Неточные совпадения
Осип (
выходит и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели
к барину самую
лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
Только что она
вышла, быстрые-быстрые легкие шаги зазвучали по паркету, и его счастье, его жизнь, он сам —
лучшее его самого себя, то, чего он искал и желал так долго, быстро-быстро близилось
к нему.
Но это было
к лучшему, потому что,
выйдя в столовую, Степан Аркадьич
к ужасу своему увидал, что портвейн и херес взяты от Депре, а не от Леве, и он, распорядившись послать кучера как можно скорее
к Леве, направился опять в гостиную.
Русская интеллигенция, освобожденная от провинциализма,
выйдет, наконец, в историческую ширь и туда понесет свою жажду правды на земле, свою часто неосознанную мечту о мировом спасении и свою волю
к новой,
лучшей жизни для человечества.
Надо прибавить, что он говорил по-русски много и охотно, но как-то у него каждая фраза
выходила на немецкий манер, что, впрочем, никогда не смущало его, ибо он всю жизнь имел слабость считать свою русскую речь за образцовую, «за
лучшую, чем даже у русских», и даже очень любил прибегать
к русским пословицам, уверяя каждый раз, что русские пословицы
лучшие и выразительнейшие изо всех пословиц в мире.
Розанов чуть было не заикнулся о Лизе, но ничего не сказал и уехал, думая: «Может быть и
к лучшему, что Лизавета Егоровна отказалась от своего намерения. Кто знает, что
выйдет, если они познакомятся?»
— О! Не беспокойтесь говорить: я все прекрасно понимаю. Вероятно, молодой человек хочет взять эта девушка, эта Любка, совсем
к себе на задержание или чтобы ее, — как это называется по-русску, — чтобы ее спасай? Да, да, да, это бывает. Я двадцать два года живу в публичный дом и всегда в самый
лучший, приличный публичный дом, и я знаю, что это случается с очень глупыми молодыми людьми. Но только уверяю вас, что из этого ничего не
выйдет.
В тридцати верстах от Сакмарского городка находилась крепость Пречистенская.
Лучшая часть ее гарнизона была взята Биловым на походе его
к Татищевой. Один из отрядов Пугачева занял ее без супротивления. Офицеры и гарнизон
вышли навстречу победителям. Самозванец, по своему обыкновению, принял солдат в свое войско и в первый раз оказал позорную милость офицерам.
Это все,
выходит, нашему брату того и надо!.. — проговорил Захар с такою самоуверенностию и оглядываясь с таким беспечным видом направо и налево, как будто все
лучшие места от Коломны до Серпухова были действительно
к его услугам.
На другое утро Литвинов только что возвратился домой от банкира, с которым еще раз побеседовал об игривом непостоянстве нашего курса и
лучшем способе
высылать за границу деньги, как швейцар вручил ему письмо. Он узнал почерк Ирины и, не срывая печати, — недоброе предчувствие, бог знает почему, проснулись в нем, — ушел
к себе в комнату. Вот что прочел он (письмо было написано по-французски...
— Расстался… и нехорошо расстался, оскорбительно, неловко, гласно, и без нужды гласно… Сам я плакал, и она плакала, и черт знает что произошло… Гордиев узел какой-то затянулся — пришлось перерубить, а больно было! Впрочем, все на свете устроивается
к лучшему. Она
вышла замуж за хорошего человека и благоденствует теперь…
Может быть, судьба научила и изменила его
к лучшему, и, если только он будет достоин тебя, — пожалуй, и
выйди за него, когда овдовеешь.
Господин Голядкин взял шляпу, хотел было мимоходом маленько оправдаться в глазах Петрушки, чтоб не подумал чего Петрушка особенного, — что вот, дескать, такое-то обстоятельство, что вот шляпу позабыл и т. д., — но так как Петрушка и глядеть не хотел и тотчас ушел, то и господин Голядкин без дальнейших объяснений надел свою шляпу, сбежал с лестницы и, приговаривая, что все, может быть,
к лучшему будет и что дело устроится как-нибудь, хотя чувствовал, между прочим, даже у себя в пятках озноб,
вышел на улицу, нанял извозчика и полетел
к Андрею Филипповичу.
Лагранж. Нет. Вы не имеете права
выйти за него. Вы так молоды! Взываю
к лучшим вашим чувствам!
— Да, она любит и понимает. Если после моей смерти ей достанется сад и она будет хозяйкой, то, конечно,
лучшего и желать нельзя. Ну, а если, не дай бог, она
выйдет замуж? — зашептал Егор Семеныч и испуганно посмотрел на Коврина. — То-то вот и есть!
