Неточные совпадения
Вот как мы сделались приятелями: я встретил Вернера
в С… среди многочисленного и шумного круга молодежи; разговор принял под
конец вечера философско-метафизическое направление; толковали об убеждениях: каждый был убежден
в разных разностях.
Когда же полковой писарь подал условие и гетьман приложил свою властную руку, он снял с себя чистый булат, дорогую турецкую саблю из первейшего железа, разломил ее надвое, как трость, и кинул врозь, далеко
в разные стороны оба
конца, сказав...
— Наверное — от боли. Тыкалось передним
концом, башкой,
в разные препятствия, испытывало боль ударов, и на месте их образовалось зрительное чувствилище, а?
Он сидел, курил, уставая сидеть — шагал из комнаты
в комнату, подгоняя мысли одну к другой, так провел время до вечерних сумерек и пошел к Елене. На улицах было не холодно и тихо, мягкий снег заглушал звуки, слышен был только шорох, похожий на шепот.
В разные концы быстро шли разнообразные люди, и казалось, что все они стараются как можно меньше говорить, тише топать.
Пушки стреляли не часто, не торопясь и, должно быть,
в разных концах города. Паузы между выстрелами были тягостнее самих выстрелов, и хотелось, чтоб стреляли чаще, непрерывней, не мучили бы людей, которые ждут
конца. Самгин, уставая, садился к столу, пил чай, неприятно теплый, ходил по комнате, потом снова вставал на дежурство у окна. Как-то вдруг
в комнату точно с потолка упала Любаша Сомова, и тревожно, возмущенно зазвучал ее голос, посыпались путаные слова...
Не дай Бог, когда Захар воспламенится усердием угодить барину и вздумает все убрать, вычистить, установить, живо, разом привести
в порядок! Бедам и убыткам не бывает
конца: едва ли неприятельский солдат, ворвавшись
в дом, нанесет столько вреда. Начиналась ломка, паденье
разных вещей, битье посуды, опрокидыванье стульев; кончалось тем, что надо было его выгнать из комнаты, или он сам уходил с бранью и с проклятиями.
Еще более призадумался Обломов, когда замелькали у него
в глазах пакеты с надписью нужное и весьма нужное, когда его заставляли делать
разные справки, выписки, рыться
в делах, писать тетради
в два пальца толщиной, которые, точно на смех, называли записками; притом всё требовали скоро, все куда-то торопились, ни на чем не останавливались: не успеют спустить с рук одно дело, как уж опять с яростью хватаются за другое, как будто
в нем вся сила и есть, и, кончив, забудут его и кидаются на третье — и
конца этому никогда нет!
Надежда Васильевна и Анна Васильевна Пахотины, хотя были скупы и не ставили собственно личность своего братца
в грош, но дорожили именем, которое он носил, репутацией и важностью дома, преданиями, и потому, сверх определенных ему пяти тысяч карманных денег,
в разное время выдавали ему субсидии около такой же суммы, и потом еще, с выговорами, с наставлениями, чуть не с плачем, всегда к
концу года платили почти столько же по счетам портных, мебельщиков и других купцов.
Остальные все продолжали молчать, все глядели и меня разглядывали; но мало-помалу с
разных концов комнаты началось хихиканье, еще тихое, но все хихикали мне прямо
в глаза. Васин и Крафт только не хихикали. С черными бакенами тоже ухмылялся; он
в упор смотрел на меня и слушал.
Писал Макар Иванович из
разных концов России, из городов и монастырей,
в которых подолгу иногда проживал.
Это был очень смелый план, но Хиония Алексеевна не унывала, принимая во внимание то, что Привалов остановился
в рублевом номере, а также некоторые другие материалы, собранные Матрешкой с
разных концов.
Мы должны вернуться назад, к
концу апреля, когда Ляховский начинал поправляться и бродил по своему кабинету при помощи костылей. Трехмесячная болезнь принесла с собой много упущений
в хозяйстве, и теперь Ляховский старался наверстать даром пропущенное время. Он рано утром поджидал Альфонса Богданыча и вперед закипал гневом по поводу
разных щекотливых вопросов, которые засели
в его голове со вчерашнего дня.
— А я тебя раньше, Галактион, очень боялась, — откровенно признавалась она. — И не то чтобы боялась по-настоящему, а так,
разное в голову лезло. Давно бы следовало к тебе переехать — и всему
конец.
