Неточные совпадения
Это влечение к всякой видимой
красоте, всего более к
красоте женщины, как лучшего создания природы, обличает
высшие человеческие инстинкты, влечение и к другой
красоте, невидимой, к идеалам добра, изящества души, к
красоте жизни!
Красота, как
высшая ценность, нужна и для социальной реорганизации общества.
— Какое до того дело, что это напряжение ненормальное, если самый результат, если минута ощущения, припоминаемая и рассматриваемая уже в здоровом состоянии, оказывается в
высшей степени гармонией,
красотой, дает неслыханное и негаданное дотоле чувство полноты, меры, примирения и встревоженного молитвенного слития с самым
высшим синтезом жизни?» Эти туманные выражения казались ему самому очень понятными, хотя еще слишком слабыми.
В том же, что это действительно «
красота и молитва», что это действительно «
высший синтез жизни», в этом он сомневаться не мог, да и сомнений не мог допустить.
Это наивное раздвоение ребенка и размышляющей женщины, эта детская и в
высшей степени правдивая жажда истины и справедливости и непоколебимая вера в свои стремления — все это освещало ее лицо каким-то прекрасным светом искренности, придавало ему какую-то
высшую, духовную
красоту, и вы начинали понимать, что не так скоро можно исчерпать все значение этой
красоты, которая не поддается вся сразу каждому обыкновенному, безучастному взгляду.
— Я? О! — начал Александр, возводя взоры к небу, — я бы посвятил всю жизнь ей, я бы лежал у ног ее. Смотреть ей в глаза было бы
высшим счастьем. Каждое слово ее было бы мне законом. Я бы пел ее
красоту, нашу любовь, природу...
— На кукольном базаре. Знаете, это меня всегда удивляло: как только люди хотят сказать
высшую похвалу красивой барышне, они непременно скажут: ну, точь-в-точь куколка. Я не поклонник такой
красоты.
Невеста — чудо
красоты и ума, жених — правда, белый, розовый, нежный (что именно не нравилось Софье Николавне), но простенький, недальний, по мнению всех, деревенский дворянчик; невеста — бойка, жива, жених — робок и вял; невеста, по-тогдашнему образованная, чуть не ученая девица, начитанная, понимавшая все
высшие интересы, жених — совершенный невежда, ничего не читавший, кроме двух-трех глупейших романов, вроде «Любовного Вертограда», — или «Аристея и Телазии», да Русского песенника, жених, интересы которого не простирались далее ловли перепелов на дудки и соколиной охоты; невеста остроумна, ловка, блистательна в светском обществе, жених — не умеет сказать двух слов, неловок, застенчив, смешон, жалок, умеет только краснеть, кланяться и жаться в угол или к дверям, подалее от светских говорунов, которых просто боялся, хотя поистине многих из них был гораздо умнее; невеста — с твердым, надменным, неуступчивым характером, жених — слабый, смирный, безответный, которого всякий мог загонять.
— Нет, не то… Положим, я простой дворняга, но это мне не мешает чувствовать
красоту вот таких гордых, холодных и красиво-недоступных патрицианок. Ведь это
высшая форма полового подбора…
— Конечно, он бывает в
высшей степени хорош только с одной точки зрения — но что же из этого! и на произведения живописи надобно смотреть с известного места, для того, чтобы они представлялись нам во всей своей
красоте.
Итальянская живопись, развивая византийскую, в
высшем моменте своего развития отреклась от византизма и, по-видимому, возвратилась к тому же античному идеалу
красоты; но шаг был совершен огромный; в очах нового идеала светилась иная глубина, иная мысль, нежели в открытых глазах без зрения греческих статуй.
Очень легкому знакомству способствовала, кроме случайности, необыкновенная наклонность Ярослава Ильича отыскивать всюду добрых, благородных людей, прежде всего образованных и по крайней мере талантом и
красотою обращения достойных принадлежать
высшему обществу.
Но теперь, когда прошло уже несколько дней его таинственного пребывания в доме этой женщины, когда ежедневные и довольно долгие беседы с нею каждый раз открывали ему в ней какое-нибудь новое нравственное достоинство, когда, наконец, вот в этот последний вечер, она настолько высказалась пред ним, он увидел в ней нечто
высшее, царящее над ее физической
красотой, нечто героическое.
Высшие и общие идеи, как добро и
красота, прямо отражают умный свет, напротив, идеи, относящиеся к бытию конкретному: человек, животное, стол, — лишь во все более слабых отсветах.
Истина, как
высшая действительность, есть тем самым и Добро и
Красота в неразрывном триединстве Жизни.
Дело в том, что и самый символизм, выражающий собой
высшее самосознание свободного, автономного искусства, все же не есть еще реализм в
Красоте и не может его досягнуть.
Оно верит в себя, потому что не считает себя пустой забавой или человеческим измышлением, но знает
высшую силу искусства, и сила эта —
Красота.
Ибо всякое подлинное искусство, являющее
красоту, имеет в себе нечто вещее, открывает
высшую действительность.
