Неточные совпадения
Заметны были только, украшая ее, эти своевольные короткие колечки курчавых
волос, всегда выбивавшиеся
на затылке и висках.
Дарья Александровна, в кофточке и с пришпиленными
на затылке косами уже редких, когда-то густых и прекрасных
волос, с осунувшимся, худым лицом и большими, выдававшимися от худобы лица, испуганными глазами, стояла среди разбросанных по комнате вещей пред открытою шифоньеркой, из которой она выбирала что-то.
Он выбежал проворно, с салфеткой в руке, весь длинный и в длинном демикотонном сюртуке со спинкою чуть не
на самом
затылке, встряхнул
волосами и повел проворно господина вверх по всей деревянной галдарее показывать ниспосланный ему Богом покой.
Это был человек лет семидесяти, высокого роста, в военном мундире с большими эполетами, из-под воротника которого виден был большой белый крест, и с спокойным открытым выражением лица. Свобода и простота его движений поразили меня. Несмотря
на то, что только
на затылке его оставался полукруг жидких
волос и что положение верхней губы ясно доказывало недостаток зубов, лицо его было еще замечательной красоты.
Ее
волосы сдвинулись в беспорядке; у шеи расстегнулась пуговица, открыв белую ямку; раскинувшаяся юбка обнажала колени; ресницы спали
на щеке, в тени нежного, выпуклого виска, полузакрытого темной прядью; мизинец правой руки, бывшей под головой, пригибался к
затылку.
Светлые с проседью, жиденькие
волосы ее, по обыкновению жирно смазанные маслом, были заплетены в крысиную косичку и подобраны под осколок роговой гребенки, торчавшей
на ее
затылке.
Это был человек лет тридцати пяти, росту пониже среднего, полный и даже с брюшком, выбритый, без усов и без бакенбард, с плотно выстриженными
волосами на большой круглой голове, как-то особенно выпукло закругленной
на затылке.
Он был широкоплечий, большеголовый, черные
волосы зачесаны
на затылок и лежат плотно, как склеенные, обнажая высокий лоб, густые брови и круглые, точно виши», темные глаза в глубоких глазницах. Кожа
на костлявом лице его сероватая,
на левой щеке бархатная родника, величиной с двадцатикопеечную монету, хрящеватый нос загнут вниз крючком, а губы толстые и яркие.
И облысел он неприглядно: со лба до
затылка волосы выпали, обнажив серую кожу, но кое-где
на ней остались коротенькие клочья, а над ушами торчали, как рога, два длинных клочка.
Это говорил высоким, но тусклым голосом щегольски одетый человек небольшого роста, черные
волосы его зачесаны
на затылок, обнажая угловатый высокий лоб, темные глаза в глубоких глазницах, желтоватую кожу щек, тонкогубый рот с черненькими полосками сбритых усов и острый подбородок.
И, думая словами, он пытался представить себе порядок и количество неприятных хлопот, которые ожидают его. Хлопоты начались немедленно: явился человек в черном сюртуке, краснощекий, усатый, с толстым слоем черных
волос на голове, зачесанные
на затылок, они придают ему сходство с дьяконом, а черноусое лицо напоминает о полицейском. Большой, плотный, он должен бы говорить басом, но говорит высоким, звонким тенором...
Большой, бородатый человек, удивительно пыльный, припадая
на одну ногу, свалился в двух шагах от Самгина, крякнул, достал пальцами из
волос затылка кровь, стряхнул ее с пальцев
на землю и, вытирая руку о передник, сказал ровным голосом, точно вывеску прочитал...
В день похорон с утра подул сильный ветер и как раз
на восток, в направлении кладбища. Он толкал людей в спины, мешал шагать женщинам, поддувая юбки, путал прически мужчин, забрасывая
волосы с
затылков на лбы и щеки. Пение хора он относил вперед процессии, и Самгин, ведя Варвару под руку, шагая сзади Спивак и матери, слышал только приглушенный крик...
