Неточные совпадения
Гладиатор и Диана подходили вместе, и почти
в один и тот же
момент: раз-раз, поднялись над рекой и перелетели на другую сторону; незаметно, как бы летя, взвилась за ними Фру-Фру, но
в то самое время, как Вронский чувствовал себя на воздухе, он вдруг увидал, почти под ногами своей лошади, Кузовлева, который барахтался с Дианой на той стороне реки (Кузовлев пустил поводья после прыжка, и лошадь полетела с ним через голову).
Степан Аркадьич срезал
одного в тот самый
момент, как он собирался начать свои зигзаги, и бекас комочком упал
в трясину. Облонский неторопливо повел за другим, еще низом летевшим к осоке, и вместе со звуком выстрела и этот бекас упал; и видно было, как он выпрыгивал из скошенной осоки, биясь уцелевшим белым снизу крылом.
Ему шел уже двенадцатый год, когда все намеки его души, все разрозненные черты духа и оттенки тайных порывов соединились
в одном сильном
моменте и, тем получив стройное выражение, стали неукротимым желанием. До этого он как бы находил лишь отдельные части своего сада — просвет, тень, цветок, дремучий и пышный ствол — во множестве садов иных, и вдруг увидел их ясно, все —
в прекрасном, поражающем соответствии.
И так-то вот всегда у этих шиллеровских прекрасных душ бывает: до последнего
момента рядят человека
в павлиные перья, до последнего
момента на добро, а не на худо надеются; и хоть предчувствуют оборот медали, но ни за что себе заранее настоящего слова не выговорят; коробит их от
одного помышления; обеими руками от правды отмахиваются, до тех самых пор, пока разукрашенный человек им собственноручно нос не налепит.
Самгин отказался играть
в девятку, курил и, наблюдая за малоподвижным лицом поручика, пробовал представить его
в момент атаки: впереди — немцы, сзади — мужики, а он между ними
один.
— Уничтожай его! — кричал Борис, и начинался любимейший
момент игры: Варавку щекотали, он выл, взвизгивал, хохотал, его маленькие, острые глазки испуганно выкатывались, отрывая от себя детей
одного за другим, он бросал их на диван, а они, снова наскакивая на него, тыкали пальцами ему
в ребра, под колени. Клим никогда не участвовал
в этой грубой и опасной игре, он стоял
в стороне, смеялся и слышал густые крики Глафиры...
Он не забыл о том чувстве, с которым обнимал ноги Лидии, но помнил это как сновидение. Не много дней прошло с того
момента, но он уже не
один раз спрашивал себя: что заставило его встать на колени именно пред нею? И этот вопрос будил
в нем сомнения
в действительной силе чувства, которым он так возгордился несколько дней тому назад.
Не только Тагильский ждал этого
момента — публика очень единодушно двинулась
в столовую. Самгин ушел домой, думая о прогрессивном блоке, пытаясь представить себе место
в нем, думая о Тагильском и обо всем, что слышал
в этот вечер. Все это нужно было примирить, уложить плотно
одно к другому, извлечь крупицы полезного, забыть о том, что бесполезно.
От слов, от звуков, от этого чистого, сильного девического голоса билось сердце, дрожали нервы, глаза искрились и заплывали слезами.
В один и тот же
момент хотелось умереть, не пробуждаться от звуков, и сейчас же опять сердце жаждало жизни…
Вскоре она погрузилась — не
в печаль, не
в беспокойство о письмах и о том, придет ли Марк, что сделает бабушка, — а
в какой-то хаос смутных чувств, воспоминаний, напрасно стараясь сосредоточить мысли на
одном чувстве, на
одном моменте.
Одна Вера ничего этого не знала, не подозревала и продолжала видеть
в Тушине прежнего друга, оценив его еще больше с тех пор, как он явился во весь рост над обрывом и мужественно перенес свое горе, с прежним уважением и симпатией протянул ей руку, показавшись
в один и тот же
момент и добрым, и справедливым, и великодушным — по своей природе, чего брат Райский, более его развитой и образованный, достигал таким мучительным путем.