«Как ψιλή άνευ χαρακτήρας δπαρξις, Бог не может быть мыслим ни безусловным благом и любовью, ни абсолютной
красотою, ни совершеннейшим разумом; по своему существу Бог выше всех этих атрибутов личного бытия, — лучше, чем само благо и любовь, совершеннее, чем сама добродетель, прекраснее, чем сама
красота; его нельзя назвать и разумом в собственном смысле, ибо он выше всякой разумной природы (οίμείνων ή λογική φύσις); он не есть даже и монада в строгом смысле, но чище, чем сама монада, и проще, чем сама простота [Legat, ad Cajum Fr. 992, с: «το πρώτον αγαθόν (ό θεός) καί καλόν και εύδαίμονα και μακάριον, ει δη τάληθές ειπείν, το κρεϊττον μεν αγαθού, κάλλιον δε καλού και μακαρίου μεν μακαριώτερον. ευδαιμονίας δε αυτής εΰδαιονέστερον» (
Высшее благо — Бог — и прекрасно, и счастливо, и блаженно, если же сказать правду, то оно лучше блага, прекраснее
красоты и блаженнее блаженства, счастливее самого счастья). De m. op. Pf. l, 6: «κρείττων (ό θεός) ή αυτό τάγαθόν και αυτό το καλόν, κρείττων τε και ή αρετή, και κρεϊττον ή επιστήμη».
При этом не понимают, что аскетическая борьба с чувственностью в христианстве проистекает именно из любви к ноуменальной, софийной чувственности, или
красоте духовной, и вражда с телом мотивируется здесь
высшею любовью к телу, что яснее всего выражается в почитании св. мощей, как духоносного, просветленного тела.
И вы, Лариса Платоновна, когда вам Бог дарует дочку, подобную вам своею красой, блюдите, Бога ради, сей прелестный цветок от дыхания лести и, сделайте милость, воспрепятствуйте этому грубому мнению, которое имеет насчет
красоты ваш циник-дядя: он врет, что
красотой успешнее играть на низших регистрах; нет-с,
красота, как совершенство природы, должна брать могучие и гармоничные аккорды на самых
высших регистрах.
— Именно причитаю, именно причитаю, потому что я долго слушал твою грубость, а в моих устах дрожит хвала Творцу, в Его прелестнейших творениях, и я… я на себе испытал возвышающее действие
красоты на
высшие регистры моих способностей. Да-с; область красы это самый высокий регистр, она всегда на меня действует. Не могу я видеть ваших затруднений; пусть Филетер остается при жене, а я вас сопровожду к супругу. Да, сейчас сопровожду.
Если представить себя наделенным
высшими универсальными качествами ума, гения,
красоты, благостности, святости, но при смещении экзистенциального центра, с перенесением центра тяжести «я» в универсальные качественные начала, то это все равно как если бы «я» наделяло этими качествами другое существо, другого видело таким.
Жизнь моя определяется не только любовью к живым существам, она определяется также любовью к
высшим ценностям, к истине, к
красоте, к правде, и возможен конфликт одной любви с другой.
Высшая цель —
красота твари, а не добро, которое всегда несет на себе печать закона.
Все учение Платона об Эросе носит характер отвлечённый — отвлечения через восхождение по ступеням от мира чувственного, где даны живые существа, к миру идейному, где возможна лишь любовь к идее, к истине, к
красоте, к
высшему благу.
Не архитектура, не древности, не
красота положения поддерживали интерес, а уличная жизнь, нравы, политическое движение, типы в народе, буржуазии и
высшем классе, вечернее оживление по кафе, гулянье в парке"Прадо"и неизбежный Plaza de toros (площадь быков).
— Ты малодушник, — сказал я. — Дочь Птолемея прекрасна, об этом ни слова, но здоровье для всякого человека есть самое
высшее благо, а притом Птоломей так суров, а мать Магны, Альбина, так надменна, что если душа твоя чувствует пламень
красот этой девушки, то из этого ничего для тебя хорошего выйти не может.
В платонизме и неоплатонизме Эрос направлен на добро, на
высшее благо, на
красоту, а не на конкретное существо, не на личность.
Подснежников. Вам ли, с вашею
красотою, с вашими достоинствами, жить в этой хижине? Вам сулил Бог
высшую долю. Прилично ли вам заниматься низкою работою? У вас должны быть хоромы, экипажи, слуги… я сам буду первым слугою вашим.
Но
высший, мистический смысл любви не в поклонении и боготворении женщины как
красоты, вне лежащей, а в приобщении к женственности, в слиянии мужской и женской природы в образе и подобии Божьем, в андрогине.
Граф Вельский сел в кресло, не обращая ни малейшего внимания ни на этот в
высшей степени странный разговор, ни на
красоту дам, которые, видимо, старались нравиться.
— Ты будешь тоже княганей или графиней! — шептала она ей в уши и была уверена, что
красота Бахметьевой не пройдет не замеченной в
высшем петербургском свете.
Космическая
красота — цель мирового процесса, это иное,
высшее бытие, бытие творимое.
Так же, по мнению Сурминой, и в портрете Тони живописец погрешил. Андрей Иванович называл ее хорошенькой, миленькой, а мать нашла, что она более чем хорошенькая и привлекательна в
высшей степени. Но и в этом случае нашлось для него извинение. Он писал к ней во время своего страстного поклонения другой очаровательной девушке, перед ослепительной
красотой которой все, ее окружавшее, представлялось ему в тени, на заднем плане.
Красота — божественна, но и
красота,
высший образ онтологического совершенства, — представляется Достоевскому полярной, двоящейся, противоречивой, страшной, ужасной.
Как в погибшем олицетворении своего идеала он искал
высшую женскую духовную
красоту, женщину-ангела, так теперь поработить его могла лишь вызывающая, грубая физическая
красота, женщина-дьявол.
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на
высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за всё совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, имеющее как и каждый человек, свои личные привычки, страсти, стремления к добру,
красоте, истине, — что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, т. е. читанием книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.