Неточные совпадения
Сабля поместилась также
в спальне, повиснувши
на гвозде невдалеке от
кровати.
И я написал последний стих. Потом
в спальне я прочел вслух все свое сочинение с чувством и жестами. Были стихи совершенно без размера, но я не останавливался
на них; последний же еще сильнее и неприятнее поразил меня. Я сел
на кровать и задумался…
— Не знаю, — ответил Самгин, невольно поталкивая гостя к двери, поспешно думая, что это убийство вызовет новые аресты, репрессии, новые акты террора и, очевидно, повторится пережитое Россией двадцать лет тому назад. Он пошел
в спальню, зажег огонь, постоял у постели жены, — она спала крепко, лицо ее было сердито нахмурено. Присев
на кровать свою, Самгин вспомнил, что, когда он сообщил ей о смерти Маракуева, Варвара спокойно сказала...
Везде почерневшие, массивные, дубовые и из черного дерева кресла, столы, с бронзовой отделкой и деревянной мозаикой; большие китайские вазы; часы — Вакх, едущий
на бочке; большие овальные,
в золоченых,
в виде веток, рамах, зеркала; громадная
кровать в спальне стояла, как пышный гроб, покрытый глазетом.
Марья отворила мне дверь
в коридорчик, и я скользнул
в спальню Татьяны Павловны —
в ту самую каморку,
в которой могла поместиться одна лишь только
кровать Татьяны Павловны и
в которой я уже раз нечаянно подслушивал. Я сел
на кровать и тотчас отыскал себе щелку
в портьере.
Вскочив
в спальню и наткнувшись
на кровать, я тотчас заметил, что есть дверь из
спальни в кухню, стало быть был исход из беды и можно было убежать совсем, но — о ужас! — дверь была заперта
на замок, а
в щелке ключа не было.
Вспоминая вчерашний вечер, проведенный у Корчагиных, богатых и знаменитых людей,
на дочери которых предполагалось всеми, что он должен жениться, он вздохнул и, бросив выкуренную папироску, хотел достать из серебряного портсигара другую, но раздумал и, спустив с
кровати гладкие белые ноги, нашел ими туфли, накинул
на полные плечи шелковый халат и, быстро и тяжело ступая, пошел
в соседнюю с
спальней уборную, всю пропитанную искусственным запахом элексиров, одеколона, фиксатуаров, духов.
Он провел панов
в комнатку направо, не
в ту,
в большую,
в которой собирался хор девок и накрывался стол, а
в спальную,
в которой помещались сундуки, укладки и две большие
кровати с ситцевыми подушками горой
на каждой.
Она увидела, что идет домой, когда прошла уже ворота Пажеского корпуса, взяла извозчика и приехала счастливо, побила у двери отворившего ей Федю, бросилась к шкапчику, побила высунувшуюся
на шум Матрену, бросилась опять к шкапчику, бросилась
в комнату Верочки, через минуту выбежала к шкапчику, побежала опять
в комнату Верочки, долго оставалась там, потом пошла по комнатам, ругаясь, но бить было уже некого: Федя бежал
на грязную лестницу, Матрена, подсматривая
в щель Верочкиной комнаты, бежала опрометью, увидев, что Марья Алексевна поднимается,
в кухню не попала, а очутилась
в спальной под
кроватью Марьи Алексевны, где и пробыла благополучно до мирного востребования.
В спальне — огромная, тоже красного дерева
кровать и над ней ковер с охотничьим рогом, арапниками, кинжалами и портретами борзых собак. Напротив — турецкий диван; над ним масляный портрет какой-то очень красивой амазонки и опять фотографии и гравюры. Рядом с портретом Александра II
в серой визитке, с собакой у ног — фотография Герцена и Огарева, а по другую сторону — принцесса Дагмара с собачкой
на руках и Гарибальди
в круглой шапочке.
Раз ночью Харитина ужасно испугалась. Она только что заснула, как почувствовала, что что-то сидит у ней
на кровати. Это была Серафима. Она пришла
в одной рубашке, с распущенными волосами и, кажется, не понимала, что делает. Харитина взяла ее за руку и, как лунатика, увела
в ее
спальню.
Больная лежала
в спальне на своей
кровати, со стиснутыми зубами и закатившимися глазами. Около нее стояла девочка-подросток и с умоляющим отчаянием посмотрела
на доктора.