У него не ставало терпения купаться
в этой возне, суете,
в черновой работе, терпеливо и мучительно укладывать силы
в приготовление к тому праздничному
моменту, когда человечество почувствует, что оно готово, что достигло своего апогея, когда настал бы и понесся
в вечность, как река,
один безошибочный, на вечные времена установившийся поток жизни.
Выше сказано было, что колония теперь переживает
один из самых знаменательных
моментов своей истории: действительно оно так. До сих пор колония была не что иное, как английская провинция, живущая по законам, начертанным ей метрополиею, сообразно духу последней, а не действительным потребностям страны. Не раз заочные распоряжения лондонского колониального министра противоречили нуждам края и вели за собою местные неудобства и затруднения
в делах.
В этот
момент в первом ряду кресел взвился белый дымок, и звонко грянул выстрел. Катерина Ивановна, схватившись
одной рукой за левый бок, жалко присела у самой суфлерской будки, напрасно стараясь сохранить равновесие при помощи свободной руки.
В первых рядах кресел происходила страшная суматоха: несколько человек крепко держали какого-то молодого человека за руки и за плечи, хотя он и не думал вырываться.
В одном из своих аспектов мировая война должна быть признана неотвратимым и роковым
моментом в развитии и диалектике империализма.
Но ведь уверяет же он сам, что еще за месяц пред тем,
в один тоже самый тревожный и роковой для него
момент, он отделил от трех тысяч половину и зашил себе
в ладонку, и если, конечно, это неправда, что и докажем сейчас, то все же эта идея Карамазову знакомая, он ее созерцал.
Прокурор же вывел лишь
одно заключение, что соскакивал человек, «
в такой
момент и
в таком волнении», лишь для того только, чтобы наверное убедиться: жив или нет единственный свидетель его преступления.
Многие из «высших» даже лиц и даже из ученейших, мало того, некоторые из вольнодумных даже лиц, приходившие или по любопытству, или по иному поводу, входя
в келью со всеми или получая свидание наедине, ставили себе
в первейшую обязанность, все до единого, глубочайшую почтительность и деликатность во все время свидания, тем более что здесь денег не полагалось, а была лишь любовь и милость с
одной стороны, а с другой — покаяние и жажда разрешить какой-нибудь трудный вопрос души или трудный
момент в жизни собственного сердца.
А ведь иные из них, ей-богу, не ниже тебя по развитию, хоть ты этому и не поверишь: такие бездны веры и неверия могут созерцать
в один и тот же
момент, что, право, иной раз кажется, только бы еще
один волосок — и полетит человек «вверх тормашки», как говорит актер Горбунов.
Да, вы здесь представляете Россию
в данный
момент, и не
в одной только этой зале раздастся ваш приговор, а на всю Россию, и вся Россия выслушает вас как защитников и судей своих и будет ободрена или удручена приговором вашим.
Две бездны, две бездны, господа,
в один и тот же
момент — без того мы несчастны и неудовлетворены, существование наше неполно.
Он поднял ружье и стал целиться, но
в это время тигр перестал реветь и шагом пошел на увал
в кусты. Надо было воздержаться от выстрела, но Дерсу не сделал этого.
В тот
момент, когда тигр был уже на вершине увала, Дерсу спустил курок. Тигр бросился
в заросли. После этого Дерсу продолжал свой путь. Дня через четыре ему случилось возвращаться той же дорогой. Проходя около увала, он увидел на дереве трех ворон, из которых
одна чистила нос о ветку.
И
в тот
момент, когда голова
одной из них показалась над травой, он спустил курок.
В памяти мелькают картины прошлого. Здесь мы едем тихо — улица полна грузовиками, которые перебираются между идущими
один за другим трамваями слева и жмущимися к тротуару извозчиками. Приходится выжидать и ловить
момент, чтобы перегнать.
