Цитаты из русской классики со словосочетанием «в аэропорту берлина»
Неточные совпадения
Амалия Ивановна покраснела как рак и завизжала, что это, может быть, у Катерины Ивановны «совсем фатер не буль; а что у ней буль фатер аус Берлин, и таки длинны сюртук носиль и всё делаль: пуф, пуф, пуф!» Катерина Ивановна с презрением заметила, что ее происхождение всем известно и что в этом самом похвальном листе обозначено печатными буквами, что отец ее полковник; а что отец Амалии Ивановны (если только у ней был какой-нибудь отец), наверно, какой-нибудь петербургский чухонец, молоко продавал; а вернее всего, что и совсем отца не было, потому что еще до сих пор неизвестно, как зовут Амалию Ивановну по батюшке: Ивановна или Людвиговна?
Амалия Ивановна не снесла и тотчас же заявила, что ее «фатер аус Берлин буль ошень, ошень важны шеловек и обе рук по карман ходиль и всё делал этак: пуф! пуф!», и чтобы действительнее представить своего фатера, Амалия Ивановна привскочила со стула, засунула свои обе руки в карманы, надула щеки и стала издавать какие-то неопределенные звуки ртом, похожие на пуф-пуф, при громком хохоте всех жильцов, которые нарочно поощряли Амалию Ивановну своим одобрением, предчувствуя схватку.
Коковцов в Берлине сказал, что Дума и печать вовсе еще не народ, и вообще осуждают отношение министров к Думе.
Утром, полубольной, сходил на почту, получил там пакет писем из Берлина, вернулся в отель и, вскрыв пакет, нашел в нем среди писем и документов маленький и легкий конверт, надписанный почерком Марины.
Самгин швырнул на стол странную книжку, торопливо оделся, вышел на улицу и, шагая по панелям, как-то особенно жестким, вскоре отметил сходство Берлина с Петербургом, усмотрев его в обилии военных, затем нашел, что в Берлине офицера еще более напыщенны, чем в Петербурге, и вспомнил, что это уже многократно отмечалось.
— Я видел в Берлине театр Станиславского. Очень оригинально! Но, знаете, это слишком серьезно для театра и уже не так — театр, как… — Приподняв плечи, он развел руками и — нашел слово...
«Германия — прежде всего Пруссия. Апофеоз культуры неумеренных потребителей пива. В Париже, сопоставляя Нотр Дам и Тур д’Эйфель, понимаешь иронию истории, тоску Мопассана, отвращение Бодлера, изящные сарказмы Анатоля Франса. В Берлине ничего не надо понимать, все совершенно ясно сказано зданием рейхстага и “Аллеей Победы”. Столица Пруссии — город на песке, нечто вроде опухоли на боку Германии, камень в ее печени…»
Вечером он выехал в Дрезден и там долго сидел против Мадонны, соображая: что мог бы сказать о ней Клим Иванович Самгин? Ничего оригинального не нашлось, а все пошлое уже было сказано. В Мюнхене он отметил, что баварцы толще пруссаков. Картин в этом городе, кажется, не меньше, чем в Берлине, а погода — еще хуже. От картин, от музеев он устал, от солидной немецкой скуки решил перебраться в Швейцарию, — там жила мать. Слово «мать» потребовало наполнения.
Между тем приезжайте из России в Берлин, вас сейчас произведут в путешественники: а здесь изъездите пространство втрое больше Европы, и вы все-таки будете только проезжий.
Как некрасиво, как мешает все новое и современное в Риме, как безобразно и оскорбительно оно в Берлине.
Париж, даже не очень благоустроенный город, технически отсталый по сравнению с Берлином, и магия его, его право быть Городом по преимуществу и Городом мировым не в этом внешнем техническом прогрессе коренятся.
— Нет, выпозвольте. Во-первых, я говорю по-французски не хуже вас, а по-немецки даже лучше; во-вторых, я три года провел за границей: в одном Берлине прожил восемь месяцев. Я Гегеля изучил, милостивый государь, знаю Гете наизусть; сверх того, я долго был влюблен в дочь германского профессора и женился дома на чахоточной барышне, лысой, но весьма замечательной личности. Стало быть, я вашего поля ягода; я не степняк, как вы полагаете… Я тоже заеден рефлексией, и непосредственного нет во мне ничего.
Я вступил во владение своим наследством, или, правильнее, тою частью своего наследства, которую мой опекун заблагорассудил мне оставить, дал доверенность на управление всеми вотчинами вольноотпущенному дворовому человеку Василию Кудряшеву и уехал за границу, в Берлин.
