Неточные совпадения
Русское национальное самосознание должно полностью вместить
в себя эту антиномию: русский народ по духу своему и по призванию своему сверхгосударственный и сверхнациональный народ, по идее своей не любящий «
мира» и того, что
в «
мире», но ему дано могущественнейшее национальное
государство для того, чтобы жертва его и отречение были вольными, были от силы, а не от бессилия.
Нельзя мыслить так, что Бог что-то причиняет
в этом
мире подобно силам природы, управляет и господствует подобно царям и властям
в государствах, детерминирует жизнь
мира и человека.
Христианство некогда совершило величайшую духовную революцию, оно духовно освободило человека от неограниченной власти общества и
государства, которая
в античном
мире распространялась и на религиозную жизнь.
Функции
государства остаются
в условиях этого
мира.
Русское
государство давно уже признано великой державой, с которой должны считаться все
государства мира и которая играет видную роль
в международной политике.
Если
в XX
в. предпочитают говорить о плановом хозяйстве, о дирижизме, об усилении власти
государства над человеком, то это главным образом потому, что мы живем
в мире, созданном двумя мировыми войнами, и готовимся к третьей мировой войне.
Государство было создано актом насилия
в грешном
мире и лишь терпимо Богом.
Христова же церковь, вступив
в государство, без сомнения не могла уступить ничего из своих основ, от того камня, на котором стояла она, и могла лишь преследовать не иначе как свои цели, раз твердо поставленные и указанные ей самим Господом, между прочим: обратить весь
мир, а стало быть, и все древнее языческое
государство в церковь.
Нельзя же двум великим историческим личностям, двум поседелым деятелям всей западной истории, представителям двух
миров, двух традиций, двух начал —
государства и личной свободы, нельзя же им не остановить, не сокрушить третью личность, немую, без знамени, без имени, являющуюся так не вовремя с веревкой рабства на шее и грубо толкающуюся
в двери Европы и
в двери истории с наглым притязанием на Византию, с одной ногой на Германии, с другой — на Тихом океане.
«
В основании
государства русского: добровольность, свобода и
мир».
Человек принужден жить разом
в церкви и
в государстве, потому что он принадлежит к двум
мирам, к
миру благодатной свободы и к
миру природной необходимости.
Принудительное
государство, как и принудительное знание, нужны природному
миру и природному человечеству, но эти принудительно-природные начала не могут быть внесены
в церковь и
в веру.
Великая правда этого соединения была
в том, что языческое
государство признало благодатную силу христианской церкви, христианская же церковь еще раньше признала словами апостола, что «начальствующий носит меч не напрасно», т. е. что власть имеет положительную миссию
в мире (независимо от ее формы).
Папоцезаризм и цезарепапизм были двумя формами «христианского
государства», двумя ложными попытками власти этого
мира выдать себя за христианскую,
в то время как никогда не было сказано и предсказано, что религия Христа будет властвовать над
миром, будет преследовать и насиловать (а не сама преследоваться и насиловаться).
Церковь освящает не христианское
государство, а языческое
государство, признает неизбежность начала власти и закона против анархии и распада
в мире природном и благословляет власть на служение добру, никогда не благословляя злых деяний власти.
Государство — языческого происхождения, и только для языческого
мира оно нужно;
государство не может быть формой христианской общественности, и потому католический папизм и византийский цезаризм — остатки язычества, знаки того, что человечество еще не приняло
в себя Христа.
Исключительно аскетическое религиозное сознание отворачивалось от земли, от плоти, от истории, от космоса, и потому на земле,
в истории этого
мира языческое
государство, языческая семья, языческий быт выдавались за христианские, папизм и вся средневековая религиозная политика назывались теократией.
Несмотря на такой исход, государственная карьера Горохова была уже подорвана.
Мир был заключен, но на условиях, очень и очень нелегких. Наденька потребовала, во-первых, чтоб
в кабинете мужа была поставлена кушетка; во-вторых, чтоб Володька, всякий раз, как идет
в кабинет заниматься, переносил и ее туда на руках и клал на кушетку, и, в-третьих, чтобы Володька, всякий раз, как Наденьке вздумается, сейчас же бросал и свои гадкие бумаги, и свое противное
государство и садился к ней на кушетку.
Поместившись
в уголке, эти люди не от
мира сего толковали о самых скучнейших материях для непосвященного: о пошлинах на привозной из-за границы чугун, о конкуренции заграничных машинных фабрикантов, о той всесильной партии великих
в заводском
мире фирм с иностранными фамилиями, которые образовали
государство в государстве и
в силу привилегий, стоявших на стороне иностранных капиталов, давили железной рукой хромавшую на обе ноги русскую промышленность.