После войны 1812 года, как только стали возвращаться
в Москву москвичи и начали разыскивать свое разграбленное имущество, генерал-губернатор Растопчин издал приказ,
в котором объявил, что «все вещи, откуда бы они взяты ни были, являются неотъемлемой собственностью того, кто
в данный
момент ими владеет, и что всякий владелец может их продавать, но только
один раз
в неделю,
в воскресенье,
в одном только месте, а именно на площади против Сухаревской башни».
В малыгинском доме закипела самая оживленная деятельность. По вечерам собиралась молодежь, поднимался шум, споры и смех. Именно
в один из таких
моментов попала Устенька
в новую библиотеку. Она выбрала книги и хотела уходить, когда из соседней комнаты, где шумели и галдели молодые голоса, показался доктор Кочетов.
На другой день он, одетый с иголочки во все новое, уже сидел
в особой комнате нового управления за громадным письменным столом, заваленным гроссбухами. Ему нравилась и солидность обстановки и какая-то особенная деловая таинственность, а больше всего сам Ечкин, всегда веселый, вечно занятый, энергичный и неутомимый.
Одна квартира чего стоила, министерская обстановка, служащие, и все явилось, как
в сказке, по щучьему веленью.
В первый
момент Полуянов даже смутился, отозвал Ечкина
в сторону и проговорил...
Полуянов
в какой-нибудь месяц страшно изменился, начиная с того, что уже по необходимости не мог ничего пить. С лица спал пьяный опух, и он казался старше на целых десять лет. Но всего удивительнее было его душевное настроение, складывавшееся из двух неравных частей: с
одной стороны — какое-то детское отчаяние, сопровождавшееся слезами, а с другой —
моменты сумасшедшей ярости.
В один из таких
моментов тренировки
в духе доброй английской школы Дидя вспылила до того, что назвала мисс Дудль старой английской лошадью.
Был великий шум и скандал, на двор к нам пришла из дома Бетленга целая армия мужчин и женщин, ее вел молодой красивый офицер и, так как братья
в момент преступления смирно гуляли по улице, ничего не зная о моем диком озорстве, — дедушка выпорол
одного меня, отменно удовлетворив этим всех жителей Бетленгова дома.
Нельзя осмыслить мирового процесса, если не допустить мистической диалектики бытия, предвечно совершающейся и завершающейся вне времени и вне всех категорий нашего мира и
в одном из своих
моментов принявшей форму временного бытия, скованного всеми этими категориями.
В один из
моментов мистической диалектики,
в момент распри Творца и творения, бытие заболело тяжкой болезнью, которая имеет свое последовательное течение, свои уже хронологические
моменты.
Конец мировой трагедии так же предвечно дан, как и ее начало; само время и все, что
в нем протекает, есть лишь
один из актов трагедии, болезнь бытия
в момент его странствования.
Словно там что-то большое, громоздкое падало, рушилось и с грохотом валилось с
одного уступа на другой, и
в этот
момент палатка наша вздрогнула и качнулась.
Верите ли вы теперь благороднейшему лицу:
в тот самый
момент, как я засыпал, искренно полный внутренних и, так сказать, внешних слез (потому что, наконец, я рыдал, я это помню!), пришла мне
одна адская мысль: «А что, не занять ли у него
в конце концов, после исповеди-то, денег?» Таким образом, я исповедь приготовил, так сказать, как бы какой-нибудь «фенезерф под слезами», с тем, чтоб этими же слезами дорогу смягчить и чтобы вы, разластившись, мне сто пятьдесят рубликов отсчитали.
Но кроме того, стала известна и еще
одна странная черта его характера; и так как эта черта хорошая, то мы и поспешим ее обозначить: после каждого посещения Шнейдерова заведения Евгений Павлович, кроме Коли, посылает и еще
одно письмо
одному лицу
в Петербург, с самым подробнейшим и симпатичным изложением состояния болезни князя
в настоящий
момент.
Эти слова точно пошатнули Кожина. Он сел на лавку, закрыл лицо руками и заплакал. Петр Васильич крякнул, баушка Лукерья стояла
в уголке, опустив глаза. Феня вся побелела, но не сделала шагу.
