Неточные совпадения
Но пред началом мазурки, когда уже стали расставлять стулья и некоторые пары двинулись из маленьких
в большую залу, на Кити нашла
минута отчаяния и
ужаса.
Она чувствовала, что
в эту
минуту не могла выразить словами того чувства стыда, радости и
ужаса пред этим вступлением
в новую жизнь и не хотела говорить об этом, опошливать это чувство неточными словами.
Только
в эту
минуту я понял, отчего происходил тот сильный тяжелый запах, который, смешиваясь с запахом ладана, наполнял комнату; и мысль, что то лицо, которое за несколько дней было исполнено красоты и нежности, лицо той, которую я любил больше всего на свете, могло возбуждать
ужас, как будто
в первый раз открыла мне горькую истину и наполнила душу отчаянием.
Прошло
минут пять. Он все ходил взад и вперед, молча и не взглядывая на нее. Наконец, подошел к ней, глаза его сверкали. Он взял ее обеими руками за плечи и прямо посмотрел
в ее плачущее лицо. Взгляд его был сухой, воспаленный, острый, губы его сильно вздрагивали… Вдруг он весь быстро наклонился и, припав к полу, поцеловал ее ногу. Соня
в ужасе от него отшатнулась, как от сумасшедшего. И действительно, он смотрел, как совсем сумасшедший.
И если бы
в ту
минуту он
в состоянии был правильнее видеть и рассуждать; если бы только мог сообразить все трудности своего положения, все отчаяние, все безобразие и всю нелепость его, понять при этом, сколько затруднений, а может быть, и злодейств, еще остается ему преодолеть и совершить, чтобы вырваться отсюда и добраться домой, то очень может быть, что он бросил бы все и тотчас пошел бы сам на себя объявить, и не от страху даже за себя, а от одного только
ужаса и отвращения к тому, что он сделал.
Ужас, испытанный Климом
в те
минуты, когда красные, цепкие руки, высовываясь из воды, подвигались к нему, Клим прочно забыл; сцена гибели Бориса вспоминалась ему все более редко и лишь как неприятное сновидение. Но
в словах скептического человека было что-то назойливое, как будто они хотели утвердиться забавной, подмигивающей поговоркой...
— Домой, — резко сказала Лидия. Лицо у нее было серое,
в глазах —
ужас и отвращение. Где-то
в коридоре школы громко всхлипывала Алина и бормотал Лютов, воющие причитания двух баб доносились с площади. Клим Самгин догадался, что какая-то
минута исчезла из его жизни, ничем не обременив сознание.
Вера встала, заперла за ним дверь и легла опять. Ее давила нависшая туча горя и
ужаса. Дружба Райского, участие, преданность, помощь — представляли ей на первую
минуту легкую опору, на которую она оперлась, чтобы вздохнуть свободно, как утопающий, вынырнувший на
минуту из воды, чтобы глотнуть воздуха. Но едва он вышел от нее, она точно оборвалась
в воду опять.
Райский с
ужасом отмахивался от этих, не званных
в горькие
минуты, явлений своей беспощадной фантазии и устремил зоркое внимание за близкой ему страдалицей, наблюдая ее глазами и стараясь прочесть
в ее душе: что за образ муки поселился
в ней?
На лбу у ней
в эти
минуты ложилась резкая линия — намек на будущую морщину. Она грустно улыбалась, глядя на себя
в зеркало. Иногда подходила к столу, где лежало нераспечатанное письмо на синей бумаге, бралась за ключ и с
ужасом отходила прочь.
Кажется, я
минут на десять или более забылся совсем, заснул, но взвизгнула болонка, и я очнулся: сознание вдруг на мгновение воротилось ко мне вполне и осветило меня всем своим светом; я вскочил
в ужасе.
Бывают нередко страшные и опасные
минуты в морских плаваниях вообще: было несколько таких
минут и
в нашем плавании до берегов Японии. Но такие
ужасы, какие испытали наши плаватели с фрегатом «Диана», почти беспримерны
в летописях морских бедствий.
