Неточные совпадения
—
Воры! караул!.. —
кричали они; раздался ружейный выстрел; дымящийся пыж упал почти к моим ногам.
Псари
кричат: «Ахти, ребята,
вор!»
И вмиг ворота на запор...
— Бей его, ребята! — рявкнул человек в черном полушубке, толкая людей на кудрявого. — Бейте! Это — Сашка Судаков,
вор! — Самгин видел, как Сашка сбил с ног Игната, слышал, как он насмешливо
крикнул...
— И — не пойдет! — подтвердил Трифонов вполголоса. — Казак, они тут все
воры, дешево живут, рыбу воруют из чужих сетей. Пять! —
крикнул он.
У Зерщикова я
крикнул на всю залу, в совершенном исступлении: «Донесу на всех, рулетка запрещена полицией!» И вот клянусь, что и тут было нечто как бы подобное: меня унизили, обыскали, огласили
вором, убили — «ну так знайте же все, что вы угадали, я — не только
вор, но я — и доносчик!» Припоминая теперь, я именно так подвожу и объясняю; тогда же было вовсе не до анализа;
крикнул я тогда без намерения, даже за секунду не знал, что так
крикну: само крикнулось — уж черта такая в душе была.
А при аресте, в Мокром, он именно
кричал, — я это знаю, мне передавали, — что считает самым позорным делом всей своей жизни, что, имея средства отдать половину (именно половину!) долга Катерине Ивановне и стать пред ней не
вором, он все-таки не решился отдать и лучше захотел остаться в ее глазах
вором, чем расстаться с деньгами!
Вместо ответа тот ударил его кулаком по лицу, но Саша его не выпустил и
закричал во все горло: «
Воры,
воры! сюда, сюда…»
— Тебе! —
кричат воры, — тебе.
—
Воры!
Воры! —
закричали в окнах Каверина и Ступина, не сводя глаз с убегавших под забором белых узлов.
—
Воры!
воры! — еще громче
закричали обе женщины.
Результатом этого разговора было то, что, когда вскоре после того губернатор и полицеймейстер проезжали мимо гимназии, Павел подговорил товарищей, и все они в один голос
закричали в открытое окно: «
Воры,
воры!», так что те даже обернулись, но слов этих, конечно, на свой счет не приняли.
— Знатно, сударь, уснули! — приветствовал меня Лукьяныч, когда я, при первом сильном толчке одноколки, очнулся, — даже
кричали во сне.
Крикнете:"
Вор!" — и опять уснете!
— И отдал бы душу, Никита Романыч, — сказал он, — на пятом, много на десятом
воре; а достальные все-таки б зарезали безвинного. Нет; лучше не трогать их, князь; а как станут они обдирать убитого, тогда
крикнуть, что Степка-де взял на себя более Мишки, так они и сами друг друга перережут!
— Ах! — успевает только
крикнуть застигнутый врасплох
вор.
— Эй ты, свинья! —
кричит он на буфетную прислугу. — Поди сюда,
вор! Азиаты… Умбракул…
— Эй вы, — угрюмо
кричит Толоконников, — выходи, что ли, кто против меня, весёлы
воры!
— Эге, брат! так ты вздумал отмалчиваться! —
закричал запорожец. — Да вот постой, любезный, я тебе язычок развяжу! Подайте-ка мне решето да кочан капусты; у меня и сам
вор заговорит!
— За что? —
крикнул Иван Дмитрич, подходя к нему с угрожающим видом и судорожно запахиваясь в халат. — За что?
Вор! — проговорил он с отвращением и делая губы так, как будто желая плюнуть. — Шарлатан! Палач!
Костылев(
кричит). Я — хозяин! Сам пошел, да!
Вор…
Он такими выходками приводил всех в исступление: маленькие
кричали и плакали, Яков и Илья бегали по двору за
вором и почти никогда не могли схватить его.
— Этак, милостивый государь, со своими женами одни мерзавцы поступают! —
крикнула она, не говоря худого слова, на зятя. (Долинский сразу так и оторопел. Он сроду не слыхивал, чтобы женщина так выражалась.) — Ваш долг показать людям, — продолжала матроска, — как вы уважаете вашу жену, а не поворачиваться с нею, как
вор на ярмарке. Что, вы стыдитесь моей дочери, или она вам не пара?