А между тем
в тот же день Галактиону был прислан целый ворох всевозможных торговых книг для проверки. Одной этой работы хватило бы на месяц. Затем предстояла сложная поверка наличности с поездками
в разные концы уезда. Обрадовавшийся первой работе Галактион схватился за дело с медвежьим усердием и просиживал над ним ночи. Это усердие не по разуму встревожило самого Мышникова. Он под каким-то предлогом затащил к себе Галактиона и за стаканом чая, как бы между прочим, заметил...
Как
в конце XVIII и начале XIX
в., у нас искали
в эти годы настоящего розенкрейцерства, искали то у Р. Штейнера, то
в разных тайных обществах.
Ясно, что множественность и повторяемость
в индийской философии и религии, отрицание смысла конкретной истории, допущение скитания душ по
разным краям бытия, по темным коридорам и индивидуального спасения этих душ путем превращения
в новые и новые формы — все это несовместимо с принятием Христа и с надеждой на спасительный
конец истории мира.
Правда, здесь судят за преступления, но многие дела прекращаются за ненахождением виновных, многие возвращаются для дополнения или разъяснения подсудности или останавливаются
в производстве за неполучением необходимых справок из
разных сибирских присутственных мест и
в конце концов после долгой волокиты поступают
в архив за смертью обвиняемого или за невозвращением его из бегов, а главное, едва ли можно положиться на данные следствия, которое ведут молодые люди, нигде не получившие образования, и хабаровского окружного суда, который судит сахалинцев заочно, по одним только бумагам.
Когда я пришел
в лавочку, то фельдфебель принял меня, вероятно, за очень важного чиновника, потому что вдруг без всякой надобности доложил мне, что он был когда-то замешан
в чем-то, но оправдан, и стал торопливо показывать мне
разные одобрительные аттестации, показал, между прочим, и письмо какого-то г. Шнейдера,
в конце которого, помнится, есть такая фраза: «А когда потеплеет, жарьте талые».
Всех дербинцев,
в том числе и самих Емельянов Самохваловых, забавляет эта странная и очень сложная комбинация обстоятельств, которая двух человек, живших
в разных концах России и схожих по имени и фамилии,
в конце концов привела сюда,
в Дербинское.
Болотный коростелек, как и болотная курица, питается
разными насекомыми, шмарою, или водяным цветом, и семенами трав; так же тихо, низко, прямо и трудно летит, и так же иногда очень далеко пересаживается; так же, или еще более, весь заплывает жиром во время осени, но остается позднее и пропадает
в конце сентября, когда морозы начнутся посильнее.
Дорога здесь была бойкая, по ней
в город и из города шли и ехали «без утыху», а теперь
в особенности, потому что зимний путь был на исходе, и
в город без
конца тянулись транспорты с дровами, сеном и
разным деревенским продуктом.
Собственно горбатовский двор со всем горбатовским добром уцелел, за исключением
разной куренной снасти, проданной
в Кержацкий
конец.
В конце концов в этом точечном состоянии есть своя логика (сегодняшняя):
в точке больше всего неизвестностей; стоит ей двинуться, шевельнуться — и она может обратиться
в тысячи
разных кривых, сотни тел.
Но, дорогие, надо же сколько-нибудь думать, это очень помогает. Ведь ясно: вся человеческая история, сколько мы ее знаем, это история перехода от кочевых форм ко все более оседлым. Разве не следует отсюда, что наиболее оседлая форма жизни (наша) есть вместе с тем и наиболее совершенная (наша). Если люди метались по земле из
конца в конец, так это только во времена доисторические, когда были нации, войны, торговли, открытия
разных америк. Но зачем, кому это теперь нужно?
По мере того как танцевальный вечер приходил к
концу,
в столовой становилось еще шумнее. Воздух так был наполнен табачным дымом, что сидящие на
разных концах стола едва могли разглядеть друг друга.
В одном углу пели, у окна, собравшись кучкой, рассказывали непристойные анекдоты, служившие обычной приправой всех ужинов и обедов.
Потом унтер-офицеры беглым шагом развели взводы к машинам, которые стояли
в разных концах плаца.
Проделывая без увлечения, по давнишней привычке,
разные шассе, круазе, шен и балянсе, Александров все время ловил поневоле случайные отрывки из той чепухи, которую уверенной, громкой скороговоркой нес Жданов: о фатализме, о звездах, духах и духах, о Царь-пушке, о цыганке-гадалке, о липком пластыре, о канарейках, об антоновских яблоках, о лунатиках, о Наполеоне, о значении цветов и красок, о пострижении
в монахи, об ангорских кошках, о переселении душ и так далее без начала, без
конца и без всякой связи.
