Неточные совпадения
Начертавши прямую линию, он замыслил втиснуть в нее весь
видимый и невидимый
мир, и притом с таким непременным расчетом, чтоб нельзя было повернуться ни взад, ни вперед, ни направо, ни налево.
Бальзаминов. Ах, боже мой! Я и забыл про это, совсем из головы вон! Вот видите, маменька, какой я несчастный человек! Уж от военной службы для меня
видимая польза, а поступить нельзя. Другому можно, а мне нельзя. Я вам, маменька, говорил, что я самый несчастный человек в
мире: вот так оно и есть. В каком я месяце, маменька, родился?
Разгадки двойственности
мира этого и
мира иного, вещей
видимых и вещей невидимых нужно искать в тайне нашей умопостигаемой воли.
Для обличения
мира невидимых вещей нужна активность всей человеческой природы, общее ее напряжение, а не активность одного лишь интеллекта, как то мы находим в знании
мира видимого.
Через знание
мир видимых вещей насильственно в меня входит.
Когда снимается бремя свободы, распятая правда не может уже быть воспринята, она становится
видимой вещью, царством этого
мира.
Отсутствие благодати, на которое жалуются скептики, есть лишь обратная сторона их направления воли, их рассудочности, их привязанности к чувственному
миру видимых вещей.
Для данного
мира действительности,
мира видимого, объекта знания, волевой акт свободного избрания, т. е. акт веры, уже совершен, совершен в таинственной глубине бытия; для
мира же иного,
мира невидимых вещей, мы вновь должны совершить акт свободного волевого избрания, избрания того
мира предметом своей любви, т. е. акт веры.
В принудительном восприятии всегда дан лишь
мир видимых вещей, лишь
мир чувственный, природный.
Почему мы знаем этот
видимый, эмпирический
мир, в
мир же иной,
мир невидимый мы только верим?
Христианство есть религия распятой правды, правды, поруганной
миром видимых, насилующих вещей.
Воспринимаемая мною чернильница принудительно мне дана, как и связь частей суждения; она меня насилует, как и весь
мир видимых вещей; я не свободен принять ее или не принять.
Странное дело, — эти почти бессмысленные слова ребенка заставили как бы в самом Еспере Иваныче заговорить неведомый голос: ему почему-то представился с особенной ясностью этот неширокий горизонт всей
видимой местности, но в которой он однако погреб себя на всю жизнь; впереди не виделось никаких новых умственных или нравственных радостей, — ничего, кроме смерти, и разве уж за пределами ее откроется какой-нибудь
мир и источник иных наслаждений; а Паша все продолжал приставать к нему с разными вопросами о видневшихся цветах из воды, о спорхнувшей целой стае диких уток, о мелькавших вдали селах и деревнях.
Эта детская, но крепкая вера все чаще возникала среди них, все возвышалась и росла в своей могучей силе. И когда мать видела ее, она невольно чувствовала, что воистину в
мире родилось что-то великое и светлое, подобное солнцу неба,
видимого ею.
Думала она об этом много, и росла в душе ее эта дума, углубляясь и обнимая все
видимое ею, все, что слышала она, росла, принимая светлое лицо молитвы, ровным огнем обливавшей темный
мир, всю жизнь и всех людей.
И никаких невидимых
миру слез из-под
видимого смеха тут нету!
Но здравые идеи восторжествовали; Франция подписала унизительный
мир, а затем пала и Парижская коммуна. Феденька, который с минуты на минуту ждал взрыва, как-то опешил. Ни земская управа, ни окружной суд даже не шевельнулись. Это до того сконфузило его, что он бродил по улицам и придирался ко всякому встречному, испытывая, обладает ли он надлежащею теплотою чувств. Однако чувства были у всех не только в исправности, но, по-видимому, последние события даже поддали им жару…
Голова у него была похожа на яйцо и уродливо велика. Высокий лоб, изрезанный морщинами, сливался с лысиной, и казалось, что у этого человека два лица — одно проницательное и умное, с длинным хрящеватым носом, всем
видимое, а над ним — другое, без глаз, с одними только морщинами, но за ними Маякин как бы прятал и глаза и губы, — прятал до времени, а когда оно наступит, Маякин посмотрит на
мир иными глазами, улыбнется иной улыбкой.
По-видимому, это последнее обстоятельство для них самих составляло дело решенное, потому что смотреть на
мир такими осовелыми глазами, какими смотрели они, могут только люди или совершенно эманципированные от давления мысли, или люди совсем наглые.
Я рассказал ему приключения первого моряка в
мире, Сандерса Пруэля из Зурбагана (где родился), под самым лучшим солнцем, наиярчайше освещающим только мою фигуру,
видимую всем, как статуя Свободы, — за шестьдесят миль.
Дюрок был очень взволнован. Молли вся дрожала от возбуждения, ее сестра улыбалась насильно, стараясь искусственно спокойным выражением лица внести тень
мира в пылкий перелет слов, затронувших, по-видимому, все самое важное в жизни Молли.
По-видимому, такая всеобщая готовность должна бы произвести в обществе суматоху и толкотню. Однако ж ничего подобного не усматривается. Везде порядки, везде твердое сознание, что толкаться не велено. Но прикажите — и мы изумим
мир дерзостными поступками.
— Могучие неведомые силы вечно движутся, сталкиваются, и великое движение их рождает
видимый нами
мир, в котором жизнь мысли и былинки подчинены одним и тем же законам. Это движение не имело начала и не будет иметь конца…
Но есть и своя поэзия в таких осенних днях — убывающая жизнерадостная энергия наводит на мысль о покое, о том
мире, который при всяком освещении остается равен самому себе и который неизмеримо больше озаряемого
видимым солнцем.