Но предрекаю, что
в ту даже самую
минуту, когда вы будете с
ужасом смотреть на то, что, несмотря на все ваши усилия, вы не только не подвинулись к цели, но даже как бы от нее удалились, —
в ту самую
минуту, предрекаю вам это, вы вдруг и достигнете цели и узрите ясно над собою чудодейственную силу Господа, вас все время любившего и все время таинственно руководившего.
Двух
минут не прошло, как уже вся толпа отхлынула
в разные стороны — и на земле, перед дверью кабака, оказалось небольшое, худощавое, черномазое существо
в нанковом кафтане, растрепанное и истерзанное… Бледное лицо, закатившиеся глаза, раскрытый рот… Что это? замирание
ужаса или уже самая смерть?
Князь, не теряя присутствия духа, вынул из бокового кармана дорожный пистолет и выстрелил
в маскированного разбойника. Княгиня вскрикнула и с
ужасом закрыла лицо обеими руками. Дубровский был ранен
в плечо, кровь показалась. Князь, не теряя ни
минуты, вынул другой пистолет, но ему не дали времени выстрелить, дверцы растворились, и несколько сильных рук вытащили его из кареты и вырвали у него пистолет. Над ним засверкали ножи.
Минутами разговор обрывается; по его лицу, как тучи по морю, пробегают какие-то мысли —
ужас ли то перед судьбами, лежащими на его плечах, перед тем народным помазанием, от которого он уже не может отказаться? Сомнение ли после того, как он видел столько измен, столько падений, столько слабых людей? Искушение ли величия? Последнего не думаю, — его личность давно исчезла
в его деле…
«…Поймут ли, оценят ли грядущие люди весь
ужас, всю трагическую сторону нашего существования? А между тем наши страдания — почки, из которых разовьется их счастие. Поймут ли они, отчего мы лентяи, ищем всяких наслаждений, пьем вино и прочее? Отчего руки не подымаются на большой труд, отчего
в минуту восторга не забываем тоски?.. Пусть же они остановятся с мыслью и с грустью перед камнями, под которыми мы уснем: мы заслужили их грусть!»
В эту самую
минуту происходило то, что снилось ему
в эти два месяца только по ночам,
в виде кошмара, и леденило его
ужасом, сжигало стыдом: произошла наконец семейная встреча его родителя с Настасьей Филипповной.
— Молчите, молчите, молчите, молчите! — вдруг перебила Аглая, крепко схватив его за руку и чуть не
в ужасе смотря на него.
В эту
минуту ее кликнули; точно обрадовавшись, она бросила его и убежала.
Евгений Павлович стоял на ступеньках лестницы как пораженный громом. Лизавета Прокофьевна тоже стала на месте, но не
в ужасе и оцепенении, как Евгений Павлович: она посмотрела на дерзкую так же гордо и с таким же холодным презрением, как пять
минут назад на «людишек», и тотчас же перевела свой пристальный взгляд на Евгения Павловича.
В первую
минуту у Ганны подкосились ноги от
ужаса, а потом она инстинктивно побежала по направлению к покосу Никитича.
Мысль остаться
в Багрове одним с сестрой, без отца и матери, хотя была не новою для меня, но как будто до сих пор не понимаемою; она вдруг поразила меня таким
ужасом, что я на
минуту потерял способность слышать и соображать слышанное и потому многих разговоров не понял, хотя и мог бы понять.
Не могу выразить чувства холодного
ужаса, охватившего мою душу
в эту
минуту. Дрожь пробегала по моим волосам, а глаза с бессмыслием страха были устремлены на нищего…
В одну из
минут, проведенных ею там, над головой ее мелькнула, улетая вдаль, какая-то черная тихая птица — она разбудила ее, подняла. Дрожа от холода, она пошла домой, навстречу привычному
ужасу побоев и новых обид…
И таким образом идет изо дня
в день с той самой
минуты, когда человек освободился от ига фатализма и открыто заявил о своем праве проникать
в заветнейшие тайники природы. Всякий день непредвидимый недуг настигает сотни и тысячи людей, и всякий день"благополучный человек"продолжает твердить одну и ту же пословицу:"Перемелется — мука будет". Он твердит ее даже на крайнем Западе, среди
ужасов динамитного отмщения, все глубже и шире раздвигающего свои пределы.
