Неточные совпадения
В красавиц он уж не влюблялся,
А волочился как-нибудь;
Откажут — мигом утешался;
Изменят — рад был отдохнуть.
Он их искал без упоенья,
А оставлял без сожаленья,
Чуть помня их любовь и злость.
Так точно равнодушный гость
На вист вечерний приезжает,
Садится; кончилась игра:
Он уезжает
со двора,
Спокойно
дома засыпает
И сам не знает поутру,
Куда поедет ввечеру.
Татьяна (русская душою,
Сама не зная почему)
С ее холодною красою
Любила русскую зиму,
На солнце иней
в день морозный,
И сани, и зарею поздной
Сиянье розовых снегов,
И мглу крещенских вечеров.
По старине торжествовали
В их
доме эти вечера:
Служанки
со всего
двораПро барышень своих гадали
И им сулили каждый год
Мужьев военных и поход.
Все
в доме вдруг словно потемнело; все лица вытянулись, сделалась странная тишина;
со двора унесли на деревню какого-то горластого петуха, который долго не мог понять, зачем с ним так поступают.
Но Калитин и Мокеев ушли
со двора. Самгин пошел
в дом, ощущая противный запах и тянущий приступ тошноты. Расстояние от сарая до столовой невероятно увеличилось; раньше чем он прошел этот путь, он успел вспомнить Митрофанова
в трактире,
в день похода рабочих
в Кремль, к памятнику царя; крестясь мелкими крестиками, человек «здравого смысла» горячо шептал: «Я — готов, всей душой! Честное слово: обманывал из любви и преданности».
Со двора дома, напротив квартиры Самгина, выносили деревянное сооружение,
в котором болтался куль, набитый соломой.
Загнали во
двор старика, продавца красных воздушных пузырей, огромная гроздь их колебалась над его головой; потом вошел прилично одетый человек, с подвязанной черным платком щекою; очень сконфуженный, он, ни на кого не глядя, скрылся
в глубине
двора, за углом
дома. Клим понял его, он тоже чувствовал себя сконфуженно и глупо. Он стоял
в тени, за грудой ящиков
со стеклами для ламп, и слушал ленивенькую беседу полицейских с карманником.
Смерть у них приключалась от вынесенного перед тем из
дома покойника головой, а не ногами из ворот; пожар — от того, что собака выла три ночи под окном; и они хлопотали, чтоб покойника выносили ногами из ворот, а ели все то же, по стольку же и спали по-прежнему на голой траве; воющую собаку били или сгоняли
со двора, а искры от лучины все-таки сбрасывали
в трещину гнилого пола.
А тут раздался
со двора в пять голосов: «Картофеля! Песку, песку не надо ли! Уголья! Уголья!.. Пожертвуйте, милосердные господа, на построение храма господня!» А из соседнего, вновь строящегося
дома раздавался стук топоров, крик рабочих.
Можно было пройти по всему
дому насквозь и не встретить ни души; легко было обокрасть все кругом и свезти
со двора на подводах: никто не помешал бы, если б только водились воры
в том краю.
В доме, заслышав звон ключей возвращавшейся
со двора барыни, Машутка проворно сдергивала с себя грязный фартук, утирала чем попало, иногда барским платком, а иногда тряпкой, руки. Поплевав на них, она крепко приглаживала сухие, непокорные косички, потом постилала тончайшую чистую скатерть на круглый стол, и Василиса, молчаливая, серьезная женщина, ровесница барыни, не то что полная, а рыхлая и выцветшая телом женщина, от вечного сиденья
в комнате, несла кипящий серебряный кофейный сервиз.
Вера, узнав, что Райский не выходил
со двора, пошла к нему
в старый
дом, куда он перешел с тех пор, как Козлов поселился у них, с тем чтобы сказать ему о новых письмах, узнать, как он примет это, и, смотря по этому, дать ему понять, какова должна быть его роль, если бабушка возложит на него видеться с Марком.
Обращаясь от
двора к
дому, Райский
в сотый раз усмотрел там,
в маленькой горенке, рядом с бабушкиным кабинетом, неизменную картину: молчаливая, вечно шепчущая про себя Василиса,
со впалыми глазами, сидела у окна, век свой на одном месте, на одном стуле, с высокой спинкой и кожаным, глубоко продавленным сиденьем, глядя на дрова да на копавшихся
в куче сора кур.
Один только старый
дом стоял
в глубине
двора, как бельмо
в глазу, мрачный, почти всегда
в тени, серый, полинявший, местами с забитыми окнами, с поросшим травой крыльцом, с тяжелыми дверьми, замкнутыми тяжелыми же задвижками, но прочно и массивно выстроенный. Зато на маленький домик с утра до вечера жарко лились лучи солнца, деревья отступили от него, чтоб дать ему простора и воздуха. Только цветник, как гирлянда, обвивал его
со стороны сада, и махровые розы, далии и другие цветы так и просились
в окна.
