Неточные совпадения
Но не сгорит платье и не изотрется само собою; бережлива старушка, и салопу суждено пролежать долго в распоротом
виде, а потом достаться по духовному завещанию племяннице внучатной
сестры вместе со всяким другим хламом.
Лицо матери осветилось восторгом и счастьем при
виде этого окончательного и бессловного примирения брата с
сестрой.
— Ну, уж после этого я вполне убежден, что вы и сюда приехали, имея в
виду мою
сестру, — сказал он Свидригайлову прямо и не скрываясь, чтоб еще более раздразнить его.
— Ах, ma soeur! [сестрица (фр.).] два слова, — обратился он к старшей
сестре и, нагнувшись, тихо, с умоляющим
видом, что-то говорил ей.
Андрей Макарович, — начал мямлить молодой человек, подходя ко мне с необыкновенно развязным
видом и захватив мою руку, которую я не в состоянии был отнять, — во всем виноват мой Степан; он так глупо тогда доложил, что я принял вас за другого — это в Москве, — пояснил он
сестре, — потом я стремился к вам изо всей силы, чтоб разыскать и разъяснить, но заболел, вот спросите ее…
Я запомнил только, что эта бедная девушка была недурна собой, лет двадцати, но худа и болезненного
вида, рыжеватая и с лица как бы несколько похожая на мою
сестру; эта черта мне мелькнула и уцелела в моей памяти; только Лиза никогда не бывала и, уж конечно, никогда и не могла быть в таком гневном исступлении, в котором стояла передо мной эта особа: губы ее были белы, светло-серые глаза сверкали, она вся дрожала от негодования.
Не успели мы расположиться в гостиной, как вдруг явились, вместо одной, две и даже две с половиною девицы: прежняя, потом
сестра ее, такая же зрелая дева, и еще
сестра, лет двенадцати. Ситцевое платье исчезло, вместо него появились кисейные спенсеры, с прозрачными рукавами, легкие из муслинь-де-лень юбки. Сверх того, у старшей была синева около глаз, а у второй на носу и на лбу по прыщику; у обеих
вид невинности на лице.
В половине 1825 года Химик, принявший дела отца в большом беспорядке, отправил из Петербурга в шацкое именье своих братьев и
сестер; он давал им господский дом и содержание, предоставляя впоследствии заняться их воспитанием и устроить их судьбу. Княгиня поехала на них взглянуть. Ребенок восьми лет поразил ее своим грустно-задумчивым
видом; княгиня посадила его в карету, привезла домой и оставила у себя.
Братья и
сестры его боялись и не имели с ним никаких сношений, наши люди обходили его дом, чтоб не встретиться с ним, и бледнели при его
виде; женщины страшились его наглых преследований, дворовые служили молебны, чтоб не достаться ему.
Отсутствие Григория Григорьевича заметно было во всем. Хозяйка сделалась словоохотнее и открывала сама, без просьбы, множество секретов насчет делания пастилы и сушения груш. Даже барышни стали говорить; но белокурая, которая казалась моложе шестью годами своей
сестры и которой по
виду было около двадцати пяти лет, была молчаливее.
На третий или на четвертый день мы с братом и
сестрой были в саду, когда Крыжановский неожиданно перемахнул своими длинными ногами через забор со стороны пруда и, присев в высокой траве и бурьянах, поманил нас к себе.
Вид у него был унылый и несчастный, лицо помятое, глаза совсем мутные, нос еще более покривился и даже как будто обвис.
Не знаю, какие именно «большие секреты» она сообщила
сестре, но через некоторое время в городе разнесся слух, что Басина внучка выходит замуж. Она была немного старше меня, и восточный тип делал ее еще более взрослой на
вид. Но все же она была еще почти ребенок, и в первый раз, когда Бася пришла к нам со своим товаром, моя мать сказала ей с негодующим участием...
