Неточные совпадения
От зари до зари люди неутомимо преследовали задачу разрушения собственных жилищ, а на ночь укрывались
в устроенных на выгоне
бараках, куда было свезено и обывательское имущество.
В бараке стояло пять лошадей по денникам, и Вронский знал, что тут же нынче должен быть приведен и стоит его главный соперник, рыжий, пятивершковый Гладиатор Махотина.
Переодевшись без торопливости (он никогда не торопился и не терял самообладания), Вронский велел ехать к
баракам. От
бараков ему уже были видны море экипажей, пешеходов, солдат, окружавших гипподром, и кипящие народом беседки. Шли, вероятно, вторые скачки, потому что
в то время, как он входил
в барак, он слышал звонок. Подходя к конюшне, он встретился с белоногим рыжим Гладиатором Махотина, которого
в оранжевой с синим попоне с кажущимися огромными, отороченными синим ушами вели на гипподром.
Они вошли
в дворик пред
бараком.
Самгин шагал мимо его, ставил ногу на каблук, хлопал подошвой по полу, согревая ноги, и ощущал, что холод растекается по всему телу. Старик рассказывал: работали они
в Польше на «Красный Крест», строили
бараки, подрядчик — проворовался, бежал, их порядили продолжать работу поденно, полтора рубля
в день.
В одном месте на песке идет борьба, как
в цирке,
в другом покрывают крышу
барака зелеными ветвями, вдали, почти на опушке леса, разбирают
барак, построенный из круглых жердей.
По эту сторону насыпи пейзаж был более приличен и не так густо засорен людями: речка извивалась по холмистому дерновому полю, поле украшено небольшими группами берез, кое-где возвышаются бронзовые стволы сосен, под густой зеленью их крон — белые палатки, желтые
бараки, штабеля каких-то ящиков, покрытые брезентами, всюду красные кресты, мелькают белые фигуры сестер милосердия, под окнами дощатого домика сидит священник
в лиловой рясе — весьма приятное пятно.
Самгин пил чай
в бараке — столовой офицеров.
Именно
в эту минуту явился Тагильский. Войдя
в открытую дверь, он захлопнул ее за собою с такой силой, что тонкие стенки
барака за спиною Самгина вздрогнули,
в рамах заныли, задребезжали стекла, но дверь с такой же силой распахнулась, и вслед за Тагильским вошел высокий рыжий офицер со стеком
в правой руке.
— Петровна у меня вместо матери, любит меня, точно кошку. Очень умная и революционерка, — вам смешно? Однако это верно: терпеть не может богатых, царя, князей, попов. Она тоже монастырская, была послушницей, но накануне пострига у нее случился роман и выгнали ее из монастыря. Работала сиделкой
в больнице, была санитаркой на японской войне, там получила медаль за спасение офицеров из горящего
барака. Вы думаете, сколько ей лет — шестьдесят? А ей только сорок три года. Вот как живут!
От подошвы Фудзи наши герои, «по образу пешего хождения», через горы, направились
в ту же бухту Хеда, куда намеревались было ввести фрегат, и расположились там на бивуаках (при 4˚ мороза, не забудьте!), пока готовились
бараки для их помещения, временного и, по возможности, недолгого, потому что
в положении Робинзонов Крузе пятистам человекам долго оставаться нельзя.
По длинному ряду
бараков, расположенных на берегу моря для склада товаров и разного сырья, можно судить о размерах торговых оборотов китайцев
в заливе Ольги.
Я как-то шел по Неглинной и против Государственного банка увидал посреди улицы деревянный
барак, обнесенный забором, вошел
в него, встретил инженера, производившего работы, — оказалось, что он меня знал и на мою просьбу осмотреть работы изъявил согласие. Посредине
барака зияло узкое отверстие, из которого торчал конец лестницы.
За всё время, пока я был на Сахалине, только
в поселенческом
бараке около рудника да здесь,
в Дербинском,
в это дождливое, грязное утро, были моменты, когда мне казалось, что я вижу крайнюю, предельную степень унижения человека, дальше которой нельзя уже идти.
В полдень к
бараку или пристройке,
в которой помещается кухня, тянутся арестанты гусем, как к железнодорожной кассе.
Иду дальше
в бараки, где больные.