Непременно хотят дуализма, хотят делить
мир на мыслимое и являемое, уверяя, что только чистые идеи имеют настоящую действительность, а все являемое, т. е.
видимое, составляет только отражение этих высших идей.
Славянский
мир похож на женщину, никогда не любившую и по этому самому, по-видимому, не принимающую никакого участия во всем происходящем вокруг нее. Она везде не нужна, всем чужая. Но за будущее отвечать нельзя; она еще молода, и уже странное томление овладело ее сердцем и заставляет его биться скорее.
Мир видимый, переменный, как бы тень этой силы.
В религиозном своем существе язычество есть познание невидимого чрез
видимое, Бога через
мир, откровение Божества в твари.
Если же это так, то, очевидно, разумные существа низошли из высшего состояния в низшее, и притом не только души, заслужившие это нисшествие разнообразием своих движений, но и те существа, которые были низведены из высшего и невидимого состояния в это низшее и
видимое для служения всему
миру, хотя и не по своему желанию: суете во твари повинуся не волею, но за повинувшаго ю на уповании (Рим. 8:20).
«Бог, — говорит Платон в «Тимее», — пожелавши возможно более уподобить
мир прекраснейшему и вполне совершенному среди мыслимых предметов, устроил его как единое
видимое живое существо, содержащее все сродные ему по природе живые существа в себе самом «(Платон.
Жизнь, как таковая,
мир сам по себе начинают представляться человеку отягченными какою-то великою виною. Анаксимандр Милетский в своей натур-философской системе учит, что
видимый наш
мир, выделяясь из Беспредельного, совершает как бы прегрешение. «Из чего произошли все вещи, в это они, погибая, превращаются по требованию правды, ибо им приходится в определенном порядке времени претерпеть за неправду кару и возмездие».
Эта радость не вмещалась в плоскость
видимого, осязаемого
мира, жизнь углублялась и начинала как бы светиться изнутри таинственным светом: за нею — точнее, в ней — чувствовалось нечто значительное, бесконечно огромное, нечто божественное (theion).
Мы чувствуем всю отраду аполлоновской иллюзии и созерцания и, вместе с тем, отрицаем эту отраду и получаем еще более высокое удовлетворение от уничтожения
видимого, кажущегося
мира.
Первые русские скупщики пушнины появились на реке Самарге в 1900 году. Их было три человека; они прибыли из Хабаровска через Сихотэ-Алинь. Один из них в пути отморозил себе ноги. Двое вернулись назад, а больного оставили в юрте удэхейца Бага. Этот русский болел около двух месяцев и умер. Удэхейцы были в большом затруднении, как его хоронить и в какой загробный
мир отвести его душу, чтобы она не мешала людям. По-видимому, это им удалось, потому что дух погибшего лоца не проявил себя ничем.
Буржуа в метафизическом смысле есть человек, который твердо верит лишь в
мир видимых вещей, которые заставляют себя признать, и хочет занять твердое положение в этом
мире.
Но это есть источник смерти,
видимый из обыденного
мира.
Но этически и духовно социализм столь же буржуазен, как и капитализм, он не возвышается над буржуазным миросозерцанием и чувством жизни, ему закрыты высшие ценности, и он погружен в царство
мира сего, верит лишь в
видимые вещи.
Первый ложный взгляд, понимающий жизнь, как
видимые явления в теле от рождения и до смерти, столь же древен, как и
мир.
Боязнь потери того, что одно есть, происходит только от того, что жизнь представляется человеку нетолько в одном известном ему, но невидимом, особенном отношении его разумного сознания к
миру, но и в двух неизвестных ему, но
видимых ему отношениях: его животного сознания и тела к
миру.
Человеку, понимающему свою жизнь, как известное особенное отношение к
миру, с которым он вступил в существование и которое росло в его жизни увеличением любви, верить в свое уничтожение всё равно, что человеку, знающему внешние
видимые законы
мира, верить в то, что его нашла мать под капустным листом и что тело его вдруг куда-то улетит, так что ничего не останется.
Не понимая того, что отношение его разумного сознания к
миру есть единственная его жизнь, человек представляет себе свою жизнь еще и в
видимом отношении животного сознания и вещества к
миру, и боится потерять свое особенное отношение разумного сознания к
миру, когда в его личности нарушается прежнее отношение его животного и вещества, его составляющего, к
миру.
Всё, что мы знаем о
мире, есть только
видимое нами, вне нас совершающееся в небесных телах, в животных, в растениях, во всем
мире, подчинение разуму.
Буржуазность верит в
мир видимых вещей, лишь с ними связывает свою судьбу, лишь его устраивает и укрепляет.
Символическое восприятие
мира, при котором все
видимое есть символ невидимого, все материальное есть символ духовного, есть как раз признак большей духовности по отношению к
миру и большей освобожденности от его власти.
В известном смысле можно сказать, что весь
видимый объективный
мир есть лишь символика
мира духовного.
Но в «Подражании Христу», как и во всех аскетических книгах, предлагается не любить
видимых вещей, т. е. множественного тварного
мира.
Для неверующего, пораженного и подавленного
миром видимых вещей, видна лишь позорная казнь плотника Иисуса, лишь поражение и гибель того, что мнило себя божественной правдой.
Рыцарство составляет подлинную, таинственную иерархию, иерархию жертвенную и потому невидимую
миру буржуазному, подчиненному своей
видимой, но ложной иерархии.
Здесь пастор отдохнул немного, потом, обратившись к своей спутнице, не смевшей сказать ни слова в защиту того или другого, ибо, по-видимому, уже между ними не было слова на
мир, снова продолжал...
Тогда ум способен возродиться духовно, соделаться
видимым в духовном
мире, и приять созерцание отечества своего» [См. там же, с. 269.].