Сотня романов, написанных А.М. Пазухиным, самых сердцещипательных, бытовых романов всегда с благополучным
концом невольно заставляла любить добряка-автора. Романы эти по напечатании
в «Листке» покупались очень задешево приложениями к журналам вроде «Родины» и
разными издателями и распространялись среди простого читателя.
Московские литераторы, не работавшие
в «Русском листке», не любили его за резкость и выступления на
разных собраниях, и только из-за этого все его предложения вызывали шумные споры и
в конце концов их проваливали, как бы они целесообразны ни были.
По поводу посторонних у меня тоже есть одна мысль, что вышеозначенные члены первой пятерки наклонны были подозревать
в этот вечер
в числе гостей Виргинского еще членов каких-нибудь им неизвестных групп, тоже заведенных
в городе, по той же тайной организации и тем же самым Верховенским, так что
в конце концов все собравшиеся подозревали друг друга и один пред другим принимали
разные осанки, что и придавало всему собранию весьма сбивчивый и даже отчасти романический вид.
Можно также было
в кофейной встретить
разных музыкальных знаменитостей, некоторых шулеров и
в конце концов двух — трех ростовщиков, которые под предлогом развлечения
в приятном обществе высматривали удобные для себя жертвы.
Потому, когда я пожаловался на него, государь чрезвычайно разгневался; но тут на помощь к Фотию не замедлили явиться
разные друзья мои: Аракчеев [Аракчеев Алексей Андреевич (1769—1834) — временщик, обладавший
в конце царствования Александра I почти неограниченной властью.], Уваров [Уваров Сергей Семенович (1786—1855) — министр народного просвещения с 1833 года.], Шишков [Шишков Александр Семенович (1754—1841) — адмирал, писатель, президент Российской академии, министр народного просвещения с 1824 по 1828 год.], вкупе с девой Анной, и стали всевозможными путями доводить до сведения государя, будто бы ходящие по городу толки о том, что нельзя же оставлять министром духовных дел человека, который проклят анафемой.
Туда
в конце тридцатых и начале сороковых годов заезжал иногда Герцен, который всякий раз собирал около себя кружок и начинал обыкновенно расточать целые фейерверки своих оригинальных, по тогдашнему времени, воззрений на науку и политику, сопровождая все это пикантными захлестками; просиживал
в этой кофейной вечера также и Белинский, горячо объясняя актерам и
разным театральным любителям, что театр — не пустая забава, а место поучения, а потому каждый драматический писатель, каждый актер, приступая к своему делу, должен помнить, что он идет священнодействовать; доказывал нечто вроде того же и Михайла Семенович Щепкин, говоря, что искусство должно быть добросовестно исполняемо, на что Ленский [Ленский Дмитрий Тимофеевич, настоящая фамилия Воробьев (1805—1860), — актер и драматург-водевилист.], тогдашний переводчик и актер, раз возразил ему: «Михайла Семеныч, добросовестность скорей нужна сапожникам, чтобы они не шили сапог из гнилого товара, а художникам необходимо другое: талант!» — «Действительно, необходимо и другое, — повторил лукавый старик, — но часто случается, что у художника ни того, ни другого не бывает!» На чей счет это было сказано, неизвестно, но только все присутствующие, за исключением самого Ленского, рассмеялись.
— Православные люди! — кричали они
в разные концы площади, — зачинается судный бой промеж оружничего царского, князь Афанасья Иваныча Вяземского и боярина Дружины Андреича Морозова. Тягаются они
в бесчестии своем,
в бою, и увечье, и
в увозе боярыни Морозовой! Православные люди! Молитесь пресвятой троице, дабы даровала она одоление правой стороне!
Когда
в приемную вошел бодрым шагом, прихрамывая, Хаджи-Мурат, все глаза обратились на него, и он слышал
в разных концах шепотом произносимое его имя.
Вот результаты конгресса: собрав с
разных концов света от ученых лично или письменно их мнения, конгресс, начав молебствием
в соборе и кончив обедом со спичами,
в продолжение 5 дней выслушал много речей и пришел к следующим решениям.
Точно так же, как этот молодой человек, как бы сговорившись, поступают и другие люди
в разных концах России, и во всех этих случаях образ действия правительства тот же робкий, неопределенный и скрытный.
Проктор рассказал случай, когда пароход не остановился принять с шлюпки потерпевших крушение. Отсюда пошли рассказы о
разных происшествиях
в океане. Создалось словоохотливое настроение, как бывает
в теплые вечера, при хорошей погоде и при сознании, что близок
конец пути.