Но вот что: если этот
мир — только мой, зачем же он
в этих записях? Зачем здесь эти нелепые «сны», шкафы, бесконечные коридоры? Я с прискорбием вижу, что вместо стройной и строго математической поэмы
в честь Единого
Государства — у меня выходит какой-то фантастический авантюрный роман. Ах, если бы и
в самом деле это был только роман, а не теперешняя моя, исполненная иксов, и падений, жизнь.
В мире германском человек, как свободное лицо, осуществляет идею
в ее собственной области, как безусловную свободу, — здесь является свободное
государство и свободная наука, то есть чистая философия.
В-10-х, конгресс признал всеобщее разоружение лучшим ручательством
мира и первым шагом к разрешению, ко всеобщему удовольствию, тех вопросов, которые
в настоящее время разъединяют
государства, и выразил желание, чтобы
в скором будущем составился съезд представителей всех
государств Европы для обсуждения мер, могущих вести ко всеобщему постепенному разоружению.
Христианство признает любовь и к себе, и к семье, и к народу, и к человечеству, не только к человечеству, но ко всему живому, ко всему существующему, признает необходимость бесконечного расширения области любви; но предмет этой любви оно находит не вне себя, не
в совокупности личностей:
в семье, роде,
государстве, человечестве, во всем внешнем
мире, но
в себе же,
в своей личности, но личности божеской, сущность которой есть та самая любовь, к потребности расширения которой приведена была личность животная, спасаясь от сознания своей погибельности.
B-17-x, ввиду того, что: 1) цель, преследуемая всеми обществами
мира, состоит
в установлении юридического порядка между народами; что 2) нейтрализация путем международных договоров составляет шаг к такому юридическому положению и к уменьшению числа стран,
в которых будет возможна война, — конгресс предложил расширить правила о нейтрализации и выразил желание, чтобы все договоры о нейтрализации, уже существующие
в настоящее время, оставались и вперед
в силе или,
в случае нужды, были дополнены
в том смысле, чтобы нейтралитет был распространен на всё
государство или чтобы были уничтожены крепости, представляющие для всякого нейтралитета скорее опасность, чем ручательство.
Если человек, вследствие выросшего
в нем высшего сознания, не может уже более исполнять требований
государства, не умещается уже более
в нем и вместе с тем не нуждается более
в ограждении государственной формой, то вопрос о том, созрели ли люди до отмены государственной формы, или не созрели, решается совсем с другой стороны и так же неоспоримо, как и для птенца, вылупившегося из яйца,
в которое уже никакие силы
мира не могут вернуть его, — самими людьми, выросшими уже из
государства и никакими силами не могущими быть возвращенными
в него.
«Но это не тот
мир, который мы любим. И народы не обмануты этим. Истинный
мир имеет
в основе взаимное доверие, тогда как эти огромные вооружения показывают явное и крайнее недоверие, если не скрытую враждебность между
государствами. Что бы мы сказали о человеке, который, желая заявить свои дружественные чувства соседу, пригласил бы его разбирать предлежащие вопросы с заряженным револьвером
в руке?
— И вот, сударь ты мой,
в некотором царстве,
в некотором
государстве жили-были муж да жена, и были они бедные-пребедные!.. Уж такие-то разнесчастные, что и есть-то им было нечего. Походят это они по
миру, дадут им где черствую, завалящую корочку, — тем они день и сыты. И вот родилось у них дите… родилось дите — крестить надо, а как они бедные, угостить им кумов да гостей нечем, — не идет к ним никто крестить! Они и так, они и сяк, — нет никого!.. И взмолились они тогда ко господу: «Господи! Господи!..»
Корренти встал и довольно нагло потребовал принять Италию
в число первостепенных
государств."С тех пор, — говорил он, — как Рим сделался нашей столицей, непростительно даже сомневаться, что Италия призвана быть решительницей судеб
мира". Но Прокоп сразу осадил дерзкого пришельца.
Они-то именно, по выражению г. Устрялова, «коснели
в старых понятиях, которые переходили из рода
в род, из века
в век; спесиво и с презрением смотрели на все чужое, иноземное; ненавидели все новое и
в каком-то чудном самозабвении воображали, что православный россиянин есть совершеннейший гражданин
в мире, а святая Русь — первое
государство» (Устрялов, том I, «Введение», XXIX).
Варфоломей. Славнейший царь
мира. Я пришел к тебе, чтобы сообщить, что у тебя
в государстве появился антихрист.
Академический, ученый
мир в Германии составляет особое
государство, которому дела нет до Германии.
В «Записках» же он отвечает: «что он
в воле великого князя, старейшего своего брата, и повеление его исполнит охотно, что он согласен с мнением Изяслава, понеже
мир для сохранения пользы всего
государства лучше на сей случай, нежели война».