Мы все скорей
со двора долой, пожар-то все страшнее и страшнее, измученные, не евши, взошли мы
в какой-то уцелевший
дом и бросились отдохнуть; не прошло часу, наши люди с улицы кричат: «Выходите, выходите, огонь, огонь!» — тут я взяла кусок равендюка с бильярда и завернула вас от ночного ветра; добрались мы так до Тверской площади, тут французы тушили, потому что их набольшой жил
в губернаторском
доме; сели мы так просто на улице, караульные везде ходят, другие, верховые, ездят.
Настоящая гульба, впрочем, идет не на улице, а
в избах, где не сходит
со столов всякого рода угощение, подкрепляемое водкой и домашней брагой.
В особенности чествуют старосту Федота, которого под руки, совсем пьяного, водят из
дома в дом. Вообще все поголовно пьяны, даже пастух распустил сельское стадо, которое забрело на господский красный
двор, и конюха то и дело убирают скотину на конный
двор.
Против ворот [Въезд во
двор со стороны Тверской, против Обжорного переулка.] Охотного ряда, от Тверской, тянется узкий Лоскутный переулок, переходящий
в Обжорный, который кривулил к Манежу и к Моховой; нижние этажи облезлых
домов в нем были заняты главным образом «дырками». Так назывались харчевни, где подавались: за три копейки — чашка щей из серой капусты, без мяса; за пятак — лапша зелено-серая от «подонья» из-под льняного или конопляного масла, жареная или тушеная картошка.
В другой раз дядя, вооруженный толстым колом, ломился
со двора в сени
дома, стоя на ступенях черного крыльца и разбивая дверь, а за дверью его ждали дедушка, с палкой
в руках, двое постояльцев, с каким-то дрекольем, и жена кабатчика, высокая женщина,
со скалкой; сзади их топталась бабушка, умоляя...
— Потому, — стал продолжать вдруг Рогожин, как будто и не прерывал речи, — потому как если твоя болезнь, и припадок, и крик теперь, то, пожалуй, с улицы аль
со двора кто и услышит, и догадаются, что
в квартире ночуют люди; станут стучать, войдут… потому они все думают, что меня
дома нет.
После обеда Груздев прилег отдохнуть, а Анфиса Егоровна ушла
в кухню, чтобы сделать необходимые приготовления к ужину. Нюрочка осталась
в чужом
доме совершенно одна и решительно не знала, что ей делать. Она походила по комнатам, посмотрела во все окна и кончила тем, что надела свою шубку и вышла на
двор. Ворота были отворены, и Нюрочка вышла на улицу. Рынок, господский
дом, громадная фабрика, обступившие завод
со всех сторон лесистые горы — все ее занимало.
Мать с бабушкой сидели на крыльце, и мы поехали
в совершенной тишине; все молчали, но только съехали
со двора, как на всех экипажах начался веселый говор, превратившийся потом
в громкую болтовню и хохот; когда же отъехали от
дому с версту, девушки и женщины запели песни, и сама тетушка им подтягивала.
— Да, поспрячу, — отвечал священник, и
в самом деле, как видно, намерен был это сделать, — потому что хоть было уже довольно темно, он, однако, велел работнику не селом ехать, а взять объездом, и таким образом они подъехали к
дому его
со двора.
— Мерзавец! — проговорил ему вслед довольно громко Калинович и вскоре выехал
со двора. Развалясь и положа нога на ногу, уселся он
в своей маленькой каретке и быстро понесся по Невскому.
В Морской экипаж остановился перед главным входом одного из великолепных
домов.
Валахины жили
в маленьком чистеньком деревянном домике, вход которого был
со двора. Дверь отпер мне, по звону
в колокольчик, который был тогда еще большою редкостью
в Москве, крошечный, чисто одетый мальчик. Он не умел или не хотел сказать мне,
дома ли господа, и, оставив одного
в темной передней, убежал
в еще более темный коридор.
— Да ту же пенсию вашу всю будут брать себе! — пугала его Миропа Дмитриевна и, по своей ловкости и хитрости (недаром она была малороссиянка), неизвестно до чего бы довела настоящую беседу; но
в это время
в квартире Рыжовых замелькал огонек, как бы перебегали
со свечками из одной комнаты
в другую, что очень заметно было при довольно значительной темноте ночи и при полнейшем спокойствии, царствовавшем на
дворе дома: куры и индейки все сидели уж по своим хлевушкам, и только майские жуки,
в сообществе разноцветных бабочек, кружились
в воздухе и все больше около огня куримой майором трубки, да еще чей-то белый кот лукаво и осторожно пробирался по крыше
дома к слуховому окну.
