской империей, присоединить
в случае успеха пограничные к их империям области, восстановить Грецию и образовать из Молдавии, Валахии и Бессарабии отдельную монархию, под скипетром государя греко-российского вероисповедания.
В большой тронной зале Зимнего дворца император и
императрица сидели рядом на троне, по
сторонам которого стояли чины синода и сената.
Он понимал, что у трона великой государыни он стоит целой головой выше всех других сановников, мало того, что эти сановники пресмыкаются у его ног только потому, что он взыскан милостями
императрицы; и при малейшем неудовольствии с ее
стороны готовы первыми бросить
в него грязью.
Зная силу Бирона, любимца ее и вместе главы немецкой партии, опиравшейся на престол, посох новгородского архипастыря и ужас целого народа, хитрый министр тайно действовал
в пользу этой
стороны, но явно не грубил русской партии, которой предводителем был Волынской, имевший за собою личные заслуги, отважный и благородный дух, дружбу нескольких патриотов, готовых умереть с ним
в правом деле, русское имя и внимание
императрицы, до тех пор, однако ж, надежное, пока не нужно было решать между двумя соперниками.