Прибывши
в долину 20 ноября, они немедленно стали строить себе
бараки и землянки, чтоб укрыться от холода.
Состоит он из нескольких корпусов барачной системы, [Лазарет занимает площадь
в 8574 кв. саж., состоит из 11 построек, расположенных на трех пунктах: 1) административный корпус, вмещающий
в себе аптеку, хирургическую комнату и приемный покой, 4
барака, кухня с женским отделением при ней и часовня, — это собственно и называется лазаретом; затем 2) 2 корпуса для сифилитиков, мужчин и женщин, кухня и надзирательская; 3) 2 корпуса, занятые эпидемическим отделением.] рассчитан на 180 кроватей.
Когда все они приходят
в пост, их впускают
в женский
барак и оставляют тут вместе с женщинами.
В Корсаковском посту вновь прибывших женщин тоже помещают
в особый
барак.
Из приказов мы узнаем, что один старший надзиратель из рядовых, будучи дежурным
в тюрьме, позволил себе пойти
в женский
барак через окно, отогнув предварительно гвозди, с целями романтического свойства, а другой во время своего дежурства
в час ночи допустил рядового, тоже надзирателя,
в одиночное помещение, где содержатся арестованные женщины.
Около рудничной конторы стоит
барак для поселенцев, работающих
в копях, небольшой старый сарай, кое-как приспособленный для ночевки.
Он состоял
в том, чтобы затвориться
в Кремле со всем войском, настроить
бараков, окопаться укреплениями, расставить пушки, убить по возможности более лошадей и посолить их мясо; по возможности более достать и намародерничать хлеба и прозимовать до весны; а весной пробиться чрез русских.
Младшие офицеры, по положению, должны были жить
в лагерное время около своих рот
в деревянных
бараках, но Ромашов остался на городской квартире, потому что офицерское помещение шестой роты пришло
в страшную ветхость и грозило разрушением, а на ремонт его не оказывалось нужных сумм.
Сродного сословия людей
в курортах почти нет, ибо нельзя же считать таковыми ту незаметную горсть туземных и иноземных негоциантов, которые торгуют (и бог весть, одним ли тем, что у них на полках лежит?)
в бараках и колоннадах вдоль променад, или тех антрепренеров лакейских послуг, которые тем только и отличаются (разумеется, я не говорю о мошне) от обыкновенных лакеев и кнехтов, что имеют право громче произносить: pst! pst!
Офицер, заведывавший обозом, жил около так называемого нового городка, — досчатых
бараков, построенных матросскими семействами,
в палатке, соединенной с довольно большим балаганом, заплетенным из зеленых дубовых веток, не успевших еще совершенно засохнуть.
Александров растерян. Кажется ему, что какой-то темный намек сквозил
в небрежном разговоре Дрозда, но как его понять? Он идет
в барак, отыскивает
в нем Жданова, замечательного разгадчика всех начальственных каверз и закавык, и передает ему всю свою странную болтовню с Дроздом. Жданов саркастически улыбается...
Александров привел Зиночку
в деревянный
барак, где публика вешала свои пальто на крючки, где продавались бутерброды, чай и ланинские шипучие воды и где давали коньки напрокат.
В один из четвергов, после завтрака, дежурные юнкера побежали по своим
баракам, выкрикивая словесное приказание батальонного командира...
В бараках первого (младшего) курса еще слышатся разговоры, смех, согласное пение.
И еще одно мудрое словесное постановление было утверждено на этом необыкновенном заседании
в просторном столовом
бараке…
Неудобно, невесело и досадно влеклись эти пять дней сидения под арестом
в карцерном
бараке,
в ветхом, заброшенном деревянном узком здании, обросшем снаружи высокой, выше человеческого роста, крапивой и гигантскими лопухами.
Мигом по всем четырем
баракам второкурсников помчались летучие гонцы: «После обеда всему второму курсу собраться
в столовую!»
Воспоминание о них остается слабым и незначительным для Александрова. Каждый день стрельба и стрельба, каждый день глазомерные и компасные съемки, каждый день батальонные учения и рассыпной строй. Идут постоянные дожди, когда юнкера сидят по
баракам и
в тысячный раз перезубривают уставы и «словесность».
— Сейчас я остановил поезд-шахтерку на посту. Обошел все вагоны, нашел троих холерных, высадил их и отправил
в холерный
барак.