Для них я портреты людей берегу,
Которые были мне близки,
Я им завещаю альбом — и цветы
С могилы
сестры — Муравьевой,
Коллекцию бабочек, флору Читы
И
виды страны той суровой...
Про то, что она, кажется, отказала Евгению Павлычу с месяц назад и что было у них объяснение, довольно формальное, сообщили
сестры, в
виде догадки… впрочем, твердой догадки.
Младшая
сестра ее, разевавшая рот, заснула в следующей комнате, на сундуке, но мальчик, сын Лебедева, стоял подле Коли и Ипполита, и один
вид его одушевленного лица показывал, что он готов простоять здесь на одном месте, наслаждаясь и слушая, хоть еще часов десять сряду.
Все эти подробности я сообщил
сестре, пусть канцелярия читает и бесится губернатор. Я рассказал это в
виде шутки и довольно удачно. Кажется, он надеялся открыть какую-нибудь важную тайну — а ларчик просто открывался.
Начнем с последнего нашего свидания, которое вечно будет в памяти моей. Вы увидите из нескольких слов, сколько можно быть счастливым и в самом горе. Ах, сколько я вам благодарен, что Annette, что все малютки со мной. [Имеются в
виду портреты родных —
сестер, их детей и т. д.] Они меня тешили в моей золотой тюрьме, ибо новый комендант на чудо отделал наши казематы. Однако я благодарю бога, что из них выбрался, хотя с цепями должен парадировать по всей России.
Софи поцеловала отца, потом
сестер, потом с некоторым
видом старшинства поцеловала в лоб Женни и попросила себе чаю.
Прибегают
сестры старшие, большая и середняя, подняли плач по всему дому: вишь, больно им жаль меньшой
сестры любимыя; а меньшая
сестра и
виду печального не кажет, не плачет, не охает и в дальним путь неведомый собирается.
Когда мы с сестрицей вошли туда, бабушка, все тетушки и двоюродные наши
сестры, повязанные черными платками, а иные и в черных платках на шее, сидели молча друг возле друга; оба дяди также были там; общий
вид этой картины произвел на меня тяжелое впечатление.
— Что, поразила его грустным своим
видом? — спросил Захаревский
сестру.
Мы с Соней, а иногда даже с отцом, посещали эту могилу; мы любили сидеть на ней в тени смутно лепечущей березы, в
виду тихо сверкавшего в тумане города. Тут мы с
сестрой вместе читали, думали, делились своими первыми молодыми мыслями, первыми планами крылатой и честной юности.
Теперь, когда я окончательно сжился с «дурным обществом», грустная улыбка Маруси стала мне почти так же дорога, как улыбка
сестры; но тут никто не ставил мне вечно на
вид мою испорченность, тут не было ворчливой няньки, тут я был нужен, — я чувствовал, что каждый раз мое появление вызывает румянец оживления на щеках девочки. Валек обнимал меня, как брата, и даже Тыбурций по временам смотрел на нас троих какими-то странными глазами, в которых что-то мерцало, точно слеза.
Ну, а старуха тоже была властная, с амбицией, перекоров не любила, и хочь, поначалу, и не подаст
виду, что ей всякое слово известно, однако при первой возможности возместит беспременно: иная вина и легкая, а у ней идет за тяжелую; иной
сестре следовало бы, за вину сто поклонов назначить, а она на цепь посадит, да два дни не емши держит… ну, оно не любить-то и невозможно.
Как будто не слыхав моего замечания, княгиня продолжала любоваться
видом и, обращаясь к
сестре и Любовь Сергеевне, указывала на частности: на кривой висевший сук и на его отражение, которые ей особенно нравились.
Софья Ивановна была старая девушка и младшая
сестра княгини, но на
вид она казалась старше. Она имела тот особенный переполненный характер сложения, который только встречается у невысоких ростом, очень полных старых дев, носящих корсеты. Как будто все здоровье ее ей подступило кверху с такой силой, что всякую минуту угрожало задушить ее. Ее коротенькие толстые ручки не могли соединяться ниже выгнутого мыска лифа, и самый туго-натуго натянутый мысок лифа она уже не могла видеть.