В спальне возвышалась узкая
кровать под пологом из стародавней, весьма добротной полосатой материи; горка полинялых подушек и стеганое жидкое одеяльце лежали
на кровати, а у изголовья висел образ Введение во храм Пресвятой Богородицы, тот самый образ, к которому старая девица, умирая одна и всеми забытая,
в последний раз приложилась уже хладеющими губами.
Она привела его
в свою комнату, убранную со всей кокетливостью
спальни публичного дома средней руки: комод, покрытый вязаной — скатертью, и
на нем зеркало, букет бумажных цветов, несколько пустых бонбоньерок, пудреница, выцветшая фотографическая карточка белобрысого молодого человека с гордо-изумленным лицом, несколько визитных карточек; над
кроватью, покрытой пикейным розовым одеялом, вдоль стены прибит ковер с изображением турецкого султана, нежащегося
в своем гареме, с кальяном во рту;
на стенах еще несколько фотографий франтоватых мужчин лакейского и актерского типа; розовый фонарь, свешивающийся
на цепочках с потолка; круглый стол под ковровой скатертью, три венских стула, эмалированный таз и такой же кувшин
в углу
на табуретке, за
кроватью.
А
на Малой Ямской, которую посещают солдаты, мелкие воришки, ремесленники и вообще народ серый и где берут за время пятьдесят копеек и меньше, совсем уж грязно и скудно: пол
в зале кривой, облупленный и занозистый, окна завешены красными кумачовыми кусками;
спальни, точно стойла, разделены тонкими перегородками, не достающими до потолка, а
на кроватях, сверх сбитых сенников, валяются скомканные кое-как, рваные, темные от времени, пятнистые простыни и дырявые байковые одеяла; воздух кислый и чадный, с примесью алкогольных паров и запаха человеческих извержений; женщины, одетые
в цветное ситцевое тряпье или
в матросские костюмы, по большей части хриплы или гнусавы, с полупровалившимися носами, с лицами, хранящими следы вчерашних побоев и царапин и наивно раскрашенными при помощи послюненной красной коробочки от папирос.
Мы по-прежнему ходили к нему всякий день и видели, как его мыли; но сначала я смотрел
на все без участья: я мысленно жил
в спальной у моей матери, у
кровати больной.
Калиновичу возвратилась было надежда заснуть, но снова вошли судья и исправник, которые,
в свою очередь, переодевшись
в шелковые, сшитые из старых, жениных платьев халаты и
в спальные, зеленого сафьяна, сапоги, уселись
на свою
кровать и начали кашлять и кряхтеть.
Учить лекции и делать чертежи приходилось
в спальне, сидя боком
на кровати и опираясь локтями
на ясеневый шкафчик, где лежали обувь и туалетные принадлежности.
Прежняя обыкновенная печь
в спальне заменилась затейливым камином, и
в конце концов брачная
кровать молодых представляла нечто невероятное: она была широчайшая, из цельного красного дерева, и
в обеих спинках ее были вделаны огромные зеркала, так что всякий, ложившийся
на эту
кровать, видел себя с головы до ног.
Она лежала
на широкой
кровати, положив под щеку маленькие ладошки, сложенные вместе, тело ее спрятано под покрывалом, таким же золотистым, как и все
в спальне, темные волосы, заплетенные
в косу, перекинувшись через смуглое плечо, лежали впереди ее, иногда свешиваясь с
кровати на пол.
Они, получая «Ниву» ради выкроек и премий, не читали ее, но, посмотрев картинки, складывали
на шкаф
в спальне, а
в конце года переплетали и прятали под
кровать, где уже лежали три тома «Живописного обозрения». Когда я мыл пол
в спальне, под эти книги подтекала грязная вода. Хозяин выписывал газету «Русский курьер» и вечерами, читая ее, ругался...
Фельетонов «Московского листка» не хватало
на вечер, я предложил читать журналы, лежавшие
в спальне под
кроватью, молодая хозяйка недоверчиво сказала...
Ровно
в шесть часов вечера приехал добродушный немец
в Голубиную Солободку, к знакомому домику; не встретив никого
в передней,
в зале и гостиной, он хотел войти
в спальню, но дверь была заперта; он постучался, дверь отперла Катерина Алексевна; Андрей Михайлыч вошел и остановился от изумления: пол был устлан коврами; окна завешены зелеными шелковыми гардинами; над двуспальною
кроватью висел парадный штофный занавес;
в углу горела свечка, заставленная книгою; Софья Николавна лежала
в постели,
на подушках
в парадных же наволочках, одетая
в щегольской, утренний широкий капот; лицо ее было свежо, глаза блистали удовольствием.