Так прошли первые дни праздника. Тихо было в Служней слободе, как в будень день. Никому праздник на ум не шел. Белоусовские
воры начали появляться в Служней слободе среди белого дня, подъезжали к самым монастырским стенам и
кричали...
Заметив, что стали ребята смелей,
— Эй!
воры идут!
закричал я Фингалу:
— Украдут, украдут!
Кричали далеко, но крик оглушал, вызывая шум в голове. И ног как будто нет; от колен не двигаются ноги. Яблоню на стене писал маляр Ванька Лукин,
вор; он потом обокрал церковь и помер, сидя в тюрьме.
— Врешь, старый пес, — хриплым голосом
кричал лысый мужик, дергая связанными руками. — Твои же штегеря нам подкинули золото… Ты
вор, а не мы!..
Бывало, как узнает о краже лошадей или другого добра, сейчас же возьмется за славного
вора старика Шебунича. Тот, бывало, хоть запори его, своих не выдаст. «А, не знаешь!
Крикнет Петр Яковлевич: топи овин! коптить его!» И вот в самом густом дыму, зацепленный за ногу веревкой, Шебунич висит на перемете. Тут уж некогда запираться, и все разыщется».
Панька заинтересовался: может быть, он подстережет
вора и накроет его либо
закричит ему «чур вместе», а еще лучше, постарается хорошенько заметить похоронку, да потом переплывет днем Орлик, выкопает и все себе без раздела возьмет.
— Да! Пока бы твои трепачи проснулись да вышли — от нас бы и звания не осталось… Нет, это не мы «караул»
кричали, а
воры; а мы сами себя оборонили.
— А этот подлец Мишка, который у меня в передней стоял столько лет и оказался первым
вором?.. —
кричал генерал, размахивая палкой. — Ведь я верил ему, Иуде, а он у меня под носом воровал… Да если бы я только знал, я бы кожу с него снял с живого! По зеленой улице бы провел да плетежками, плетежками… Не воруй, подлец! Не воруй, мерзавец… Да и другим закажи, шельмец!.. А ловкий тогда у меня в Загорье палач Афонька был: так бы расписал, что и другу-недругу Мишка заказал бы не воровать. Афонька ловко орудовал…
И надо сказать, усердно исполнял он свою обязанность: на дворе у него никогда ни щепок не валялось, ни copy; застрянет ли в грязную пору где-нибудь с бочкой отданная под его начальство разбитая кляча-водовозка, он только двинет плечом — и не только телегу, самое лошадь спихнет с места; дрова ли примется он колоть, топор так и звенит у него, как стекло, и летят во все стороны осколки и поленья; а что насчет чужих, так после того, как он однажды ночью, поймав двух
воров, стукнул их друг о дружку лбами, да так стукнул, что хоть в полицию их потом не веди, все в околотке [В околотке — в окружности, в окрестности.] очень стали уважать его; даже днем проходившие, вовсе уже не мошенники, а просто незнакомые люди, при виде грозного дворника отмахивались и
кричали на него, как будто он мог слышать их крики.
Граф. Расчет благородный и особенно в отношении меня!.. Я ездил всюду,
кричал, ссорился за вас и говорил, что за вашу честность я так же ручаюсь, как за свою собственную, и вы оказались
вор!.. (Андашевский вздрагивает всем телом.) И что я теперь должен, по-вашему, делать? Я должен сейчас же ехать и просить, как величайшей справедливости, чтобы вас вышвырнули из службы, а вместе с вами и меня, старого дурака, чтобы не ротозейничал.
Бургмейер(тряся его). Отчего ж ты мне не сказал об этом и не предуведомил меня?.. Я тебя от голодной смерти спас!.. Я тебя вырастил… воспитал!.. Я хотел тебя сделать наследником моего состояния, а ты вошел в стачку с
ворами, чтоб обокрасть меня! Убивать я тебя не стану: из-за тебя в Сибирь не хочу идти!.. (Бросает в сторону револьвер и
кричит.) Люди! Люди!
