Неточные совпадения
Кити
в это время, давно уже совсем готовая,
в белом платье, длинном вуале и венке померанцевых цветов, с посаженой матерью и сестрой Львовой стояла
в зале Щербацкого
дома и смотрела
в окно, тщетно ожидая уже более получаса известия от своего шафера о приезде
жениха в церковь.
Лариса. Но что меня заставило?.. Если
дома жить нельзя, если во время страшной, смертельной тоски заставляют любезничать, улыбаться, навязывают
женихов, на которых без отвращения нельзя смотреть, если
в доме скандалы, если надо бежать и из
дому и даже из города?
Когда перемежка случалась, никого из богатых
женихов в виду не было, так и его придерживали, слегка приглашивали, чтоб не совсем пусто было
в доме.
«
Жених,
жених!» — написано у всех на лбу, а он еще не просил согласия тетки, у него ни гроша денег нет, и он не знает, когда будут, не знает даже, сколько он получит дохода с деревни
в нынешнем году;
дома в деревне нет — хорош
жених!
— Ну, вот он к сестре-то больно часто повадился ходить. Намедни часу до первого засиделся, столкнулся со мной
в прихожей и будто не видал. Так вот, поглядим еще, что будет, да и того… Ты стороной и поговори с ним, что бесчестье
в доме заводить нехорошо, что она вдова: скажи, что уж об этом узнали; что теперь ей не выйти замуж; что
жених присватывался, богатый купец, а теперь прослышал, дескать, что он по вечерам сидит у нее, не хочет.
У Марфеньки на глазах были слезы. Отчего все изменилось? Отчего Верочка перешла из старого
дома? Где Тит Никоныч? Отчего бабушка не бранит ее, Марфеньку: не сказала даже ни слова за то, что, вместо недели, она пробыла
в гостях две? Не любит больше? Отчего Верочка не ходит по-прежнему одна по полям и роще? Отчего все такие скучные, не говорят друг с другом, не дразнят ее
женихом, как дразнили до отъезда? О чем молчат бабушка и Вера? Что сделалось со всем
домом?
Веревкин каждый день ездил
в бахаревский
дом. Его появление всегда оживляло раскольничью строгость семейной обстановки, и даже сама Марья Степановна как-то делалась мягче и словоохотливее. Что касается Верочки, то эта умная девушка не предавалась особенным восторгам, а относилась к
жениху, как относятся благоразумные больные к хорошо испытанному и верному медицинскому средству. Иногда она умела очень тонко посмеяться над простоватой «натурой» Nicolas, который даже смущался и начинал так смешно вздыхать.
Этой практической девушке больше всего нравилось то, что
в их
доме появился наконец настоящий мужчина со всеми признаками
жениха.
— Выходит, да не больно…
В наше время жених-то приехал
в дом, поглядел невесту издальки, а потом тебе и свадьба. А нынче: тянут-тянут, ходят-ходят, говорят-говорят по-умному-то, а глядишь — дело и рассохлось, да и время напрасно пропало.
Главное же
в том заключалось, что, как узнал я тогда же, был этот молодой помещик
женихом ее уже давно и что сам же я встречал его множество раз
в ихнем
доме, но не примечал ничего, ослепленный своими достоинствами.
А
жених, сообразно своему мундиру и
дому, почел нужным не просто увидеть учителя, а, увидев, смерить его с головы до ног небрежным, медленным взглядом, принятым
в хорошем обществе. Но едва он начал снимать мерку, как почувствовал, что учитель — не то, чтобы снимает тоже с него самого мерку, а даже хуже: смотрит ему прямо
в глаза, да так прилежно, что, вместо продолжения мерки,
жених сказал...
— Да, это дело очень серьезное, мсье Лопухов. Уехать из
дома против воли родных, — это, конечно, уже значит вызывать сильную ссору. Но это, как я вам говорила, было бы еще ничего. Если бы она бежала только от грубости и тиранства их, с ними было бы можно уладить так или иначе, —
в крайнем случае, несколько лишних денег, и они удовлетворены. Это ничего. Но… такая мать навязывает ей
жениха; значит,
жених богатый, очень выгодный.