Гости отправились
в спальню и поострили там насчет женских туфель, ковра между обеими постелями и серой блузы, которая висела
на спинке
кровати. Им было весело оттого, что упрямец, презиравший
в любви все обыкновенное, попался вдруг
в женские сети так просто и обыкновенно.
Ни сада, ни театра, ни порядочного оркестра; городская и клубная библиотеки посещались только евреями-подростками, так что журналы и новые книги по месяцам лежали неразрезанными; богатые и интеллигентные спали
в душных, тесных
спальнях,
на деревянных
кроватях с клопами, детей держали
в отвратительно грязных помещениях, называемых детскими, а слуги, даже старые и почтенные, спали
в кухне
на полу и укрывались лохмотьями.
Она взяла меня за руку и повела за собой через узенький коридор
в спальню хозяев. Здесь были Соколов, Соколова и Чернов. Соколов сидел
на кровати, сложив руки ладонями и повернув к открытым дверям свое грубоватое серьезное лицо. Соколова кинула
на Досю вопросительный и беспокойный взгляд, Чернов сидел
на подоконнике, рядом с молоденьким студентом Кучиным.
Бледный, встревоженный хозяин, вздыхая и покачивая головой, вернулся к себе
в спальню. Тетке жутко было оставаться
в потемках, и она пошла за ним. Он сел
на кровать и несколько раз повторил...
Я спал вместе с отцом и матерью
в их
спальной, и кроватка моя стояла возле их
кровати; дверь стали запирать изнутри
на крючок, и позади ее
в коридорчике спала ключница Пелагея, для того чтобы убежать сонному не было мне никакой возможности.
Он сбегал во дворец
в спальню, где стояли две узких пружинных
кровати со скомканным бельем и
на полу была навалена груда зеленых яблок и горы проса, приготовленного для будущих выводков, вооружился мохнатым полотенцем, а подумав, захватил с собой и флейту, с тем чтобы
на досуге поиграть над водною гладью.
У другого конца
кровати сидел, заложив ногу
на ногу, Дюрок, дон Эстебан стоял посредине
спальни. У стола доктор возился с лекарствами. Капитан Орсуна ходил из угла
в угол, заложив за широкую спину обветренные, короткие руки. Молли была очень нервна, но улыбалась, когда я вошел.
Рассказывали потом, что, когда камердинер вбежал
в спальню на сильный звон колокольчика, он нашел Ивана Матвеича не
на кровати, а
в двух шагах от нее. И будто он сидел
на полу, скорчившись, и два раза сряду повторил: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» И будто это были его последние слова. Но я не могу этому верить. С какой стати он заговорил бы по-русски
в такую минуту и
в таких выражениях!
Женщина раздела меня до белья и положила
на широкую
кровать, и я
в ту же минуту заснул. Проснувшись при полном свете дня, я узнал, что комната моего отдыха была
спальня Ал. Н. Зыбиной.
Располагалась она
на ночлег против
кровати матери
на длинном диване, и тут я старался пробраться
в спальню и упросить бабушку (подобно детям Борисовых, мы звали Веру Александровну бабушкой) рассказать сказочку, которые рассказывать она была великая мастерица.
Не прошло и двух минут, как, надев сапоги и халат, я уже тихонько отворял дверь
в спальню матери. Бог избавил меня от присутствия при ее агонии; она уже лежала
на кровати с ясным и мирным лицом, прижимая к груди большой серебряный крест. Через несколько времени и остальные члены семейства, начиная с отца, окружили ее одр. Усопшая и
на третий день
в гробу сохранила свое просветленное выражение, так что несловоохотливый отец по окончании панихиды сказал мне: «Я никогда не видал более прекрасного покойника».
— Прощайте, прощайте, — повторил торопливо Эльчанинов и забыл даже напомнить им беречь Анну Павловну и слушаться ее. Надев теплый дорожный сюртук, он вошел
в спальню больной. Анна Павловна сидела
на кровати. Савелий стоял у окна
в задумчивости.
Спальня младшего возраста долго не могла угомониться. Старички
в одних рубашках перебегали с
кровати на кровать, слышался хохот, шум возни, звонкие удары ладонью по голому телу. Только через час стал затихать этот кавардак и умолк сердитый голос воспитателя, окликавшего шалунов по фамилиям.
Ольга Ивановна сидела за перегородкой
на кровати и, перебирая пальцами свои прекрасные льняные волосы, воображала себя то
в гостиной, то
в спальне, то
в кабинете мужа; воображение уносило ее
в театр, к портнихе и к знаменитым друзьям.