Анна издали, в
виде благодарности, прикрыла глаза веками, и
сестра сразу поняла ее.
Славные люди были в конторе, служившие еще в старом доме. Ф.В. Головин, главный бухгалтер, тогда еще совсем молодой человек, очень воспитанный, сама доброта и отзывчивость, С.Р. Скородумов, принимавший объявления, Митрофан Гаврилов, строгого солдатского
вида, из бывших кантонистов, любимец газетчиков и наборщиков, две славные, молчаливые барышни, что-то писавшие, — и глава над всем, леденившая своим появлением всю контору, Ю.Е. Богданова,
сестра одного из пайщиков, писавшего статьи о банках.
Несмотря на свой расстроенный
вид, Сусанна Николаевна, слегка опиравшаяся на руку
сестры, была художественно-прекрасна: ее довольно высокий стан представлял классическую стройность; траурная вуаль шляпки развевалась по воздуху; глаза были исполнены лихорадочного огня, заметный румянец покрывал ее обычно бледное лицо. Крепко пожимая руку Музы Николаевны, она ей отвечала...
Благодаря этому адвокат истцов (обе управы наняли одного и того же адвоката), отважный малый, в
видах обеспечения исков, явился в сопровождении судебного пристава к
сестрам и все, что нашел, описал и опечатал, оставив в их распоряжении только платья и те золотые и серебряные вещи, которые, судя по выгравированным надписям, оказывались приношениями восхищенной публики.
И, бросивши сгоряча
сестрам это решительное слово, Екатерина Ивановна сразу же подумала, что она зашла слишком далеко.
Сестры переглянулись с
видом столь хорошо разыгранного недоумения и возмущения, что и не одна только Екатерина Ивановна была бы обманута, — покраснели, воскликнули все разам...
В гостиной, угловой к воротам горнице, сидели все четыре
сестры, все на одно лицо, все похожие на брата, все миловидные, румяные, веселые: замужняя Лариса, спокойная, приятная, полная; вертлявая да быстрая Дарья, самая высокая и тонкая из
сестер; смешливая Людмила и Валерия, маленькая, нежная, хрупкая на
вид. Они лакомились орехами да изюмом и, очевидно, чего-то ждали, а потому волновались и смеялись более обычного, вспоминали последние городские сплетни и осмеивали знакомых и незнакомых.
Все
сестры надушились сладко-влажным клематитом, — вышли спокойные, веселые, миловидные, нарядные, как всегда, наполнили гостиную своим милым лепетом, приветливостью и веселостью. Екатерина Ивановна была сразу очарована их милым и приличным
видом. Нашли распутниц! — подумала она досадливо о гимназических педагогах. А потом подумала, что они, может быть, напускают на себя скромный
вид. Решилась не поддаваться их чарам.
Злоумна ненависть, судя повсюду строго, Очей имеет много И видит сквозь покров закрытые дела. Вотще от сестр своих царевна их скрывала. И день, и два, и три притворство продолжала, Как будто бы она супруга въявь ждала.
Сестры темнили
вид, под чем он был неявен, Чего не вымыслит коварная хула? Он был, по их речам, и страшен и злонравен.
Дома он пошел к
сестре. Нина Федоровна была еще крепка на
вид и производила впечатление хорошо сложенной, сильной женщины, но резкая бледность делала ее похожей на мертвую, особенно когда она, как теперь, лежала на спине, с закрытыми глазами; возле нее сидела ее старшая дочь, Саша, десяти лет, и читала ей что-то из своей хрестоматии.
Она с самого раннего детства была поилицей и кормилицей целой семьи, в которой, кроме матери и
сестры, были еще грызуны в
виде разбитого параличом и жизнью отца и двух младших братьев.