Налево овраг выходит к арестантским ротам,
в него сваливают мусор
со дворов, и на дне его стоит лужа густой, темно-зеленой грязи; направо,
в конце оврага, киснет илистый Звездин пруд, а центр оврага — как раз против
дома; половина засыпана сором, заросла крапивой, лопухами, конским щавелем,
в другой половине священник Доримедонт Покровский развел сад;
в саду — беседка из тонких дранок, окрашенных зеленою краской.
По крыше тяжело стучали ещё редкие тёплые капли; падая на
двор, они отскакивали от горячей земли, а пыль бросалась за ними, глотая их. Туча покрыла
двор, стало темно, потом сверкнула молния — вздрогнуло всё, обломанный
дом Бубновых подпрыгнул и с оглушающим треском ударился о землю, завизжали дети, бросившись
в амбар, и сразу — точно река пролилась с неба —
со свистом хлынул густой ливень.
В Москве есть особая varietas [разновидность (лат.).] рода человеческого; мы говорим о тех полубогатых дворянских
домах, которых обитатели совершенно сошли
со сцены и скромно проживают целыми поколениями по разным переулкам; однообразный порядок и какое-то затаенное озлобление против всего нового составляет главный характер обитателей этих
домов, глубоко стоящих на
дворе, с покривившимися колоннами и нечистыми сенями; они воображают себя представителями нашего национального быта, потому что им «квас нужен, как воздух», потому что они
в санях ездят, как
в карете, берут за собой двух лакеев и целый год живут на запасах, привозимых из Пензы и Симбирска.
Буланов. Я тебя прошу, Карп, исполнять мои приказания хорошенько. Я беспорядков
в доме не потерплю. Я вам не Раиса Павловна; у меня все по струнке будете ходить, а то и марш
со двора. У меня всякая вина виновата.
— Отцы вы мои! Отсохни у меня руки, пущай умру без покаяния, коли не он погубил парня-то! — отчаянно перебила старушка. — Спросите, отцы родные, всяк знает его, какой он злодей такой! Покойник мой
со двора согнал его, к порогу не велел подступаться — знамо, за недобрые дела!.. Как помер, он, разбойник, того и ждал — опять к нам
в дом вступил.
А Петруха сидел за буфетом, играл
в шашки да с утра до вечера пил чай и ругал половых. Вскоре после смерти Еремея он стал приучать Терентия к торговле за буфетом, а сам всё только расхаживал по
двору да посвистывал, разглядывая
дом со всех сторон и стукая
в стены кулаками.
Быстро сбегая с лестницы, Евсей садился где-нибудь
в тени и оттуда наблюдал за Анатолием.
Двор был маленький,
со всех сторон его ограждали высокие стены
домов, у стен лежал грудами разнообразный хлам, на нём сидели, отдыхая, мастеровые, мастерицы, а на средине его Анатолий давал представление.
Маша, бледная, оторопев, думая, что сейчас к ней ворвутся
в дом, высылает на полведра; после этого шум стихает, и длинные бревна одно за другим ползут обратно
со двора.
Яичница (
в сторону).Ну, об этом заботься кто другой. А я пойду да обсмотрю
со двора дом и флигеля: если только все как следует, так сего же вечера добьюсь дела. Эти женишки мне не опасны — народ что-то больно жиденький. Таких невесты не любят.
Елена, выйдя от полковника
со двора, чувствовала, что у ней колени подгибаются от усталости; но третий адрес, данный ей из конторы, был
в таком близком соседстве от
дома полковника, что Елена решилась и туда зайти: оказалось, что это был маленький частный пансион, нуждающийся
в учительнице музыки. Содержательница его, сморщенная старушонка
в грязном чепце и грязно нюхающая табак, приняла Елену довольно сурово и объявила ей, что она ей больше десяти рублей серебром
в месяц не может положить.
Подойдя к довольно большому каменному
дому, она решительно не знала, как ей
в него войти, так как он
со всех сторон показался ей запертым, и только
со двора раздавался страшный лай цепной, должно быть, собаки.
В доме Прозоровых. Гостиная с колоннами, за которыми виден большой зал. Полдень; на
дворе солнечно, весело.
В зале накрывают стол для завтрака. Ольга
в синем форменном платье учительницы женской гимназии, все время поправляет ученические тетрадки, стоя на ходу; Маша
в черном платье,
со шляпкой на коленях, сидит и читает книжку; Ирина
в белом платье стоит задумавшись.
Дома Сашу встретило нечто неожиданное:
со двора он поразился тем, что окна
в столовой, несмотря на позднюю ночь, ярко освещены, и уже с предчувствием чего-то недоброго ускорил шаг. А на пороге с ним почти столкнулась, видимо, поджидавшая его Линочка и торопливо сказала...