Явился низенький человек, с умеренным брюшком, с белым лицом, румяными щеками и лысиной, которую с
затылка, как бахрома, окружали черные густые
волосы. Лысина была кругла, чиста и так лоснилась, как будто была выточена из слоновой кости. Лицо гостя отличалось заботливо-внимательным ко всему,
на что он ни глядел, выражением, сдержанностью во взгляде, умеренностью в улыбке и скромно-официальным приличием.
Волоса у нее были темные, почти черные, и густая коса едва сдерживалась большими булавками
на затылке. Плечи и грудь поражали пышностью.
У ней был прекрасный нос и грациозный рот, с хорошеньким подбородком. Особенно профиль был правилен, линия его строга и красива.
Волосы рыжеватые, немного потемнее
на затылке, но чем шли выше, тем светлее, и верхняя половина косы, лежавшая
на маковке, была золотисто-красноватого цвета: от этого у ней
на голове,
на лбу, отчасти и
на бровях, тоже немного рыжеватых, как будто постоянно горел луч солнца.
Его поражала линия ее
затылка и шеи. Голова ее казалась ему похожей
на головы римских женщин
на классических барельефах,
на камеях: с строгим, чистым профилем, с такими же каменными
волосами, немигающим взглядом и застывшим в чертах лица сдержанным смехом.
Там, у царицы пира, свежий, блистающий молодостью лоб и глаза, каскадом падающая
на затылок и шею темная коса, высокая грудь и роскошные плечи. Здесь — эти впадшие, едва мерцающие, как искры, глаза, сухие, бесцветные
волосы, осунувшиеся кости рук… Обе картины подавляли его ужасающими крайностями, между которыми лежала такая бездна, а между тем они стояли так близко друг к другу. В галерее их не поставили бы рядом: в жизни они сходились — и он смотрел одичалыми глазами
на обе.
Гладкие черные
волосы падали
на затылок и
на уши, а в висках серебрилось несколько белых
волос.
Райский молча рассматривал его. Марк был лет двадцати семи, сложенный крепко, точно из металла, и пропорционально. Он был не блондин, а бледный лицом, и
волосы, бледно-русые, закинутые густой гривой
на уши и
на затылок, открывали большой выпуклый лоб. Усы и борода жидкие, светлее
волос на голове.
Несмотря
на длинные платья, в которые закутаны китаянки от горла до полу, я случайно, при дуновении ветра, вдруг увидел хитрость. Женщины, с оливковым цветом лица и с черными, немного узкими глазами, одеваются больше в темные цвета. С прической а la chinoise и роскошной кучей черных
волос, прикрепленной
на затылке большой золотой или серебряной булавкой, они не неприятны
на вид.
Луна светила им прямо в лицо: одна была старуха, другая лет пятнадцати, бледная, с черными, хотя узенькими, но прекрасными глазами;
волосы прикреплены
на затылке серебряной булавкой.
Голова вся бритая, как и лицо, только с
затылка волосы подняты кверху и зачесаны в узенькую, коротенькую, как будто отрубленную косичку, крепко лежавшую
на самой маковке. Сколько хлопот за такой хитрой и безобразной прической! За поясом у одного, старшего, заткнуты были две сабли, одна короче другой. Мы попросили показать и нашли превосходные клинки.
Китайцы светлее индийцев, которые все темно-шоколадного цвета, тогда как те просто смуглы; у них тело почти как у нас, только глаза и
волосы совершенно черные. Они тоже ходят полуголые. У многих старческие физиономии, бритые головы, кроме
затылка, от которого тянется длинная коса, болтаясь в ногах. Морщины и отсутствие усов и бороды делают их чрезвычайно похожими
на старух. Ничего мужественного, бодрого. Лица точно вылиты одно в другое.
В ней все было красиво: и небольшой белый лоб с шелковыми прядями мягких русых
волос, и белый детски пухлый подбородок, неглубокой складкой, как у полных детей, упиравшийся в белую, точно выточенную шею с коротенькими золотистыми
волосами на крепком круглом
затылке, и даже та странная лень, которая лежала, кажется, в каждой складке платья, связывала все движения и едва теплилась в медленном взгляде красивых светло-карих глаз.
