Неточные совпадения
Но эта первая
буря мало подействовала на меня: не бывши никогда
в море, я думал, что это так должно быть, что иначе не бывает, то есть что корабль всегда раскачивается на обе
стороны, палуба вырывается из-под ног и море как будто опрокидывается на голову.
9-го мы думали было войти
в Falsebay, но ночью проскользнули мимо и очутились миль за пятнадцать по ту
сторону мыса. Исполинские скалы, почти совсем черные от ветра, как зубцы громадной крепости, ограждают южный берег Африки. Здесь вечная борьба титанов — моря, ветров и гор, вечный прибой, почти вечные
бури. Особенно хороша скала Hangklip. Вершина ее нагибается круто к средине, а основания выдается
в море. Вершины гор состоят из песчаника, а основания из гранита.
Невдалеке от нас на поверхности спокойной воды вдруг появился какой-то предмет. Это оказалась голова выдры, которую крестьяне
в России называют «порешней». Она имеет длинное тело (1 м 20 см), длинный хвост (40 см) и короткие ноги, круглую голову с выразительными черными глазами, темно-бурую блестящую шерсть на спине и с боков и серебристо-серую на нижней
стороне шеи и на брюхе. Когда животное двигается по суше, оно сближает передние и задние ноги, отчего тело его выгибается дугою кверху.
Лесной великан хмурился и только солидно покачивался из
стороны в сторону. Я вспомнил пургу около озера Ханка и снежную
бурю при переходе через Сихотэ-Алинь. Я слышал, как таза подкладывал дрова
в огонь и как шумело пламя костра, раздуваемое ветром. Потом все перепуталось, и я задремал. Около полуночи я проснулся. Дерсу и Китенбу не спали и о чем-то говорили между собой. По интонации голосов я догадался, что они чем-то встревожены.
— А вот мой личный враг идет, — промолвил он, вдруг вернувшись ко мне, — видите этого толстого человека с
бурым лицом и щетиной на голове, вон что шапку сгреб
в руку да по стенке пробирается и на все
стороны озирается, как волк?
Олентьев и Марченко не беспокоились о нас. Они думали, что около озера Ханка мы нашли жилье и остались там ночевать. Я переобулся, напился чаю, лег у костра и крепко заснул. Мне грезилось, что я опять попал
в болото и кругом бушует снежная
буря. Я вскрикнул и сбросил с себя одеяло. Был вечер. На небе горели яркие звезды; длинной полосой протянулся Млечный Путь. Поднявшийся ночью ветер раздувал пламя костра и разносил искры по полю. По другую
сторону огня спал Дерсу.
Горы с левой
стороны долины состоят из базальтовой лавы, которая
в обнажениях, под влиянием атмосферных явлений, принимает красно-бурую окраску. По вершинам их кое-где по склонам виднеются осыпи. Издали они кажутся серыми плешинами. Эти сопки изрезаны распадками и покрыты дубовым редколесьем.
Она вся превратилась
в водяные бугры, которые ходили взад и вперед, желтые и
бурые около песчаных отмелей и черные посредине реки; она билась, кипела, металась во все
стороны и точно стонала; волны беспрестанно хлестали
в берег, взбегая на него более чем на сажень.
Лошади тихо двигались «глубже
в тень», слегка покачиваясь и похрапывая. Дорожка, по которой они выступали, внезапно повернула
в сторону и вдалась
в довольно тесное ущелье. Запах вереска, папоротника, смолы сосновой, промозглой, прошлогодней листвы так и сперся
в нем — густо и дремотно. Из расселин
бурых крупных камней било крепкой свежестью. По обеим
сторонам дорожки высились круглые бугры, поросшие зеленым мохом.
То задувал с северо-запада, со
стороны степи, свирепый ураган; от него верхушки деревьев раскачивались, пригибаясь и выпрямляясь, точно волны
в бурю, гремели по ночам железные кровли дач, и казалось, будто кто-то бегает по ним
в подкованных сапогах; вздрагивали оконные рамы, хлопали двери, и дико завывало
в печных трубах.
Последние строчки особенно понятны, — постоянный сотрудник и редактор «Русской мысли» М.Н. Ремезов занимал, кроме того, важный пост иностранного цензора, был
в больших чинах и пользовался влиянием
в управлении по делам печати, и часто, когда уж очень высоко ставил парус
В.А. Гольцев, бурный вал со
стороны цензуры налетал на ладью «Русской мысли», и М.Н. Ремезов умело «отливал воду», и ладья благополучно миновала
бури цензуры и продолжала плыть дальше, несмотря на то, что, по словам М.Н. Ремезова...
К вечеру
буря утихла, и ветер оборотился
в противную
сторону.
Только одна Нюша оставалась прежней Нюшей — развей горе веревочкой, — хотя и приставала к бабушке с разговорами о платьях. Несмотря на размолвки отцов, Нюша и Феня остались неразлучны по-прежнему и частили одна к другой, благо свободного времени не занимать стать. Эти молодые особы смотрели на совершившееся около них с своей точки зрения и решительно не понимали поведения стариков, которые расползлись
в разные
стороны, как окормленные
бурой тараканы.
Один из них, закутанный
в широкий охабень, ехал впереди на борзом вороном коне и, казалось, совершенно не замечал, что метель становится час от часу сильнее; другой,
в нагольном тулупе, сверх которого надет был нараспашку кафтан из толстого белого сукна, беспрестанно останавливал свою усталую лошадь, прислушивался со вниманием, но, не различая ничего, кроме однообразного свиста
бури, с приметным беспокойством озирался на все
стороны.
Прими с улыбкою, мой друг,
Свободной музы приношенье:
Тебе я посвятил изгнанной лиры пенье
И вдохновенный свой досуг.
