Неточные совпадения
Прочный колокол неведения — и благословляющее утверждение
бездн, «преодоление человека» — и санкция его упадочных инстинктов, великая любовь Заратустры — и нарочито разжигаемая им
в себе жестокость, проповедь радости жизни — и восхваление трагического пристрастия к
страданиям и ужасам — все это, конечно, можно психологически объяснить, но совершенно невозможно все это объединить
в одно цельное, из «бронзы» отлитое жизнеотношение.
Один из современных сынов Достоевского, поместившийся под знаком «вечности», пишет: «Над
бездной всеобщего и окончательного небытия хотят позитивисты устроить жизнь, облегчить существование, ослабить
страдания этого малого, короткого, узкого, призрачного
в своей бессмысленности бытия. Веселые позитивисты, поющие хвалу жизни, должны понимать жизнь как «пир во время чумы»… Только опустошенные, плоские, лакейски-самодовольные души не чувствуют ужаса этой «чумы» и невозможности этого «пира».
И вот Ницше гордо провозглашает «самое радостное, самое чрезмерное и надменное утверждение жизни». Великая, невиданная гармония встает перед ним опьяняюще-обольстительным призраком, — «рожденное из полноты, из преизбытка высшее утверждение, утверждение без ограничений, утверждение даже к
страданию, даже к вине, даже ко всему загадочному и странному
в существовании». И Заратустра объявляет: «Во все
бездны несу я свое благословляющее утверждение». Incipit tragoedia — начинается трагедия!..
В этой иллюзии держит человека Аполлон. Он — бог «обманчивого» реального мира. Околдованный чарами солнечного бога, человек видит
в жизни радость, гармонию, красоту, не чувствует окружающих
бездн и ужасов.
Страдание индивидуума Аполлон побеждает светозарным прославлением вечности явления. Скорбь вылыгается из черт природы. Охваченный аполлоновскою иллюзией, человек слеп к скорби и
страданию вселенной.