Два — три молодые человека, да один не молодой человек из его бывших профессоров, его приятели давно наговорили остальным, будто бы есть на свете какой-то Фирхов, и живет в Берлине, и какой-то Клод Бернар, и живет в Париже, и еще какие-то такие же, которых не упомнишь, которые тоже живут в разных городах, и что будто бы эти Фирхов, Клод Бернар и еще кто-то — будто бы они светила медицинской науки.
Гегель во время своего профессората в Берлине, долею от старости, а вдвое от довольства местом и почетом, намеренно взвинтил свою философию над земным уровнем и держался в среде, где все современные интересы и страсти становятся довольно безразличны, как здания и села с воздушного шара; он не любил зацепляться за эти проклятые практические вопросы, с которыми трудно ладить и на которые надобно было отвечать положительно.
Дорога от Кенигсберга до Берлина очень длинна; мы взяли семь мест в дилижансе и отправились. На первой станции кондуктор объявил, чтобы мы брали наши пожитки и садились в другой дилижанс, благоразумно предупреждая, что за целость вещей он не отвечает.
Это до того скандализировало прусского короля, что он велел ее выслать в двадцать четыре часа из Берлина.
Переезд наш из Кенигсберга в Берлин был труднее всего путешествия. У нас взялось откуда-то поверье, что прусские почты хорошо устроены, — это все вздор. Почтовая езда хороша только во Франции, в Швейцарии да в Англии. В Англии почтовые кареты до того хорошо устроены, лошади так изящны и кучера так ловки, что можно ездить из удовольствия. Самые длинные станции карета несется во весь опор; горы, съезды — все равно.
Первый человек, признанный нами и ими, который дружески подал обоим руки и снял своей теплой любовью к обоим, своей примиряющей натурой последние следы взаимного непониманья, был Грановский; но когда я приехал в Москву, он еще был в Берлине, а бедный Станкевич потухал на берегах Lago di Como лет двадцати семи.
Жизнь Грановского в Берлине с Станкевичем была, по рассказам одного и письмам другого, одной из ярко-светлых полос его существования, где избыток молодости, сил, первых страстных порывов, беззлобной иронии и шалости — шли вместе с серьезными учеными занятиями, и все это согретое, обнятое горячей, глубокой дружбой, такой, какою дружба только бывает в юности.
В числе закоснелейших немцев из русских был один магистр нашего университета, недавно приехавший из Берлина; добрый человек в синих очках, чопорный и приличный, он остановился навсегда, расстроив, ослабив свои способности философией и филологией.
…Когда мы поехали в Берлин, я сел в кабриолет; возле меня уселся какой-то закутанный господин; дело было вечером, я не мог его путем разглядеть.
Мой сосед, исправленный Диффенбахом, в это время был в трактире; когда он вскарабкался на свое место и мы поехали, я рассказал ему историю. Он был выпивши и, следственно, в благодушном расположении; он принял глубочайшее участие и просил меня дать ему в Берлине записку.
Все ничтожнейшие брошюры, выходившие в Берлине и других губернских и уездных городах, немецкой философии, где только упоминалось о Гегеле, выписывались, зачитывались до дыр, до пятен, до падения листов в несколько дней.
Реакция везде оказалась тупой, трусливой, выжившей из ума, она везде позорно отступила за угол перед напором народной волны и воровски выжидала времени в Париже и в Неаполе, в Вене и Берлине.
В Берлине я видел в первый раз оральное [Здесь: по губам (от фр. oral).] преподавание глухонемым и слышал, как они декламировали стихи.
Собственно, бурного периода страстей и разгула в его жизни не было. После курса Педагогический институт послал его в Германию. В Берлине Грановский встретился с Станкевичем — это важнейшее событие всей его юности.
Родился в Париже, воспитывался в Оксфорде, прослужил некоторое время в качестве attachй при посольстве в Берлине, но далее по службе не пошел и наконец поселился в Москве, где корчил из себя англомана и писал сочинение под названием: «Река времетечения», в котором каждый вечер, ложась спать, прибавлял по одной строчке.
Однажды я встретился в Берлине и со Шпенглером, но встреча эта произвела на меня мало впечатления.
В Берлине в это время я встретился и с Кейзерлингом, с которым возникли потом более близкие отношения.
По приезде в Берлин нас очень любезно встретили немецкие организации и помогли нам на первое время устроиться.
Уже скоро по приезде в Берлин в группе высланных, среди которых было немало интеллектуальных сил, возник целый ряд начинаний.