Он сватал все, что угодно: и имения, и
дома, и вещи, и
женихов, а кроме того, и поручения всевозможные (а
в том числе и зазорные) исполнял.
Святая неделя проходит тихо. Наступило полное бездорожье, так что
в светлое воскресенье семья вынуждена выехать из
дома засветло и только с помощью всей барщины успевает попасть
в приходскую церковь к заутрене. А с бездорожьем и гости притихли; соседи заперлись по
домам и отдыхают; даже
женихи приехали из города, рискуя на каждом шагу окунуться
в зажоре.
Матренка уже не делала дальнейших попыток к сближению с
женихом. Она воротилась
в дом, когда уже засветили огонь, и молча вместе с другими села за пряжу. По лицу ее товарки сразу увидали, что она «прощенья» не принесла.
— У нас, евреев, это делается очень часто… Ну, и опять нужно знать, за кого она выйдет. А! Ее нельзя-таки отдать за первого встречного… А такого
жениха тоже на улице каждый день не подымешь. Когда его дед, хасид такой-то, приезжает
в какой-нибудь город, то около
дома нельзя пройти… Приставляют даже лестницы, лезут
в окна, несут больных, народ облепляет стены, чисто как мухи. Забираются на крыши… А внук… Ха! Он теперь уже великий ученый, а ему еще только пятнадцать лет…
Малыгинский
дом волновался. Харитон Артемьич даже не был пьян и принял гостей с озабоченною солидностью. Потом вышла сама Анфуса Гавриловна, тоже встревоженная и какая-то несчастная. Доктор понимал, как старушке тяжело было видеть
в своем
доме Прасковью Ивановну, и ему сделалось совестно. Последнее чувство еще усилилось, когда к гостям вышла Агния, сделавшаяся еще некрасивее от волнения. Она так неловко поклонилась и все время старалась не смотреть на
жениха.
Она посмотрела на
жениха из другой комнаты, похвалила и незаметно ушла домой, точно боялась своим присутствием нарушить веселье
в отцовском
доме.
Каково это терпеть образованной барышне!» Служащие
в доме все насквозь пропитаны теми же мрачно-робкими чувствами: мальчик Тишка жалуется на вытрепки, получаемые им от хозяина; кухарка Фоминишна имеет следующий разговор с Устиньей Наумовной, свахой, приискивающей
жениха Липочке, дочери Большова...
По их толкованию, молодой человек, хорошей фамилии, князь, почти богатый, дурачок, но демократ и помешавшийся на современном нигилизме, обнаруженном господином Тургеневым, почти не умеющий говорить по-русски, влюбился
в дочь генерала Епанчина и достиг того, что его приняли
в доме как
жениха.
Но
дом Марьи Дмитриевны не поступил
в чужие руки, не вышел из ее рода, гнездо не разорилось: Леночка, превратившаяся
в стройную, красивую девушку, и ее
жених — белокурый гусарский офицер, сын Марьи Дмитриевны, только что женившийся
в Петербурге и вместе с молодой женой приехавший на весну
в О…, сестра его жены, шестнадцатилетняя институтка с алыми щеками и ясными глазками, Шурочка, тоже выросшая и похорошевшая, — вот какая молодежь оглашала смехом и говором стены калитинского
дома.
В тот вечер, о котором зашла у нас речь, обитатели калитинского
дома (старшему из них,
жениху Леночки, было всего двадцать четыре года) занимались немногосложной, но, судя по их дружному хохотанью, весьма для них забавной игрой: они бегали по комнатам и ловили друг друга: собаки тоже бегали и лаяли, и висевшие
в клетках перед окнами канарейки наперерыв драли горло, усиливая всеобщий гам звонкой трескотней своего яростного щебетанья.
Мать,
в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие
в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их
в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни
в какие хозяйственные дела, ни
в свои, ни
в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе
в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то
в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть
в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла
жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться
в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
В доме между тем стали говорить, чтобы я занималась или детьми, или своим
женихом; тогда он перевез меня к себе на квартиру.