Из сада смотрели, как занимался
дом. Еще темнота была, и широкий
двор смутно двигался, гудел ровно и сильно — еще понаехали с телегами деревни; засветлело, но не
в доме, куда смотрели, а
со стороны служб: там для света подожгли сарайчик, и слышно было, как мечутся разбуженные куры и поет сбившийся с часов петух. Но не яснее стали тени во
дворе, и только прибавилось шуму: ломали для проезда ограду.
Раз один,
в самом начале марта,
в сумерки, вдруг сделалось мне как-то нестерпимо скучно: просто вот бежал бы куда-нибудь из
дому. Я взял шапку и ушел
со двора. Думал даже сам зайти к Истомину, но у него не дозвонился: оно и лучше, потому что
в такие минуты не утерпишь и, пожалуй, скажешь грустно, а мы с Романом Прокофьевичем
в эту пору друг с другом не откровенничали.
Дом Григорьева, с парадным крыльцом
со двора, состоял из каменного подвального этажа, занимаемого кухней, служившею
в то же время и помещением для людей, и опиравшегося на нем деревянного этажа, представлявшего, как большинство русских
домов, венок комнат, расположенных вокруг печей.
После этого послышался крик, какого еще никогда не слыхали
в Уклееве, и не верилось, что небольшое, слабое существо, как Липа, может кричать так. И на
дворе вдруг стало тихо. Аксинья прошла
в дом, молча,
со своей прежней наивной улыбкой… Глухой всё ходил по
двору, держа
в охапке белье, потом стал развешивать его опять, молча, не спеша. И пока не вернулась кухарка с реки, никто не решался войти
в кухню и взглянуть, что там.
Когда ей подавали экипаж или верховую лошадь, я подходил к окну и ждал, когда она выйдет из
дому, потом смотрел, как она садилась
в коляску или на лошадь и как выезжала
со двора.
Я ехал к нему часа два с половиною, потому что должен был проехать около пяти верст большими улицами и изъездить по крайней мере десяток маленьких переулков, прежде чем нашел его квартиру: это был полуразвалившийся
дом, ход
со двора; я завяз почти
в грязи, покуда шел по этому
двору, на котором, впрочем, стояли новые конюшни и сарай.
В одном письме он говорил: «Удерживаться
дома — житье-бытье мне будет плохое; но всё как ни говори, а
со двора меня не сгонят.
И я ушел из усадьбы тою же дорогой, какой пришел сюда
в первый раз, только
в обратном порядке: сначала
со двора в сад, мимо
дома, потом по липовой аллее… Тут догнал меня мальчишка и подал записку. «Я рассказала все сестре, и она требует, чтобы я рассталась с вами, — прочел я. — Я была бы не
в силах огорчить ее своим неповиновением. Бог даст вам счастья, простите меня. Если бы вы знали, как я и мама горько плачем!»
Людмила. И мне нужно идти
со двора; а вот ужо,
в сумеречках… Обещаете? Вы
дома будете?
— А ты полно губу-то кверху драть!.. Слушай, да ни гугу — слова не вырони… — говорила Фленушка. — Устинью на другой день праздника
в Казань. Васенька
в Ша́рпан не поедет — велим захворать ему, Параша тоже
дома останется… Только матушка
со двора, мы их к попу… Пируй, Маруха!..
По селам бабы воют, по деревням голосят; по всем по
дворам ребятишки ревут, ровно во всяком
дому по покойнику. Каждой матери боязно, не отняли б у нее сынишка любимого
в ученье заглазное. Замучат там болезного, заморят на чужой стороне, всего-то натерпится,
со всяким-то горем спознается!.. Не ученье страшно — страшна чужедальняя сторона непотачливая, житье-бытье под казенной кровлею, кусок хлеба, не матерью печенный, щи, не
в родительской печи сваренные.
— Коли
дома есть, так и ладно. Только смотри у меня, чтобы не было
в чем недостачи. Не осрами, — сказал Патап Максимыч. — Не то, знаешь меня, — гости
со двора, а я за расправу.
В этот год Аллилуй по обыкновению объехал с просфорнею прихожан и собрал муки и променял ее у мельника на муку одинакового размола (так как из сборной муки разного поля и неровного размола печь неудобно, потому что она неровно закисает и трудно подходит), а затем Аллилуева жена растворила
в деже муку и ночью подбила тесто, которое всходило прекрасно, как следует, а еще после затопила печь и перед тем, как наступила пора разваливать тесто и «знаменать просвиры печатью», пошла звать учрежденную вдовицу, у которой была печать; но едва она вышла
со своего
двора, как увидала мужа, беспокойно бежавшего к
дому священника, с лицом до неузнаваемости измененным от ужаса.