Интересно отметить, что тогда, в Берлине, еще не чувствовалось абсолютного разрыва между русским зарубежьем и советской Россией.
Двухлетняя жизнь в Берлине была введением в мою жизнь на Западе.
В Берлине я познакомился с некоторыми немецкими мыслителями.
В Берлине я готовил книгу по философии религии.
Вскоре после моего приезда в Берлин произошла встреча некоторых высланных с некоторыми представителями эмиграции, принадлежавшими к так называемому белому движению.
Из русских, кроме меня, был С. Л. Франк, с которым в Берлине у меня было близкое сотрудничество.
В 24 году я переехал из побежденного Берлина в победивший Париж.
С тетей Лопухиной-Демидовой я встречался в Берлине, в эмиграции, незадолго до ее смерти.
Прежде всего, с Максом Шелером, с которым встречался и в Берлине, и в Париже при его приездах.
Присутствие в группе высланных людей науки, профессоров дало возможность основать в Берлине Русский научный институт.
Мне сказали, что из Берлина был сделан запрос, что значит газетное сообщение об аресте столь известного и ценимого в Германии философа, как Бердяев.
В первую же зиму в Берлине я принужден был изображать из себя активного общественного деятеля и возглавлял разные начинания.
Мы ехали через Петербург и из Петербурга морем в Штеттин и оттуда в Берлин.
Русский научный институт, несмотря на мое активное к нему отношение в первый год пребывания в Берлине, в сущности, был довольно чуждым мне академическим учреждением.
Гораздо большее значение, и притом надолго, имело для меня образование в Берлине русской Религиозно-философской академии.
В 23 году в Берлине я написал свой этюд «Новое средневековье», которому суждено было иметь большой успех.
Еще в Берлине я участвовал в кружках движения в качестве духовного руководителя.
В последнюю зиму 23–24 года в Берлине немецкая атмосфера стала тяжелой и катастрофической.
Ассоциации к слову «аэропорт»
Синонимы к слову «аэропорт»
Синонимы к слову «берлин»
Предложения со словом «аэропорт»
- Напротив вытянутого вдоль перрона двухэтажного с огромными стеклянными окнами здания аэропорта стояло несколько самолётов.
- Она соединила терминал международного аэропорта и расположенный неподалёку железнодорожный вокзал.
- В вестибюле на первом этаже находится несколько электронных схем расположения всех этих объектов в залах аэропорта.
- (все предложения)
Предложения со словом «берлин»
- У дома принцессы стоял большой дорожный берлин, запряжённый шестёркой лошадей.
- Берлин вновь переживает прорыв, и в этом он опять в своей стихии.
- Берлин признал, что лодка была повреждена, однако она благополучно вернулась в базу.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «аэропорт»
Сочетаемость слова «берлин»
Значение слова «аэропорт»
АЭРОПО́РТ, -а, м. Расположенный на трассе воздушной линии аэродром, оборудованный всем необходимым для обеспечения регулярных полетов транспортной авиации. (Малый академический словарь, МАС)
Значение слова «берлин»
Берли́н (нем. Berlin [bɛɐ̯ˈliːn], произношение ) — столица и крупнейший город Германии, второй по населению (после Лондона) и пятый по площади город Евросоюза. (Википедия)
Отправить комментарий
Значение слова «аэропорт»
АЭРОПО́РТ, -а, м. Расположенный на трассе воздушной линии аэродром, оборудованный всем необходимым для обеспечения регулярных полетов транспортной авиации.
Все значения слова «аэропорт»Значение слова «берлин»
Берли́н (нем. Berlin [bɛɐ̯ˈliːn], произношение ) — столица и крупнейший город Германии, второй по населению (после Лондона) и пятый по площади город Евросоюза.
Все значения слова «берлин»Предложения со словом «аэропорт»
Напротив вытянутого вдоль перрона двухэтажного с огромными стеклянными окнами здания аэропорта стояло несколько самолётов.
Она соединила терминал международного аэропорта и расположенный неподалёку железнодорожный вокзал.
В вестибюле на первом этаже находится несколько электронных схем расположения всех этих объектов в залах аэропорта.
- (все предложения)
Предложения со словом «берлин»
У дома принцессы стоял большой дорожный берлин, запряжённый шестёркой лошадей.
Берлин вновь переживает прорыв, и в этом он опять в своей стихии.
Берлин признал, что лодка была повреждена, однако она благополучно вернулась в базу.
- (все предложения)