— Подумайте о том, что вы девушка, а я хоть и самый преданный друг ваш, но всё же вам посторонний человек, не муж, не отец, не
жених. Дайте же руку вашу и пойдемте; я провожу вас до кареты и, если позволите, сам отвезу вас
в ваш
дом.
Правда,
в дома не входили, а ждали на конях у ворот; от особенных оскорблений
жениху и невесте удержались, но все-таки произвели скандал.
Извольте, я поставлю точки, если вам так нужно мое унижение: права я не имею, полномочие невозможно; Лизавета Николаевна ни о чем не знает, а
жених ее потерял последний ум и достоин сумасшедшего
дома, и
в довершение сам приходит вам об этом рапортовать.
Я не хочу, чтобы мне Термосесов мог написать что-нибудь вроде того, что
в умном романе „Живая душа“ умная Маша написала своему
жениху, который жил
в хорошем
доме и пил чай из серебряного самовара.
Одежда на ней висела мятыми складками, словно сейчас только вынутая из туго завязанного узла, где долго лежала скомканная. Жила Грушина пенсиею, мелким комиссионерством и отдачею денег под залог недвижимостей. Разговоры вела попреимуществу нескромные и привязывалась к мужчинам, желая найти
жениха.
В ее
доме постоянно занимал комнату кто-нибудь из холостых чиновников.
Марта была рада: ведь это была ее постоянная мечта, что вот найдется ей
жених, и она выйдет замуж, и у нее будет хорошее хозяйство, и
дом — полная чаша. И она смотрела на Мурина влюбленными глазами. Сорокалетний громадный мужчина с грубым голосом и с простоватым выражением
в лице и
в каждом движении казался ей образцом мужской силы, молодечества, красоты и доброты.
Но
в ожидании его, идеала —
женихи и кавалеры разных орденов и простые кавалеры, военные и статские, армейские и кавалергарды, вельможи и просто поэты, бывшие
в Париже и бывшие только
в Москве, с бородками и без бородок, с эспаньолками и без эспаньолок, испанцы и неиспанцы (но преимущественно испанцы), начали представляться ей день и ночь
в количестве ужасающем и возбуждавшем
в наблюдателях серьезные опасения; оставался только шаг до желтого
дома.
Дорога от
дома жениха в церковь лежала мимо самых окон гостиной, и Софья Николавна видела, как он проехал туда
в английской мурзахановской карете на четверке славных доморощенных лошадей; она даже улыбнулась и ласково кивнула головой Алексею Степанычу, который, высунувшись из кареты, глядел
в растворенные окна
дома.
Девушка невеста, а порядочному
жениху стыдно
в дом приехать…
Даже Зотушка иногда любовался на свою племянницу и от души жалел ее, зачем такая красота вянет и сохнет
в разоренном
дому, который
женихи будут обегать, как чуму.
— Ничего, мамочка. Все дело поправим. Что за беда, что девка задумываться стала!
Жениха просит, и только. Найдем, не беспокойся. Не чета Алешке-то Пазухину… У меня есть уж один на примете. А что относительно Зотушки, так это даже лучше, что он догадался уйти от вас.
В прежней-то темноте будет жить, мамынька, а
в богатом
дому как показать этакое чучело?.. Вам, обнаковенно, Зотушка сын, а другим-то он дурак не дурак, а сроду так. Только один срам от него и выходит братцу Гордею Евстратычу.
Гурмыжская. Я очень благодарна вам; но, друзья мои, извините! У нее уже есть
жених, у меня
в доме живет. Может быть,
в городе говорят вздор какой-нибудь, так вы знайте, что это
жених.
Гурмыжская. Ты не беспокойся, я ведь себя обмануть не дам! Он теперь не
жених тебе, вы люди посторонние, и, следовательно, вам
в одном
доме жить нельзя.