Заразительная интимность происходящего — эта разгульная, легкомысленная и торжественная теснота, опахиваемая напевающим пристукиванием оркестров, размещенных
в разных концах площади, — соскальзывала
в самую печальную душу, как щекочущее перо.
Брошенная, оставленная всеми, старая дева еще более исполнилась негодованием и ненавистью, окружила себя
разными приживающими старухами, полунабожными и полубродячими, собирала сплетни со всех
концов города, ужасалась развратному веку и ставила себе
в высокое достоинство свое бесконечное девство.
Первая книжка нового журнала «Кошница» должна была выйти первого января, но этому благочестивому намерению помешали
разные непредвиденные обстоятельства, и книжка вышла только
в конце января. Понятно, что я ждал с нетерпением этого события: это был первый опыт моего журнального «тиснения»…
Так,
в одной жалобе, посланной им
в Петербург на местного губернатора, он писал без запятых и точек: «
в бытность мою
в губернском городе на выборах я однажды встретился с господином начальником губернии и был изруган им подлецом и мошенником», а
в другой раз,
в просьбе, поданной
в уголовную палату, устроил, конечно с умыслом,
в разных местах подчистки некоторых слов
в таком порядке, что получил возможность
в конце прошения написать следующую оговорку: «а что
в сем прошении по почищенному написано, что судившие меня, члены, уголовной, палаты, все, до, одного, взяточники, подлецы, и, дураки, то это все верно и прошу
в том не сомневаться…»
В конце каждого месяца Гордей Евстратыч исправно отправлялся
в город Екатеринбург, где скоро сошелся с другими золотопромышленниками, с богатыми комиссионерами, скупавшими ассигновки у мелких золотопромышленников, и с
разными другими дельцами и темными личностями, ютившимися около золотого козла.
— Мы этих на племя оставили, — шутили старики Колобовы и Савины, — а то ростим-ростим девок, глядишь, всех и расхватали
в разные стороны… Этак, пожалуй, всю нашу белоглинскую природу переведут до
конца!
Искусственное, складное удилище делается из морского тростника (камыша)
разной толщины, даже просто вытачивается из дерева, так что одно коленце, будучи тонее, может вкладываться
в другое, более толстое; целое удилище состоит из трех или четырех таких коленцев; все они привинчиваются одно к другому или просто втыкаются одно
в другое; верхнее коленце делается из китового уса или тонкой камышинки с маленьким проволочным колечком на верхнем
конце для привязки лесы.
Он дал Илье небольшой мешок, палку с железным
концом, — мальчик гордился этим орудием.
В свой мешок он собирал
разные коробки, поломанные игрушки, красивые черепки, ему нравилось чувствовать все эти вещи у себя за спиной, слышать, как они постукивают там. Собирать всё это научил его дед Еремей.
Конечно. Я предпринимаю героическое решение.
В одно прекрасное утро, покуда «губерния» шнырит по
разным концам города, я уплачиваю мой счет
в Grand Hotel и тайком перебираюсь
в скромные chambres garnies, [меблированные комнаты.] на Гороховой.
По всем углам торчали фарфоровые пастушки, столовые часы работы славного Leroy, [Леруа (фр.) — знаменитый французский часовщик.] коробочки, рулетки, веера и
разные дамские игрушки, изобретенные
в конце минувшего столетия вместе с Монгольфьеровым шаром и Месмеровым магнетизмом.
Коридор был
в ширину с полметра да еще, пожалуй, и дюйма четыре сверх того;
в вышину же достигал четырех метров; таким образом, он представлялся длинной, как тротуар, скважиной,
в дальний
конец которой было так же странно и узко смотреть, как
в глубокий колодец. По
разным местам этого коридора, слева и справа, виднелись темные вертикальные черты — двери или сторонние проходы, стынущие
в немом свете. Далекий
конец звал, и я бросился навстречу скрытым чудодейственным таинствам.
Открывалась книжка обыкновенно стихами; потом следовала какая-нибудь статья
в прозе, затем очень часто письмо к издателям; далее опять стихи и проза, проза и стихи.
В средине книжки помещались обыкновенно «Записки о российской истории»; к
концу относились «Были и небылицы». Каждая статья обыкновенно отмечалась особым нумером, как ныне главы
в бесконечных английских романах, и число статей этих
в разных книжках было весьма неодинаково.
В первой их 33,
в V — 11,
в X — 17,
в XV — 7,
в XVI — 12 (41).