Потом он стал подыматься на изволок, где стоял деревянный
барак, отличавшийся от обыкновенного сарая только тем, что забрасывал частыми паровыми пышками, как снежками, тишину, здесь царившую.
Завели в большой, деревянный, двухэтажный
барак, в комнату на втором этаже.
У следующего
барака стоял экскаватор с чугунным шаром вместо ковша. Железо с крыши сняли, и оно лежало сбоку неровной кипой листов тускло-зеленого цвета.
Залпы 88-миллиметровых зенитных пушек сотрясли тонкие деревянные стены
барака и вызвали паническое бегство в противовоздушную щель.
Командирский дощаник оказался длинным старым
бараком, кое-где подремонтированным, со свежими, видными даже в темноте заплатами, налепленными на стены этого видавшего виды жилья.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: кордовый — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Стрельба возобновляется с ещё большим ожесточением. А за дверями
барака слышатся резкие слова команды на немецком языке.
Направившись в сторону
барака, я увидел, что возле него собралась огромная толпа.
Рабочие
бараки, чистенькие, новые, с белыми односкатными крышами, на которых – лозунги о пятилетке, индустриализации, трудовой дисциплине.
Но, как бы там ни было, от стены огня до ровных, аккуратных прямоугольничков лагерных
бараков оставалось не более двух километров…
– Тогда уж два
барака, – усмехнулась я. – Один мужской, другой женский.
Другая часть бросалась на приходящие поезда и быстро разгружала их, третья занята была устройством шахты, а четвёртая строила
бараки.
Большого
барака, возле которого сейчас бродила дюжина мужчин в исподнем, причём как белых, так и пинков.
Чего, как я уже заметил, нельзя сказать об остальных обитателях
барака.
Вот промелькнули грязные дощатые
бараки, с четырёх сторон огороженные забором с колючей проволокой и сторожевыми будками.
Ночью разыгралась буря, на крышу
барака хлынули потоки воды, а стены дрожали под напором воздушной стихии.
К сожалению, отдельных домов ещё нет, поэтому пока мы живём в общем
бараке.
– Оставшиеся строят несколько
бараков для людей, те же, кто уходит со мной, начинают строить лодки, пока я договариваюсь с герцогом о перемещении всех людей.
Помня о знаке, запрещающем вход, я иду к другому концу
барака, но там оказывается так же пусто и безжизненно, как и везде.
Если говорить об улице 10-летия Октября, первых
бараках, которые делали конструктивисты, нельзя сказать, что они так прекрасны, – это массовое жильё.
На рассвете к ним, стоящим на плацу, выгнали из
барака ещё группу людей.
После войны
бараки стали постепенно менять на кирпичные дома, обустраивать улицы и проспекты, площади и скверы, что привлекло в город новых переселенцев.
Он потёр лоб, словно старался отогнать зловещие видения, но перед глазами не исчезали сторожевые вышки с пулемётами, ограда из колючей проволоки, мрачные кирпичные
бараки.
Задумчивым взглядом он следил за индейцами, хлопотавшими на постройке нового
барака.
– Хорошо. Как-нибудь устроим вас. Временно выделим отдельный
барак.
На некотором расстоянии стояли четыре огромных
барака, в которых размещалось большинство заключённых.
Им известно, что это карантин и что во второй половине
барака находятся младшие офицеры, прибывшие вместе с ними в эшелоне военнопленных.
Участковый врач потребовала, чтобы она легла в тифозный
барак.
Им дали комнату в холодном
бараке, а папе ещё и предоставили отсрочку от армии как молодому отцу и нужному специалисту.
Рядом с мастерскими стояли жилища рабочих, а подальше – „кокуйские холерные
бараки“, где проходили карантин несколько тысяч вербованных рабочих и переселенцев.
Из окна штабного
барака выпрыгнул известный в своё время военачальник…
Там буквально за пару месяцев и буквально, как говорится, «из ничего» поставили корпуса и жилые
бараки разом двух оборонных заводов.
Даже похуже хибары виднелись: несколько землянок, и деревянных длинных
бараков.
Ядра и дротики для метания сносили в соседний
барак.
– Да. Чумной
барак, – говорит он, кивая, и у меня замирает сердце. Мама хмурится, и он быстро добавляет: – Тут больные чёрной оспой.
Временами мелькали какие-то безлюдные бревенчатые
бараки.
Чуть подальше стояли три
барака – семейное общежитие.
– Люди отказываются покидать
бараки.
Картина выглядела довольно унылой: серые
бараки, серые палатки, вышки охраны, спиральные витки колючей проволоки, протянутые поверх серого забора и металлической сетки.
– Топай за второй горизонт, в женский
барак.
Жители
бараков прозвали новый дом «генеральским», хоть никакие генералы там не жили.
– Знаешь, а
бараки сносят, – говорит мать.
Нам выделили часть
барака без окон.
Ухабистая дорога тянулась мимо бывших
бараков, братских могил и казалось, что в воздухе до сих пор стоят стоны и мольбы тех, кто страдал здесь и умирал не дождавшись освобождения.
Погорельцам рядом с уже пустыми
бараками построили добротные избы, бани, лабазы (амбары на сваях для хранения продуктов от хищников).
Они жили в
бараках уже две недели.
Бок о бок в
бараках оказались очень разные люди – кто-то говорил на идише и понимал иврит, разделял идеи сионизма и соблюдал еврейские традиции, другие были абсолютно ассимилированными городскими чешскими или немецкими евреями с привычкой к светской культуре и западным мышлением.
Дома становились всё ниже, пока не превратились в длинные одноэтажные
бараки.
Миновал длинный ряд
бараков, прошёл несколько дворов, где люди в белых колпаках, как преступники, стояли под опустелыми деревьями.
На ночлег он пригласил меня к себе в коморку, которая находилась на чердаке заброшенного
барака, доживавшего свой век на отшибе поселения.