И рассказал, что произошло в селении. Уж после ухода из него Иисуса и его учеников одна старая женщина начала
кричать, что у нее украли молоденького беленького козленка, и обвинила в покраже ушедших. Вначале с нею спорили, а когда она упрямо доказывала, что больше некому было украсть, как Иисусу, то многие поверили и даже хотели пуститься в погоню. И хотя вскоре нашли козленка запутавшимся в кустах, но все-таки решили, что Иисус обманщик и, может быть, даже
вор.
Он
кричал, что вовсе не одержим бесом Назарей, что он просто обманщик,
вор, любящий деньги, как и все его ученики, как и сам Иуда, — потрясал денежным ящиком, кривлялся и молил, припадая к земле.
— А разве не у всех учеников плохая память? И разве не всех учителей обманывали их ученики? Вот поднял учитель розгу — ученики
кричат: мы знаем, учитель! А ушел учитель спать, и говорят ученики: не этому ли учил нас учитель? И тут. Сегодня утром ты назвал меня:
вор. Сегодня вечером ты зовешь меня: брат. А как ты назовешь меня завтра?
«
Воры! Беда, — мелькнуло в голове у старика. — Вот оно, вещее, чуяло… беда». Иона судорожно вздохнул, в ужасе оглянулся, не зная, что делать, куда бежать,
кричать. Беда…
— Ваше превосходительство! Я не такой человек. Вы ошибаетесь. Я говорю, что вы в жестоком заблуждении, ваше превосходительство. Взгляните на меня, посмотрите, вы увидите по некоторым знакам и признакам, что я не могу быть
вором. Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! —
кричал Иван Андреевич, складывая руки и обращаясь к молодой даме. — Вы дама, поймите меня… Это я умертвил Амишку… Но я не виноват, я, ей-богу, не виноват… Это все жена виновата. Я несчастный человек, я пью чашу!
— Да, помилуйте, какое же мне дело, что вы выпили чашу; может быть, вы и не одну чашу выпили, — судя по вашему положению, оно и видно; но как же вы зашли сюда, милостивый государь? —
кричал старик, весь дрожа от волнения, но действительно удостоверившись, по некоторым знакам и признакам, что Иван Андреевич не может быть
вором. — Я вас спрашиваю: как вы зашли сюда? Вы, как разбойник…
— Какой товарищ детства! —
кричал старик, топая ногами. — Вы
вор, пришли обокрасть… а не товарищ детства…
— Ах вы, старцы Божьи!.. —
крикнул Стуколов. — Не
воры к вам приехали, свои люди, знакомые. Благослови, отец Михей, ворота отворить.
— Нет, здесь я не лгал. Но ты не годишься идти со мною. Ты будешь постоянно хватать меня за руку. Ты сейчас только
кричал: лжец, мошенник,
вор… странно, ты еще только учишься быть человеком, а уже так пропитался этими пустяками. Когда я подниму руку, чтобы бить, твое презрение начнет хныкать: оставь их, не трогай, пожалей. О, если бы ты мог ненавидеть! Нет, ты ужасный эгоист, старина.
Часу в четвертом она проснулась и
закричала. Ей почудилось во сне, что
воры забрались к ней. Спальня тонула в полутьме лампадки.
Милостивые государи и милостивые государыни! Я попался… Попался, или, выражаясь длиннее: вчера я был порядочен, честен, лобызаем во все части, сегодня же я жулик, мошенник,
вор…
Кричите же теперь, бранитесь, трезвоньте, изумляйтесь, судите, высылайте, строчите передовые, бросайте каменья, но только… пожалуйста, не все! Не все!
«Я
вор, я утаил эти деньги от его семьи! — как-то болезненно вдруг
крикнул он сам себе. — Но почему же только теперь, в эту великую ночь, я сознал эту ужасную истину?.. Это Господь вразумляет меня. Надо спешить».
«
Вор, подлец!» —
крикнула ему барыня вдогонку, а сама упала в истерике.
Лишь пойдешь за монастырь
Да возьмешь в руки костыль,
Вслед уже бегут.
Как злодеи набежали
И как
вора сохватали,
Тут же цепию грозят.
Вина хотя не видал,
И игумен
закричал:
«Протрезвить должно его».