В избе раздавались только глухие рыдания Кожина. Еще бы
одно мгновение — и она бросилась бы к нему, но Кожин
в этот
момент поднялся с лавки, выпрямился и проговорил...
Как на грех, самого старика
в этот критический
момент не случилось дома — он закладывал шнур
в шахте, а
в конторке горела
одна жестяная лампочка.
Именно
в этот
момент точно из земли вырос над Карачунским верховой; его обдало горячее дыхание лошади, а
в седле неподвижно сидел, свесившись на
один бок по-киргизски, Кожин.
Доктор задумался и даже немного покраснел, проверяя самого себя. Да, самое лучшее будет ему не возвращаться
в Ключевской завод, как говорит Парасковья Ивановна. Нюрочка ему нравилась, как редкий экземпляр — не больше, а она могла взглянуть на него другими глазами. Да и момент-то выдался такой, что она пойдет на каждое ласковое слово, на каждый участливый взгляд. Он не подумал об этом, потому что думал только об
одном себе.
Один момент — и детская душа улетела бы из маленького тельца, как легкий вздох, но
в эту самую минуту за избушкой раздался отчаянный, нечеловеческий крик. Макар бросился из избушки, как был без шапки. Саженях
в двадцати от избушки,
в мелкой березовой поросли копошились
в снегу три человеческих фигуры. Подбежав к ним, Макар увидел, как солдат Артем
одною рукой старался оттащить голосившую Аграфену с лежавшего ничком
в снегу Кирилла, а другою рукой ощупывал убитого, отыскивая что-то еще на теплом трупе.
Это слово точно придавило Макара, и он бессильно опустился на лавку около стола. Да, он теперь только разглядел спавшего на лавке маленького духовного брата, — ребенок спал, укрытый заячьей шубкой. У Макара заходили
в глазах красные круги, точно его ударили обухом по голове. Авгарь, воспользовавшись этим
моментом, выскользнула из избы, но Макар даже не пошевелился на лавке и смотрел на спавшего ребенка,
один вид которого повернул всю его душу.
На
один момент у студента мелькнуло было
в уме желание неожиданно, сбоку, ударить Платонова и отскочить. — товарищи, наверно, разняли бы их и не допустили до драки.
Нехорошо только
одно, что вся картина точно застыла, охваченная заколдованным сном
в самый горячий
момент.
В один из самых тяжелых
моментов своего мудреного существования, когда Прозоров целых полгода оставался без всяких средств и чуть не сморил семьи голодом, ему предложили урок
в очень фешенебельном аристократическом семействе, — именно: предложили преподавать русскую словесность скучавшей малокровной барышне, типичной представительнице вырождавшейся аристократической семьи.
Секунду я смотрел на нее посторонне, как и все: она уже не была нумером — она была только человеком, она существовала только как метафизическая субстанция оскорбления, нанесенного Единому Государству. Но
одно какое-то ее движение — заворачивая, она согнула бедра налево — и мне вдруг ясно: я знаю, я знаю это гибкое, как хлыст, тело — мои глаза, мои губы, мои руки знают его, —
в тот
момент я был
в этом совершенно уверен.
И
в тот
момент, когда бесконечно медленно, не дыша от
одного удара до другого, начали бить часы и передние ряды уже двинулись, квадрат двери вдруг перечеркнут двумя знакомыми, неестественно длинными руками...
Мне остается
одно: все рассказывать вам, неведомые мои читатели (сейчас вы для меня так же дороги, и близки, и недосягаемы — как был он
в тот
момент).
И вдруг
в узеньком коридорчике —
одно попало мне туда, внутрь — и с того
момента,
в сущности, началось.
И дальше сам с собою: почему красиво? Почему танец красив? Ответ: потому что это несвободное движение, потому что весь глубокий смысл танца именно
в абсолютной, эстетической подчиненности, идеальной несвободе. И если верно, что наши предки отдавались танцу
в самые вдохновенные
моменты своей жизни (религиозные мистерии, военные парады), то это значит только
одно: инстинкт несвободы издревле органически присущ человеку, и мы
в теперешней нашей жизни — только сознательно…