Государыня заметила, что не под монархическим правлением угнетаются высокие, благородные движенья души, не там презираются и преследуются творенья ума, поэзии и художеств; что, напротив, одни монархи бывали их покровителями; что Шекспиры, Мольеры процветали под их великодушной защитой, между тем как Дант не мог найти угла
в своей республиканской родине; что истинные гении возникают во время блеска и могущества государей и
государств, а не во время безобразных политических явлений и терроризмов республиканских, которые доселе не подарили
миру ни одного поэта; что нужно отличать поэтов-художников, ибо один только
мир и прекрасную тишину низводят они
в душу, а не волненье и ропот; что ученые, поэты и все производители искусств суть перлы и бриллианты
в императорской короне: ими красуется и получает еще больший блеск эпоха великого государя.
Екатерина Завоевательница стоит на ряду с первыми Героями вселенной;
мир удивлялся блестящим успехам Ее оружия — но Россия обожает Ее уставы, и воинская слава Героини затмевается
в Ней славою Образовательницы
государства. Меч был первым властелином людей, но одни законы могли быть основанием их гражданского счастья; и находя множество Героев
в Истории, едва знаем несколько имен, напоминающих разуму мудрость законодательную.
Эпоха, важная
в ученой Истории нашего
государства и целого
мира!
Олег, следуя за течением Днепра, возлюбил красные берега его и
в благословенной стране Киевской основал столицу своего обширного
государства; но Великий Новгород был всегда десницею князей великих, когда они славили делами имя русское. Олег под щитом новогородцев прибил щит свой к вратам цареградским. Святослав с дружиною новогородскою рассеял, как прах, воинство Цимисхия, и внук Ольгин вашими предками был прозван Владетелем
мира.
Вот непримиримое противоречие Запада и Востока. Именно это, рожденное отчаянием, своеобразие восточной мысли и является одной из основных причин политического и социального застоя азиатских
государств. Именно этой подавленностью личности, запутанностью ее, ее недоверием к силе разума, воли и объясняется мрачный хаос политической и экономической жизни Востока. На протяжении тысячелетий человек Востока был и все еще остается
в массе своей «человеком не от
мира сего».
По всему вышесказанному не имеем ли мы право считать Россию зерном кристаллизации, тем центром, к которому тяготеет стремящийся к единству славянский
мир, и это тем более, что Россия покуда единственная часть великого племени, сложившаяся
в сильное и независимое
государство?
Всякий человек, прежде чем быть австрийцем, сербом, турком, китайцем, — человек, то есть разумное, любящее существо, призвание которого никак не
в том, чтобы соблюдать или разрушать сербское, турецкое, китайское, русское
государство, а только
в одном:
в исполнении своего человеческого назначения
в тот короткий срок, который предназначено ему прожить
в этом
мире. А назначение это одно и очень определенное: любить всех людей.
(Напомним учение об Эросе
в «Пире», о сотворении
мира в «Тимее» и «Политике», о небесном происхождении души
в «Федре», о загробной жизни
в ряде эсхатологических мифов н «
Государстве», «Горгии» и др., о бессмертии
в «Федоне».)
Получается чудовищный подмен, имевший роковые последствия для всего христианского
мира [Любопытно, что наибольшую аналогию католичеству
в этом отношении представляет ислам с его идеей теократического халифата,
в котором глава
государства является вместе с тем и наместником пророка и потому соединяет
в себе полноту светской и духовной власти.
История свершится не тем, что падут великие державы и будет основано одно мировое
государство с демократией, цивилизацией и социализмом, — все это, само по себе взятое, есть тлен и имеет значение лишь по связи с тем, что совершается
в недрах
мира между человеком и Богом.
После явления
в мире единого истинного Царя Христа языческая теократия, связанная с обожествлением главы
государства, сделалась невозможна: она оказалась бы хулой и кощунством, ибо уже обнаружилось все действительное расстояние между земной властью и теократией.
— А вы знаете точно, что нужно вашему человечеству: создание нового или разрушение старого
государства? Война или
мир? Революция или покой? Кто вы такой, м-р Вандергуд из Иллинойса, что беретесь решать эти вопросы? Я ошибся: стройте богадельню и университет
в Чикаго, это… безопаснее.
Христианской же семья так же не может быть, как не может быть христианским
государство, как не может быть ничего священного
в мире социальной объективации.
Ничто
в объектном
мире: ни нация, ни
государство, ни общество, ни социальный институт, ни церковь — этим чувствилищем не обладают.
Единственное реализованное
в мире коммунистическое
государство оказалось самым бюрократическим
государством мира.
В социальной обыденности нашего греховного
мира государство, его сила и слава, может оказываться сверхличной ценностью, вдохновляющей личность на подвиги.
Отнимите от человека всякую личную власть над вещным, материальным
миром, всякую личную свободу
в хозяйственных актах, и вы сделаете человека рабом общества и
государства, которые отнимут от него и право свободы мысли, совести и слова, право свободы передвижения, самое право на жизнь.
Государство имеет положительную миссию
в греховном, природном
мире.