Долго я ворочался с боку на бок, передумывая свое положение и с
минуты на
минуту ожидая божьего наказания и даже внезапной смерти, — мысль, приводившая меня
в неописанный
ужас.
Это было после обеда. Слон зашагал по Большой Пресне, к великому
ужасу обывателей и шумной радости мальчишек и бежавшей за ним толпы. Случилось это совершенно неожиданно и
в отсутствие его друга сторожа. Другие сторожа и охочие люди из толпы старались, забегая вперед, вернуть его обратно, но слон, не обращая внимания ни на что, мирно шагал, иногда на
минуту останавливаясь, поднимал хобот и трубил, пугая старух, смотревших
в окна.
— Ты сознаешь, Marie, сознаешь! — воскликнул Шатов. Она хотела было сделать отрицательный знак головой, и вдруг с нею сделалась прежняя судорога. Опять она спрятала лицо
в подушку и опять изо всей силы целую
минуту сжимала до боли руку подбежавшего и обезумевшего от
ужаса Шатова.
— Разве ты уходишь, и уходишь
в такую
минуту?! — спросила с
ужасом Катрин.
— Если бы у меня были часы, — повторял он с особою убедительностью, — я показал бы ей, что нельзя ставить самовар целый час. Вот проклятая баба навязалась… Сколько она испортила крови моего сердца и сока моих нервов! Недаром сказано, что господь создал женщину
в минуту гнева… А Федосья — позор натуры и
ужас всей природы.
Песня была веселая, и Кайло грузно отплясывал под пение Пестеря, шлепая своими грязными лаптями. Маркушка хрипел и задыхался и слышал
в этой дикой песне последний вал поднимавшейся воды, которая каждую
минуту готова была захлестнуть его.
В ужасе он хватался рукой за стену и бессмысленно смотрел на приседавшего Кайло. И Кайло, и Пестерь, и Окся с Лапухой, и Брагин — все это были пенившиеся валы бесконечной широкой реки…
Купец перекрестился, работники его отодвинулись подалее от незнакомца, и все с каким-то
ужасом и нетерпением ожидали продолжения разговора; но проезжий молчал, а купец, казалось, не смел продолжать своих вопросов.
В эту
минуту послышался на улице конский топот.
— Ну, если так, пожалуй, я войду, — сказал приказчик,
в котором утешенное самолюбие победило на
минуту весь страх. Он перекрестился, шагнул через порог и вдруг, отскоча с
ужасом, закричал...
Утром Иван Дмитрич поднялся с постели
в ужасе, с холодным потом на лбу, совсем уже уверенный, что его могут арестовать каждую
минуту. Если вчерашние тяжелые мысли так долго не оставляют его, думал он, то, значит,
в них есть доля правды. Не могли же они,
в самом деле, прийти
в голову безо всякого повода.
Но
в это время глаза мельника устремляются на плотину — и он цепенеет от
ужаса: плотины как не бывало; вода гуляет через все снасти… Вот тебе и мастак-работник, вот тебе и парень на все руки! Со всем тем, боже сохрани, если недовольный хозяин начнет упрекать Акима: Аким ничего, правда, не скажет
в ответ, но уж зато с этой
минуты бросает работу, ходит как словно обиженный, живет как вон глядит; там кочергу швырнет, здесь ногой пихнет, с хозяином и хозяйкой слова не молвит, да вдруг и перешел
в другой дом.
Но все это проходило перед его умственным взором как-то смутно, как бы для того только, чтобы составить горький контраст тому безвыходному положению,
ужас которого он
в настоящую
минуту испытывал на себе.
Несколько
минут он смотрел внимательно
в эту сторону, вдруг толпа раздвинулась, и Егор вскричал с
ужасом...
Были и еще
минуты радостного покоя, тихой уверенности, что жизнь пройдет хорошо и никакие
ужасы не коснутся любимого сердца: это когда Саша и сестренка Линочка ссорились из-за переводных картинок или вопроса, большой дождь был или маленький, и бывают ли дожди больше этого. Слыша за перегородкой их взволнованные голоса, мать тихо улыбалась и молилась как будто не вполне
в соответствии с моментом: «Господи, сделай, чтобы всегда было так!»