Вечерами приходил ее
жених — маленький, бойкий человечек, белобрысый, с пушистыми усами на загорелом круглом лице; он, не уставая, смеялся целый вечер и, вероятно, мог бы смеяться целый день. Они уже были обручены, и для них строился новый
дом в одной из лучших улиц города — самой чистой и тихой. Горбун никогда не был на этой стройке и не любил слушать, когда говорили о ней.
Жених хлопал его по плечам маленькой, пухлой рукой, с кольцами на ней, и говорил, оскаливая множество мелких зубов...
Полина. Ну, смотрите же. Я вам по простоте скажу. (Тиxo.) У нас
в доме все обман, все, все, решительно все. Вы, пожалуйста, ничему не верьте, что вам говорят. За нами ничего нет. Маменька говорит, что нас любит, а совсем не любит, только хочет поскорее с рук сбыть.
Женихам в глаза льстит, а за глаза ругает. Нас заставляет притворяться.
Кукушкина. Кто же знает? Вам известно, сударыня, что я посторонних молодых людей
в дом не принимаю. Я принимаю только
женихов или тех, которые могут быть
женихами. У меня, коли мало-мальски похож на
жениха, — милости просим,
дом открыт, а как завилял хвостом, так и поворот от ворот. Нам таких не надобно. Я свою репутацию берегу, да и вашу также.
Павел Александрович невольно припоминал, что он до сих пор постоянно задавал тону
в Мордасове; очень любил, когда во всех
домах ему намекали, что он
жених, и поздравляли его с этим достоинством.
— Непорядок это — жить
жениху до венца
в невестином
доме, надо было выехать Артамоновым…
Сестра Татьяна вдруг привезла из Воргорода
жениха, сухонького, рыжеватого человечка
в фуражке инженера; лёгкий, быстрый на ногу, очень весёлый, он был на два года моложе Татьяны, и, начиная с неё, все
в доме сразу стали звать его Митя. Он играл на гитаре, пел песни, одна из них, которую он распевал особенно часто, казалась Якову обидной для сестры и очень возмущала мать.
— То-то и есть! Я не знавши это говорила, ан вышло не то, — возразила увертливая Феоктиста Саввишна. — После, как узнала, так вышел человек-то умный; не шаркун, правда; что ж такое? Занимается своим семейством, хозяйством, читает книги, пятьдесят душ чистого имения, а
в доме-то чего нет? Одного серебра два пуда, да еще после тетки достанется душ восемьдесят. Кроме того, у Перепетуи Петровны и деньги есть; я это наверно знаю. Чем не
жених? По моему мнению, так всякую девушку может осчастливить.
Этот
жених умный человек, по месту своего воспитания, потому что это высшее заведение, и должен быть добрый человек, по семейству,
в котором он родился, а главное — состояние: пятьдесят душ незаложенных; это значит сто душ;
дом как полная чаша; это я знаю, потому что у Василья Петровича бывал на завтраках; экипаж будет у тебя приличный; знакома ты можешь быть со всеми; будешь дамой, муж будет служить, а ты будешь веселиться; народятся дети, к этому времени тетка умрет: вот вам и на воспитание их.
— Всякий молодой человек интересен
в семейном
доме, потому что он
жених. Нет, Поль, это не оттого… ты еще мало влюблен.
Ничкина. Да… вот… баловница я. И не надо б мне вас слушать-то, а я послала нынче. Кто меня похвалит за это! Всякий умный человек заругает. Да вот пристала, ну я по слабости и послушалась. Кто его знает, какой он там! Придет
в дом… как
жених… страм.
Часто случалось, что так обнадеженный
жених, возвращаясь с восхищением, находил у себя
в экипаже тыкву; после чего, как ясного отказа, не смел более
в дом показаться.
И вдруг я появляюсь, еще первый
жених у них
в доме-с, и им известен заведомо, то есть
в том смысле, что при действительном состоянии-с.
Только, говорит, если с этим
женихом в хороший, степенный
дом сунешься, так, пожалуй, прическу попортят; за это, говорит, ручаться нельзя, на какого отца нападешь.