Идеализация страдания как такового, как цели, как высшей заслуги, как
высшей красоты, есть великий соблазн, и с соблазном этим связано ложное понимание Голгофской жертвы.
— Разве, творя или, как ты справедливо объяснился, живя у подножия
высшей красоты, лобызая края ризы ее, не наслаждался ты в один миг восторгами, которых простой смертный не купит целою жизнью своей? Разве, выполняя свой идеал, не имел сладких, райских минут, которых не хотел бы променять на все сокровища мира? Разве воспоминанием этих минут не был ты счастлив! Мало ли награжден от бога?.. Не свыше ли миллиона подобных тебе?.. Ты грешишь, друг мой!
Неточные совпадения
Это влечение к всякой видимой
красоте, всего более к
красоте женщины, как лучшего создания природы, обличает
высшие человеческие инстинкты, влечение и к другой
красоте, невидимой, к идеалам добра, изящества души, к
красоте жизни!
Красота, как
высшая ценность, нужна и для социальной реорганизации общества.
— Какое до того дело, что это напряжение ненормальное, если самый результат, если минута ощущения, припоминаемая и рассматриваемая уже в здоровом состоянии, оказывается в
высшей степени гармонией,
красотой, дает неслыханное и негаданное дотоле чувство полноты, меры, примирения и встревоженного молитвенного слития с самым
высшим синтезом жизни?» Эти туманные выражения казались ему самому очень понятными, хотя еще слишком слабыми.
В том же, что это действительно «
красота и молитва», что это действительно «
высший синтез жизни», в этом он сомневаться не мог, да и сомнений не мог допустить.
Это наивное раздвоение ребенка и размышляющей женщины, эта детская и в
высшей степени правдивая жажда истины и справедливости и непоколебимая вера в свои стремления — все это освещало ее лицо каким-то прекрасным светом искренности, придавало ему какую-то
высшую, духовную
красоту, и вы начинали понимать, что не так скоро можно исчерпать все значение этой
красоты, которая не поддается вся сразу каждому обыкновенному, безучастному взгляду.