Ибрагим предвидел уже
минуту ее охлаждения; доселе он не ведал ревности, но с
ужасом ее предчувствовал; он воображал, что страдания разлуки должны быть менее мучительны, и уже намеревался разорвать несчастную связь, оставить Париж и отправиться
в Россию, куда давно призывали его и Петр и темное чувство собственного долга.
— Простите меня, — продолжала она. — Я не верила вам, я с
ужасом ждала той
минуты, когда вы, наконец, посмотрите на меня тем взглядом, к которому я уже слишком привыкла за эти три года, потому что никто за эти три года не смотрел мне
в лицо иначе…
При впрыскивании одного шприца двухпроцентного раствора почти мгновенно наступает состояние спокойствия, тотчас переходящее
в восторг и блаженство. И это продолжается только одну, две
минуты. И потом все исчезает бесследно, как не было. Наступает боль,
ужас, тьма. Весна гремит, черные птицы перелетают с обнаженных ветвей на ветви, а вдали лес щетиной ломаной и черной тянется к небу, и за ним горит, охватив четверть неба, первый весенний закат.
Иван Александрыч вышел из кабинета не с такой поспешностью, как делал это прежде, получая от графа какое-либо приказание.
В первый раз еще было тягостно ему поручение дяди,
в первый раз он почти готов был отказаться от него: он без
ужаса не мог представить себе
минуты, когда он будет рассказывать Мановскому; ему так и думалось, что тот с первых же слов пришибет его на месте.
Граф дрожал всем телом,
ужас, совесть и жалость почти обезумели его самого. Он выбежал из комнаты, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, но вместо того прошел
в свой кабинет и
в изнеможении упал на диван. Ему все еще слышалось, как несчастная кричала: «Душно! Жарко!» Сапега зажал себе уши. Прошло несколько
минут,
в продолжение которых криков не было слышно.
По большей части случалось так, что Шаховской начинал читать свою пиесу, чтоб «дать тон», как он говорил, и потом передавал ее Кокошкину или мне; разумеется, это делалось только
в таком случае, если рукопись была начисто переписана; но
в настоящую
минуту он притащил кучу листов такого маранья, что мы заранее пришли
в ужас: очевидно, что читать должен он был сам.
С этой
минуты начался тот, три дня не перестававший крик, который так был ужасен, что нельзя было за двумя дверями без
ужаса слышать его.
В ту
минуту, как он ответил жене, он понял, что он пропал, что возврата нет, что пришел конец, совсем конец, а сомнение так и не разрешено, так и остается сомнением.
Там несчастные младенцы, жертвы бедности или стыда — не радость, но
ужас родителей
в первую
минуту бытия своего; отвергаемые миром при самом их вступлении
в мир; невинные, но жестоко наказываемые Судьбою, — приемлются во святилище добродетели, спасаются от бури, которая сокрушила бы их на первом дыхании жизни; спасаются и — что еще более — спасают, может быть, родителей от адского злодеяния, к несчастию, не беспримерного!
Сын. Она постоянна!.. О, верх моего несчастья! Она еще и постоянна! Клянусь вам, что ежели я это
в ней, женяся, примечу, то ту же
минуту разведусь с нею. Постоянная жена во мне
ужас производит. Ah, madame! Ежели б вы были жена моя, я бы век не развелся с вами.
Когда
в семье есть больной, который болеет уже давно и безнадежно, то бывают такие тяжкие
минуты, когда все близкие робко, тайно,
в глубине души желают его смерти; и только одни дети боятся смерти родного человека и при мысли о ней всегда испытывают
ужас.
В ужасе он старался восстать против рокового фатализма, его гнетущего, и
в минуту напряженной, самой отчаянной борьбы какая-то неведомая сила опять поражала его, и он слышал, чувствовал ясно, как он снова теряет память, как вновь непроходимая, бездонная темень разверзается перед ним и он бросается
в нее с воплем тоски и отчаяния.
Но этот
ужас я испытал только на одну
минуту, а
в следующую я понял, что такие, как я, никогда не бывают бедны.