Но когда наступил вечер и подали лошадей,
сестра притихла, осунулась и села на линейку с таким
видом, как будто это была скамья подсудимых.
После этого, всякий раз когда приходила ко мне
сестра, являлся и Благово, и оба здоровались с таким
видом, как будто встреча их у меня была нечаянной.
В следующей комнате мелькали женские фигуры (то были
сестры хозяина и их подруги) вперемежку с безбородыми молодыми людьми, имевшими
вид ососов.
И как поздно Линочка ни возвращалась, Саша не ложился спать и ждал ее; а услышит звонок — непременно выглянет на минутку, но не спросит о Жене Эгмонт, а сделает такой хмурый и неприветливый
вид, что у
сестры пропадет всякое желание говорить, — и уйдет в свою комнату, радостный и горький, богатый и нищий.
Я встал, задев ногой стул, с тяжелым сердцем, так как слова Дюрока намекали очень ясно, что я мешаю. Выходя, я столкнулся с молодой женщиной встревоженного
вида, которая, едва взглянув на меня, уставилась на Дюрока. Уходя, я слышал, как Молли сказала: «Моя
сестра Арколь».
Это уж даже и неприятно, такое самообладание!» И мне на минуту показалось, что Ида Ивановна совсем не то, чем я ее представлял себе; что она ни больше, ни меньше как весьма практическая немка; имеет в
виду поправить неловкий шаг
сестры браком и, наконец, просто-напросто ищет зятя своей матери…
По словам
сестры, на этот раз она пришла с взволнованным и таинственным
видом и после нескольких неловких предисловий обнаружила, зачем именно явилась.
— Перестань, пожалуйста. Но послушай-ка, что я теперь тебе скажу. Я этого поединка ни под каким
видом не допущу. Понимаешь? Вся эта глупость обрушится на
сестру. Извини: пока я жив… этому не бывать. Мы с тобой пропадем — туда и дорога, а ей еще долго надо жить и жить счастливо. Да, клянусь, — прибавил он с внезапным жаром, — всех других выдам, даже тех, которые были бы готовы всем пожертвовать для меня, а у ней волоска никому тронуть не позволю.
Григорий Александрович, войдя в свой кабинет, повалился в широкие кресла; лакей взошел и доложил ему, что, дескать, барыня изволила уехать обедать в гости, а
сестра изволила уж откушать… «Я обедать не буду, — был ответ: я завтракал!..» Потом взошел мальчик лет тринадцати в красной казачьей куртке, быстроглазый, беленький, и с
виду большой плут, — и подал, не говоря ни слова, визитную карточку: Печорин небрежно положил ее на стол и спросил, кто принес.
Бесспорно, Надя была лучше всех
сестер — маленькая брюнетка, с
видом дикарки и с смелостью нигилистки; вороватый бесенок с огненными глазками, с прелестной улыбкой, хотя часто и злой, с удивительными губками и зубками, тоненькая, стройненькая, с зачинавшеюся мыслью в горячем выражении лица, в то же время почти совсем еще детского.
Матрена. Чего не знать-то? Дело на
виду. Промашку теперь сделаешь, век каяться будешь. Передаст он
сестре деньги, а ты оставайся.
— И вы даже в
виду не имеете никакой партии? — вмешался он в разговор, как бы вторя
сестре.
Шуберский(с тем же скромным
видом). А у меня в этом обществе зять, муж
сестры моей, служил…
Когда они входили в столовую, Александру Антоновичу было стыдно своего порыва, которому с такой неудержимой силой отдалось его доброе сердце. Но радость от свидания, хотя и отравленная, бурлила в груди и искала выхода, и
вид сына, который пропадал неведомо где в течение целых семи лет, делала его походку быстрой и молодой и движения порывистыми и несолидными. И он искренне рассмеялся, когда Николай остановился перед
сестрой и, потирая озябшие руки, спросил...