Мазурка кончилась сама собой, когда той молоденькой девушке, которую видел давеча Привалов
на лестнице, сделалось дурно. Ее под руки увели в дамскую уборную. Агриппина Филипьевна прошла вся красная, как морковь, с растрепавшимися
на затылке волосами. У бедной Ани Поярковой оборвали трен, так что дамы должны были образовать вокруг нее живую стену и только уже под этим прикрытием увели сконфуженную девушку в уборную.
Цвет кожи удэгейцев можно было назвать оливковым, со слабым оттенком желтизны. Летом они так сильно загорают, что становятся похожими
на краснокожих. Впечатление это еще более усугубляется пестротой их костюмов. Длинные, прямые, черные как смоль
волосы, заплетенные в две короткие косы, были сложены вдвое и туго перетянуты красными шнурами. Косы носятся
на груди, около плеч. Чтобы они не мешали, когда человек нагибается, сзади, ниже
затылка, они соединены перемычкой, украшенной бисером и ракушками.
Мать, полуголая, в красной юбке, стоит
на коленях, зачесывая длинные мягкие
волосы отца со лба
на затылок черной гребенкой, которой я любил перепиливать корки арбузов; мать непрерывно говорит что-то густым, хрипящим голосом, ее серые глаза опухли и словно тают, стекая крупными каплями слез.
Лицо у гиляка круглое, плоское, лунообразное, желтоватого цвета, скуластое, немытое, с косым разрезом глаз и с жидкою, иногда едва заметною бородкой;
волосы гладкие, черные, жесткие, собранные
на затылке в косичку.
Его голый
затылок, с косицами крашеных
волос и засаленной анненской лентой
на галстухе цвета воронова крыла, стал хорошо известен всем скучливым и бледным юношам, угрюмо скитающимся во время танцев вокруг игорных столов.
Теперь это жилище было несколько в большем беспорядке. Не до порядков было его хозяйке. Когда доктор и Бертольди вошли к Полиньке Калистратовой, она стояла у детской кроватки.
Волосы у нее были наскоро собраны пуком
на затылке и платье, видно, не снималось несколько суток.
Но старик не дошел до порога. Дверь быстро отворилась, и в комнату вбежала Наташа, бледная, с сверкающими глазами, как будто в горячке. Платье ее было измято и смочено дождем. Платочек, которым она накрыла голову, сбился у ней
на затылок, и
на разбившихся густых прядях ее
волос сверкали крупные капли дождя. Она вбежала, увидала отца и с криком бросилась перед ним
на колена, простирая к нему руки.
Его высокий рост, сгорбленная спина, мертвенное восьмидесятилетнее лицо, старое пальто, разорванное по швам, изломанная круглая двадцатилетняя шляпа, прикрывавшая его обнаженную голову,
на которой уцелел,
на самом
затылке, клочок уже не седых, а бело-желтых
волос; все движения его, делавшиеся как-то бессмысленно, как будто по заведенной пружине, — все это невольно поражало всякого, встречавшего его в первый раз.
На этом длинном туловище посажена непропорционально маленькая головка, почти лишенная подбородка, с крошечным остатком
волос на висках и
затылке, с заостренным носом, как у кобчика, с воспаленными глазами навыкате и с совершенно покатым лбом.
Луша слушала эту плохо вязавшуюся тираду с скучающим видом человека, который знает вперед все от слова до слова. Несколько раз она нетерпеливо откидывала свою красивую голову
на спинку дивана и поправляла
волосы, собранные
на затылке широким узлом; дешевенькое ситцевое платье красивыми складками ложилось около ног, открывая широким вырезом белую шею с круглой ямочкой в том месте, где срастались ключицы.
— Ага-а, — торжествующий
затылок повернулся — я увидел того, исподлобного. Но в нем теперь осталось от прежнего только одно какое-то заглавие, он как-то весь вылез из этого вечного своего подлобья, и
на лице у него — около глаз, около губ — пучками
волос росли лучи, он улыбался.