В спальне она, чтобы похоже было
на пещеру, задрапировала потолок и стены темным сукном, повесила над
кроватями венецианский фонарь, а у дверей поставила фигуру с алебардой.
Он ввел меня
в спальню.
На широкой двуспальной
кровати, согнувшись, головою к стене, неподвижно лежала молодая женщина. Я взялся за пульс, — рука была холодна и тяжела, пульса не было; я положил молодую женщину
на спину, посмотрел глаз, выслушал сердце… Она была мертва. Я медленно выпрямился.
Она громко окликнула акушерку — та не откликнулась.
В испуге и волнении стремительно вскочила больная с
кровати и, как была,
на босую ногу, опрометью кинулась вон из
спальни. Спешно перебежав две смежные комнаты, Нюта влетела
в гостиную. Там стоял Полояров,
в своей собачьей чуйке, с шапкой
в руках, а рядом акушеркина кухарка
в платке и шугае. Сама же акушерка укутывала
в салоп младенца.
Это чувство сонливости все сильнее и сильнее охватывало воспитанницу; неотразимо потянуло Машу броситься
в спальню, ничком ринуться
на кровать и заснуть, забыться вплоть до самого ужина.
Тихо, осторожно и ловко, с опытностию людей, переносивших раненых, они внесли недышащую Катерину Астафьевну
в ее
спальню и положили
на кровать.
Когда Серафима надела капот — голубой с кружевом, еще из своего приданого — и подошла к трюмо, чтобы распустить косу, она, при свете одной свечи, стоявшей
на ночном столике между двумя
кроватями, глядела
на отражение
спальни в зеркале и
на свою светлую, рослую фигуру, с обнаженной шеей и полуоткрытыми руками.
В этой
спальне прошла ее замужняя жизнь. Все
в ней было ее, данное за ней из родительского дома. Обе ореховые
кровати, купленные
на ярмарке
в Нижнем у московского мебельщика Соловьева с «Устретенки», как произносила ее мать; вот это трюмо оттуда же; ковер, кисейные шторы, отделка мебели из «морозовского» кретона, с восточными разводами… И два золоченых стульчика
в углу около пялец… К пяльцам она не присаживалась с тех пор, как вышла замуж.
Глаза Евлампия Григорьевича загорелись
в полутьме
спальни. Он все еще был во фраке. Корпусом он наклонился вперед и
на цыпочках подходил к
кровати.
В спальне жены он не был больше месяца. Лицо его смутило Марью Орестовну. Оно казалось ей слишком возбужденным.
Тася вернулась
в спальню матери. Комната выходила
на балкон,
в палисадник. Из широкого итальянского окна веяло холодом. Свеча,
в низком подсвечнике с белым абажуром, стояла одиноко
на овальном столе у ширм красного дерева; за ними помещалась
кровать. Она заглянула за ширмы.
Открытое настежь окно
спальни, зеленые ветки, заглядывающие
в это окно, утреннюю свежесть, запах тополя, сирени и роз,
кровать, стул и
на нем платье, которое вчера шуршало, туфельки, часики
на столе — всё это нарисовал он себе ясно и отчетливо, но черты лица, милая сонная улыбка, именно то, что важно и характерно, ускользало от его воображения, как ртуть из-под пальца.
Выругал я ее и говорю: «Коли вы, сударыня, еще хоть один раз помянете мне об этой мерзости, так я себя не пожалею и назло вам удавлюсь, да не у себя
в комнате, а у вас
в спальне, над вашей
кроватью и
на вашем же полотенце».
Спальня эта была довольно большой комнатой, помещавшейся
в глубине дома, невдалеке от
спальни отца и матери, с двумя окнами, выходившими
в сад, завешанными белыми шторами. Сальная свеча, стоявшая
на комоде, полуосвещала ее, оставляя темными углы. Обставлена она была массивною мебелью
в белоснежных чехлах, такая же белоснежная
кровать стояла у одной из стен, небольшой письменный стол и этажерка с книгами и разными безделушками — подарками баловника-отца, довершали ее убранство.
В то время, когда уже довольно позднее, но сумрачное петербургское утро пробилось сквозь опущенные гардины
спальни молодой женщины и осветило ее лежащею
на кровати с открытыми опухшими от слез, отяжелевшими от бессонной ночи глазами, граф Владимир Петрович только что уснул у себя
в кабинете тем тяжелым сном кутившего всю ночь человека, которым сама природа отмщает человеку за насилие над собою дозволенными излишествами.