Выйдет замуж, пойдут дети, тут уже о саде некогда думать. Я чего боюсь главным образом:
выйдет за какого-нибудь молодца, а тот сжадничает и сдаст сад в аренду торговкам, и все пойдет
к черту в первый же год! В нашем деле бабы — бич божий!
Они
вышли из трактира. Сергеев уже летел им навстречу и скороговоркой рапортовал Ярославу Ильичу, что Вильм Емельянович изволят проезжать. Действительно, в перспективе показалась пара лихих саврасок, впряженных в лихие пролетки. Особенно замечательная была необыкновенная пристяжная. Ярослав Ильич сжал, словно в тисках, руку
лучшего из друзей своих, приложился
к шляпе и пустился встречать налетавшие дрожки. Дорогою он раза два обернулся и прощальным образом кивнул головою Ордынову.
— Извини за неожиданность, но из долгого раздумья тоже ничего
лучшего бы не
вышло. Я иду
к Tantel.
— Что же из этого? Я этого,
к сожалению, и не могу оспаривать, но это нимало не мешает Машеньке быть прекрасною девушкой, из которой
выйдет прекрасная жена. Ты, верно, забыл то, над чем мы с тобою не раз останавливались: вспомни, что у Тургенева — все его
лучшие женщины, как на подбор, имели очень непочтенных родителей.
Из
лучшей избы
вышел гусар в белом кителе и, сняв фуражку, подошел
к офицерам.
Мгновенно вся голова Иуды, во всех частях своих, наполняется гулом, криком, ревом тысяч взбесившихся мыслей. Они догадались? Они поняли, что это — самый
лучший человек? — это так просто, так ясно. Что там теперь? Стоят перед ним на коленях и плачут тихо, целуя его ноги. Вот
выходит он сюда, а за ним ползут покорно те —
выходит сюда,
к Иуде,
выходит победителем, мужем, властелином правды, Богом…
— Что ж, Илья Савельич, оно
к лучшему выходит: все ж дома парень останется. Прощайте, будьте здоровы.
На другой день, утром, Маруся оделась в
лучшее платье, завязала волосы розовой ленточкой и пошла
к Топоркову. Прежде чем
выйти из дому, она десять раз взглянула на себя в зеркало. В передней Топоркова встретила ее новая горничная.
Узнаю потрясающие вещи. Ксения «изменила» искусству, бросила мечту о сцене,
вышла замуж за одного молоденького офицера, друга детства, и занялась исключительно хозяйством. А Борис Коршунов, как-то застенчиво краснея и в то же время гордо блестя глазами, сообщает мне Маруся, имел такой огромный успех за это лето во Пскове, что, возомнив себя вполне законченным прекрасным актером, решил, что учиться ему нечему, да и ни
к чему больше.
К тому же, его пригласили на главные роли в один из
лучших театров столицы.
— Не будет он никогда актером! —
выхожу я из себя, — потому что у актера каторжная жизнь. Потому что актеры нуждаются сплошь и рядом, и зависят от случая, и постоянно держат экзамен, как маленькие дети, перед режиссером, перед публикой, перед газетными критиками. А интриги? А зависть
к тому, кто играет
лучшую роль? Да мало ли причин найдется!
Затем он
вышел из трактира и опустил письмо в почтовый ящик. До четырех часов утра блуждал он по городу и думал о своем горе. Бедняга похудел, осунулся и пришел
к заключению, что жизнь — это горькая насмешка судьбы, что жить — глупо и недостойно порядочного немца. Он решил не мстить ни жене, ни рыжему человеку. Самое
лучшее, что он мог сделать, это — наказать жену великодушием.
— Не узнаю тебя, атаман, чему радуешься. Краль завели… Это-то и неладно, перепортятся вконец,
к ратному делу годиться не будут… Только я наших людей знаю. Не из таковских… Смута
выйдет, все пристанут
к тем, кто из поселка тягу задаст на вольную волюшку, в степь просторную, куда и крали денутся, бросят, не жалеючи. Для казака нет
лучшей крали, как пищаль да меч булатный…
Покойный батюшка мой, не желая накликать царский гнев на монастырскую братию, решился
выйти к кромешникам из потайной кельи; но перед этим решительным шагом передал мне этот перстень со словами: «Если ты, сын мой, останешься без крова, пойди
к князю Василию Прозоровскому и покажи ему этот перстень — его подарок мне в
лучшие годы нашей молодости; он добр и великодушен и не даст погибнуть сыну своего друга…
— Ты хорошо понимаешь сам, что я, несмотря на всю любовь
к тебе, не
выйду замуж за дюжинного доктора. Ты должен сделаться знаменитостью. Ты — моя гордость. Я не хочу, связав тебя собой, помешать твоей славе, отнять у науки ее
лучшего работника, ее будущее украшение.