Когда я погибал, безвинный, безотрадный,
И шепот клеветы внимал со всех
сторон,
Когда кинжал измены хладный,
Когда любви тяжелый сон
Меня терзали и мертвили,
Я близ тебя еще спокойство находил;
Я сердцем отдыхал — друг друга мы любили:
И
бури надо мной свирепость утомили,
Я
в мирной пристани богов благословил.
Перед ореховым гладким столом сидела толстая женщина, зевая по
сторонам, добрая женщина!.. жиреть, зевать, бранить служанок, приказчика, старосту, мужа, когда он
в духе… какая завидная жизнь! и всё это продолжается сорок лет, и продолжится еще столько же… и будут оплакивать ее кончину… и будут помнить ее, и хвалить ее ангельский нрав, и жалеть… чудо что за жизнь! особливо как сравнишь с нею наши
бури, поглощающие целые годы, и что еще ужаснее — обрывающие чувства человека, как листы с дерева, одно за другим.
Видна была на той
стороне по скату рожь — и копны, и снопы там, сям, точно раскиданные
бурей, и только что скошенная,
в рядах; и овес уже поспел и теперь на солнце отсвечивал, как перламутр.
Крылья у ней кругловатые, желто-бурые, с черными пятнушками, правильно расположенными, как будто
в графах; испод же крыльев, по Блуменбаху, «имеет на каждой
стороне по 21 пятну серебряному», но
в действительности цвет их похож не на серебро, а на перламутр.
Она лежала по обе
стороны реки, громадная,
бурая, сожжённая солнцем, и только там, далеко на горизонте, еле видное старческим глазом, пышно волновалось золотое море пшеницы и прямо
в него падало ослепительно яркое небо.
В этой борьбе прошел час, другой, третий… Эти часы казались веками. Наконец ураган стал стихать, вернее, корвет все более и более удалялся от него. Страшное облако,
в середине которого виднелось синее небо, которое моряки называют «глазом
бури», значительно удалилось… Гром уже грохотал
в стороне, и молния сверкала не над «Коршуном». Волны были меньше.
— Умалился корабль, очень умалился, — скорбно промолвил Николай Александрыч. — Которых на земле не стало, которые по дальним местам разошлись. Редко когда больше двадцати божьих людей наберется… Нас четверо, из дворни пять человек, у Варварушки
в богадельне семеро. Еще человека два-три со
стороны. Не прежнее время, сестрица. Теперь, говорят, опять распыхались злобой на божьих людей язычники, опять иудеи и фарисеи воздвигают
бурю на Христовы корабли. Надо иметь мудрость змиину и как можно быть осторожней.
Начинало светать, но
буря не унималась. Ветер с воем носился по лесу, поднимая с земли целые облака снежной пыли. Они зарождались вихрями, потом превращались
в длинные белые языки, которые вдруг внезапно припадали к земле и тотчас вновь появлялись где-нибудь
в стороне в виде мечущихся туманных привидений.
С правой
стороны вплотную к реке подходят горы Чжангда Гуляни, состоящие из зеленокаменного порфирита с большими шлирами красно-бурого цвета, которые входят
в толщу основной, породы то горизонтальными клиньями, то вертикальными куполообразными массами.
— Почему нет? твоя сестра и генеральша разве не обе одинаково прекрасны? Здесь больше силы, — она дольше проскачет, — сказал он, показывая головкою тросточки на взнузданного
бурого коня, — а здесь из очей пламя бьет, из ноздрей дым валит. Прощай, — добавил он, зевнув. — Да вот еще что. Генерал-то Синтянин, я слышал, говорил тебе за ужином, что он едет для каких-то внушений
в стороне, где мое имение, — вот тебе хорошо бы с ним примазаться! Обдумай-ко это!
Небо ясно, солнце печет. Во все
стороны тускнеет просторная степь, под теплым ветерком колышется сухая, порыжелая трава. Вдали отлогие холмы, по степи маячат одинокие всадники-буряты, виднеются стада овец и двугорбых верблюдов. Денщик смотрителя, башкир Мохамедка, жадно смотрит
в окно с улыбкою, расплывшеюся по плоскому лицу с приплюснутым носом.
Вдруг мчавшаяся батарея стала задерживаться. Казаки-буряты натягивали поводья, лошади заезжали
в сторону, орудия остановились. Громко ругаясь, проехал офицер-артиллерист.
И
в обратную
сторону опять замелькали
в пыли орудия, и запрыгали темные лица
бурятов с приплюснутыми носами.
При малейшем возражении и отказе со
стороны графа, она поднимала такую
бурю, бросалась на пол, билась руками и ногами и так неистово кричала, что Алексей Андреевич кончал тем, что исполнял каприз «взбалмошной девчонки», как он обзывал, и то не
в глаза, Татьяну Борисовну.
Самый вид жилища горячо любимого им существа, казалось, вносил, с одной
стороны, успокоение
в его измученное сердце, а, с другой, между тем поднимал
в нем целую
бурю.
Николай Павлович побледнел: назначенное через два часа свидание,
в связи с приездом отца Натальи Федоровны и его сватовством, хотя и
стороной, снова подняло
в душе идеалиста Зарудина целую
бурю вчерашних сомнений. Как человек крайностей, он не сомневался долее, что отец и дочь, быть может, по предварительному уговору — и непременно так, старался уверить он сам себя — решились расставить ему ловушку, гнусную ловушку, — пронеслось
в его голове.
Известие об этой помолвке подняло целую
бурю в обеих семьях. Со всех
сторон посыпались уговоры и предостережения. Даже мать и отчим Станиславы были против брака, но общее сопротивление только раздувало страсть молодых людей. Несмотря ни на что, они поставили на своем, и через полгода Иван Осипович Лысенко ввел
в свой дом молодую жену.