Всюду эстрады для песенников и оркестров, столбы с развешанными призами, начиная от пары сапог и кончая самоваром, ряд
бараков с бочками для пива и меда для дарового угощения, карусели, наскоро выстроенный огромный дощатый театр под управлением знаменитого М.
В. Лентовского и актера Форкатия, и, наконец, главный соблазн — сотни свеженьких деревянных будочек, разбросанных линиями и углами, откуда предполагалась раздача узелков с колбасой, пряниками, орехами, пирогов с мясом и дичью и коронационных кружек.
Таковы были казармы, а
бараки еще теснее. Сами фабричные корпуса и даже самые громадные прядильни снабжены были лишь старыми деревянными лестницами, то одна, то две, а то и ни одной. Спальные корпуса состояли из тесных «каморок», набитых семьями, а сзади темные чуланы,
в которых летом спали от «духоты».
— Да! Благодетельное искусство! А вот рабочие
бараки из щепок выстроены. Больных не оберешься… дети, как мухи, мрут. Вот тебе и семена просвещения! То-то они запоют, когда брюшной тиф разгуляется
в Иванкове.
Вам, как врачу, гораздо лучше моего известно, какой процент приходится на долю сифилиса, пьянства и чудовищных условий прозябания
в этих проклятых
бараках и землянках…
Загнали нас на зиму
в бараки, а
в них нетто можно жить-то?
Выедет Ульяна Петровна за город, пахнет на нее с Днепра вечной свежестью, и она вдруг оживится, почувствовав ласкающее дыхание свободной природы, но влево пробежит по зеленой муравке серый дымок, раздастся взрыв саперной мины, или залп ружей
в летних
бараках — и Ульяна Петровна вся так и замрет.
Телятев. Поехал за границу, посмотрел, как ведут железные дороги, вернулся
в Россию и снял у подрядчика небольшой участок. Сам с рабочими и жил
в бараках, да Василий Иваныч с ним. Знаете Василия Иваныча? Золото, а не человек.
— Но я уже оканчиваю, — сказал Ганувер, — пусть меня разразит гром, если я умолчу об этом. Она подскакивала, напевала, заглядывала
в щель
барака дня три. Затем мне были просунуты
в дыру
в разное время: два яблока, старый передник с печеным картофелем и фунт хлеба. Потом я нашел цепь.
— Конечно, нет, — ответил он. — Санди, Молли, которая тебя так сейчас обидела, была худым черномазым птенцом на тощих ногах всего только четыре года назад. У меня не было ни дома, ни ночлега. Я спал
в брошенном
бараке.
И встала Девора и пошла с
Бараком в Кедош».
Доктор. Вы… э… не лежали
в тифозном
бараке?
Ехать к какому-то Чаликову, когда дома постепенно разрушается и падает миллионное дело, и рабочие
в бараках живут хуже арестантов, — это значит делать глупости и обманывать свою совесть.
«Вот влюбиться бы, — думала она, потягиваясь, и от одной этой мысли у нее около сердца становилось тепло. — И от завода избавиться бы…» — мечтала она, воображая, как с ее совести сваливаются все эти тяжелые корпуса,
бараки, школа… Затем она вспомнила отца и подумала, что если бы он жил дольше, то, наверное, выдал бы ее за простого человека, например, за Пименова. Приказал бы ей выходить за него — вот и все. И это было бы хорошо: завод тогда попал бы
в настоящие руки.
— А — выпустили. Посудили, оправдали и выпустили. Очень просто… Вот что: я сегодня больше не работаю, ну ее к лешему! Ладно, навихлял себе руки, и будет. Денег у меня есть рубля три да за сегодняшние полдня сорок копеек получу. Вон сколько капитала! Значит, пойдем со мной к нам… Мы не
в бараке, а тут поблизости,
в горе… дыра там есть такая, очень удобная для человеческого жительства. Вдвоем мы квартируем
в ней, да товарищ болеет — лихорадка его скрючила… Ну, так ты посиди тут, а я к подрядчику… я скоро!..
А
в рабочих
бараках она не была ни разу. Там, говорят, сырость, клопы, разврат, безначалие. Удивительное дело: на благоустройство
бараков уходят ежегодно тысячи рублей, а положение рабочих, если верить анонимным письмам, с каждым годом становится все хуже и хуже…