Неточные совпадения
Она
влетела в комнату птицей, заставила его принять аспирин, натаскала из своей комнаты закусок, вина, конфет, цветов, красиво убрала стол и, сидя против Самгина,
в пестром кимоно, покачивая туго причесанной
головой, передергивая плечами, говорила вполголоса очень бойко, с неожиданными и забавными интонациями...
Последний, если хотел, стирал пыль, а если не хотел, так Анисья
влетит, как вихрь, и отчасти фартуком, отчасти
голой рукой, почти носом, разом все сдует, смахнет, сдернет, уберет и исчезнет; не то так сама хозяйка, когда Обломов выйдет
в сад, заглянет к нему
в комнату, найдет беспорядок, покачает
головой и, ворча что-то про себя, взобьет подушки горой, тут же посмотрит наволочки, опять шепнет себе, что надо переменить, и сдернет их, оботрет окна, заглянет за спинку дивана и уйдет.
— Да чего тебе! Пусть он к тебе на постель сам вскочит. Иси, Перезвон! — стукнул ладонью по постели Коля, и Перезвон как стрела
влетел к Илюше. Тот стремительно обнял его
голову обеими руками, а Перезвон мигом облизал ему за это щеку. Илюшечка прижался к нему, протянулся на постельке и спрятал от всех
в его косматой шерсти свое лицо.
При сем слове Левко не мог уже более удержать своего гнева. Подошедши на три шага к нему, замахнулся он со всей силы, чтобы дать треуха, от которого незнакомец, несмотря на свою видимую крепость, не устоял бы, может быть, на месте; но
в это время свет пал на лицо его, и Левко остолбенел, увидевши, что перед ним стоял отец его. Невольное покачивание
головою и легкий сквозь зубы свист одни только выразили его изумление.
В стороне послышался шорох; Ганна поспешно
влетела в хату, захлопнув за собою дверь.
Как буря,
влетает в крохотную редакцию Гиляй —
В.А. Гиляровский, — схватывает стул, на котором сидит сотрудник, поднимает его выше
головы и относит
в другой угол.
Ночью, лёжа
в постели, он слышал над
головой мягкий шорох, тихие шаги, и это было приятно: раньше, бывало, на чердаке шуршали только мыши да ветер,
влетая в разбитое слуховое окно, хлопал чем-то, чего-то искал.
Елена, вся
в слезах, уже садилась
в повозку; Инсаров заботливо покрывал ее ноги ковром; Шубин, Берсенев, хозяин, его жена, дочка с неизбежным платком на
голове, дворник, посторонний мастеровой
в полосатом халате — все стояли у крыльца, как вдруг на двор
влетели богатые сани, запряженные лихим рысаком, и из саней, стряхивая снег с воротника шинели, выскочил Николай Артемьевич.
(Пауза. Влас пьет чай. Калерия садится за рояль. За окном тихий свист сторожа, и,
в ответ ему, издали доносится еще более тихий свист. Калерия тихонько касается клавиш среднего регистра. Ольга Алексеевна входит, быстро откинув портьеру, точно
влетает большая, испуганная птица, сбрасывает с
головы серую шаль.)
Из класса со свистом и гиканьем выскочило человек десять с Квадратуловым во главе. Сысоев бросился от них, точно заяц, преследуемый собаками, весь скорчившись, неровными скачками, спрятав
голову между плеч и поминутно оглядываясь. За ним гнались через обе залы, и только тогда, когда он с разбегу
влетел в «дежурную», преследователи так же быстро рассыпались
в разные стороны.
Сюда изредка заплывали и какие-то диковинные узкие суда, под черными просмоленными парусами, с грязной тряпкой вместо флага; обогнув мол и чуть-чуть не чиркнув об него бортом, такое судно, все накренившись набок и не умеряя хода,
влетало в любую гавань, приставало среди разноязычной ругани, проклятий и угроз к первому попавшему молу, где матросы его, — совершенно
голые, бронзовые, маленькие люди, — издавая гортанный клекот, с непостижимой быстротой убирали рваные паруса, и мгновенно грязное, таинственное судно делалось как мертвое.
Неизъяснимое равнодушие трёх его слов отдалось
в голове и груди Орлова, как три тупых удара. С бессмысленной гримасой на лице он повернулся к двери, но навстречу ему
влетел Чижик, с ведром
в руке, запыхавшийся и весь
в поту.
И при первом же взгляде на старого Тойона Макар узнал, что это тот самый старик, которого он видел нарисованным
в церкви. Только тут с ним не было сына; Макар подумал, что, вероятно, последний ушел по хозяйству. Зато голубь
влетел в комнату и, покружившись у старика над
головою, сел к нему на колени. И старый Тойон гладил голубя рукою, сидя на особо приготовленном для него стуле.
Мне вдруг, смотря на нее,
влетела тогда
в голову идея, что весь этот последний месяц, или, лучше, две последние перед сим недели, она была совсем не
в своем характере, можно даже сказать —
в обратном характере: являлось существо буйное, нападающее, не могу сказать бесстыдное, но беспорядочное и само ищущее смятения.
Вдруг под общий смех опрометью
влетела Устинья Московка. Лицо бледное, головной платок набок, сама растрепанная, глаза красные, слезы
в три ручья… С визгом и воплем подбежала к кровати, ринулась на постель и разразилась рыданьями… Все обступили ее, с участием расспрашивали, но, уткнувши
голову в подушку, она ничему не внимала… Догадалась Фленушка, с чего Устинья убивается, но не сказала ни слова, хоть не меньше других вкруг нее суетилась.
Один воробей, по-видимому, смельчак большой руки,
влетел в дверь и, покружившись с чириканьем над нашими
головами, окунувшись несколько раз
в матовый луч, вылетел
в окно…
— Я лежу и никак не засну, все Бог знает что идет
в голову, как вдруг она, не касаясь ногами пола,
влетает в мою спальню: вся бледная, вся
в белом, глаза горят,
в обеих руках по зажженной свече из канделябра, бросилась к окну, открыла занавеску и вдруг…
Бывает, что во время урока математики, когда даже воздух стынет от скуки,
в класс со двора
влетает бабочка; мальчуганы встряхивают
головами и начинают с любопытством следить за полетом, точно видят перед собой не бабочку, а что-то новое, странное; так точно и обыкновенное шампанское, попав случайно
в наш скучный полустанок, забавляло нас.
— Ло… лошадь! — приказывает он, покачиваясь. Ему подают лошадь. Он взбирается на седло, встряхивает
головой и исчезает
в потемках. Собаки между тем воют и рвутся, точно волка чуют. Около Семена и обоих Гаврил собираются бабы и мальчишки… Причитываньям, ахам, вздохам и крестным знамениям нет конца.
Влетает во двор верховой.