Когда пролезал, то вихор его
волос, стоявший торчком
на затылке, был особенно заметен.
При свете тусклой тоненькой свечки в железном подсвечнике я разглядел женщину лет, может быть, тридцати, болезненно-худощавую, одетую в темное старенькое ситцевое платье, с ничем не прикрытою длинною шеей и с жиденькими темными
волосами, свернутыми
на затылке в узелок, толщиной в кулачок двухлетнего ребенка.
Она была болезненно худа и прихрамывала, крепко набелена и нарумянена, с совершенно оголенною длинною шеей, без платка, без бурнуса, в одном только стареньком темном платье, несмотря
на холодный и ветреный, хотя и ясный сентябрьский день; с совершенно открытою головой, с
волосами, подвязанными в крошечный узелок
на затылке, в которые с правого боку воткнута была одна только искусственная роза, из таких, которыми украшают вербных херувимов.
Точно так же были завязаны ее
волосы в крошечный узелок
на затылке; точно так же обнажена длинная и сухая шея.
Праздников — высокий, коренастый мужчина, с громадной головой,
на которой только
на нижней части
затылка уцелели седые
волосы.
Пашенька, краснея от удовольствия, стала
на колени перед боярыней. Елена распустила ей
волосы, разделила их
на равные делянки и начала заплетать широкую русскую косу в девяносто прядей. Много требовалось
на то уменья. Надо было плесть как можно слабее, чтобы коса, подобно решетке, закрывала весь
затылок и потом падала вдоль спины, суживаясь неприметно. Елена прилежно принялась за дело. Перекладывая пряди, она искусно перевивала их жемчужными нитками.
Хозяин сакли, Садо, был человек лет сорока, с маленькой бородкой, длинным носом и такими же черными, хотя и не столь блестящими глазами, как у пятнадцатилетнего мальчика, его сына, который бегал за ним и вместе с отцом вошел в саклю и сел у двери. Сняв у двери деревянные башмаки, хозяин сдвинул
на затылок давно не бритой, зарастающей черным
волосом головы старую, истертую папаху и тотчас же сел против Хаджи-Мурата
на корточки.
Он был одет в рубаху серого сукна, с карманом
на груди, подпоясан ремнём, старенькие, потёртые брюки были заправлены за голенища смазных, плохо вычищенных сапог, и всё это не шло к его широкому курносому лицу, к густой, законно русской бороде, от глаз до плеч; она обросла всю шею и даже торчала из ушей, а голова у него — лысая, только
на висках и
на затылке развевались серые пряди жидких
волос.
Я только теперь рассмотрел ее хорошенько: шатенка, среднего роста, в коричневом платье не первой молодости, которое не скрывало очень солидных форм. Серые глаза, чуть-чуть подведенные, смотрели с веселой дерзостью. Меня поразили густые
волосы, сложенные
на затылке тяжелым узлом. Она медленно оглядела комнату, оглядела ветхий стул, который ей я подал, а потом села и спокойно перевела глаза
на меня.
Волосы подстрижены спереди челкой, а
на затылке круглые проплешины до кожи выстрижены — «гуменышко» — называли они это остриженное место.
И через несколько минут Климков, как маленькая собака, спешно шагал по тротуару сзади человека в поношенном пальто и измятой чёрной шляпе. Человек был большой, крепкий, он шёл быстро, широко размахивал палкой и крепко стучал ею по асфальту. Из-под шляпы спускались
на затылок и уши чёрные с проседью вьющиеся
волосы.
— Вижу — молодой, крепкий, стоит твёрдо, всё
волосы поглаживает так со лба
на затылок.
Помню то странное чувство, с которым я смотрел
на его
затылок, белую шею, отделявшуюся от черных, расчесанных
на обе стороны
волос, когда он своей подпрыгивающей, какой-то птичьей походкой выходил от нас.
«Какой мешок!» — подумала она. Сгорбленный, запыленный, с фуражкой
на затылке, из-под которой беспорядочно торчали косицы желтых
волос, он действительно походил
на большой мучной мешок.