Неточные совпадения
Городничий. Что, голубчики, как поживаете? как
товар идет ваш? Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские! жаловаться? Что, много
взяли? Вот, думают, так в тюрьму его и засадят!.. Знаете ли вы, семь чертей и одна ведьма вам в зубы, что…
— Прозевал книгу, уже набирают. Достал оттиски первых листов. Прозевал, черт
возьми! Два сборничка выпустил, а третий — ускользнул. Теперь, брат, пошла мода на сборники. От беков, Луначарского, Богданова, Чернова и до Грингмута, монархиста, все предлагают
товар мыслишек своих оптом и в розницу. Ходовой
товар. Что будем есть?
— Папа, пожалей меня, — говорила девушка, ласкаясь к отцу. — Находиться в положении вещи, которую всякий имеет право приходить осматривать и приторговывать… нет, папа, это поднимает такое нехорошее чувство в душе! Делается как-то обидно и вместе с тем гадко…
Взять хоть сегодняшний визит Привалова: если бы я не должна была являться перед ним в качестве
товара, которому только из вежливости не смотрят в зубы, я отнеслась бы к нему гораздо лучше, чем теперь.
Зайдет она, бывало, в богатую лавку, садится, тут дорогой
товар лежит, тут и деньги, хозяева никогда ее не остерегаются, знают, что хоть тысячи выложи при ней денег и забудь, она из них не
возьмет ни копейки.
— Эту лошадь — завтра в деревню. Вчера на Конной у Илюшина
взял за сорок рублей киргизку… Добрая. Четыре года. Износу ей не будет… На той неделе обоз с рыбой из-за Волги пришел. Ну, барышники у них лошадей укупили, а с нас вдвое берут. Зато в долг. Каждый понедельник трешку плати. Легко разве? Так все извозчики обзаводятся. Сибиряки привезут
товар в Москву и половину лошадей распродадут…
Большов. Что ж, деньги заплатить! Да с чего же ты это
взял? Да я лучше всё огнем сожгу, а уж им ни копейки не дам. Перевози
товар, продавай векселя; пусть тащут, воруют, кто хочет, а уж я им не плательщик.
— Покажь. — Он
взял тетрадки и взвесил их на руке, потом перелистал несколько страниц и ответил: —
Товар не по нас. Под Фенимора-с. Купера-с. Полтора рубля хотите-с?
— Потому что наше вино сурьезное, — в один голос говорили приказчики, да и обойдется дешевле, потому что мы его на всяком месте сделать можем. Агличин, примерно, за свою бутылку рубль просит, а мы полтинник
возьмем; он семь гривен, а мы — сорок копеечек. Мы, сударь, лучше у себя дома лишних десять копеечек накинем, нежели против агличина сплоховать! Сунься-ко он в ту пору с своей малагой — мы ему нос-то утрем! Задаром
товар отдадим, а уж своих не сконфузим!
Евсей обернулся,
взял в руки какую-то тряпку и начал молча рассматривать её, а шпион, громко расхваливая
товар, шёпотом говорил...
— Работаешь ты — дёшево, а покупаешь
товар — дорого, верно ли? Всякое богатство накоплено из денег, которые нам за работу нашу недоплачены. Давай,
возьмём пример…
— Теперь вот извольте
взять эту тряпицу и завяжите ей себе рот, как я, чтобы пыль при ссыпке не попала. Вредно. — Кавказский подал Луговскому тряпку, а другой завязал себе нижнюю часть лица. Луговский сделал то же. Они начали вдвоем снимать рамки и высыпать «
товар» на столы. В каждой раме было не менее полпуда, всех рамок для кубика было десять. При ссыпке белая свинцовая пыль наполнила всю комнату.
— Как что? Хорошая слава лежит, а худая по дорожке бежит. Видел Митревну-то? Вот она у меня хлеба приходила занять, да она же первая по всему свету и разнесет про Параху-то… Тут, чтобы по этакой славе, девке замуж выйти — ни в жисть! Всякий выбирает
товар без изъяну… То же вот и Наська… Уж, кажется, всем
взяла девка, а тоже добрых-то людей не скоро проведешь!..
Под Казанью села на камень, проломив днище, большая баржа с персидским
товаром; артель грузчиков
взяла меня перегружать баржу. Был сентябрь, дул верховый ветер, по серой реке сердито прыгали волны, ветер, бешено срывая их гребни, кропил реку холодным дождем. Артель, человек полсотни, угрюмо расположилась на палубе пустой баржи, кутаясь рогожами и брезентом; баржу тащил маленький буксирный пароход, задыхаясь, выбрасывая в дождь красные снопы искр.
Откуда-то из-за бунта
товара вывернулся таможенный сторож, темно-зеленый, пыльный и воинственно-прямой. Он загородил дорогу Челкашу, встав перед ним в вызывающей позе, схватившись левой рукой за ручку кортика, а правой пытаясь
взять Челкаша за ворот.
Братья милую девицу
Полюбили. К ней в светлицу
Раз, лишь только рассвело,
Всех их семеро вошло.
Старший молвил ей: «Девица,
Знаешь: всем ты нам сестрица,
Всех нас семеро, тебя
Все мы любим, за себя
Взять тебя мы все бы ради,
Да нельзя, так Бога ради
Помири нас как-нибудь:
Одному женою будь,
Прочим ласковой сестрою.
Что ж качаешь головою?
Аль отказываешь нам?
Аль
товар не по купцам...
Епишкин. Ну, да хоть уж плохенький, да только бы с рук скорей. Это вы только сами себе цену-то высоку ставите, да еще женихов разбираете; а по-нашему, так вы и хлеба-то не стоите. Коли есть избранники, так и слава богу, отдавай без разбору! Уж что за
товар, коли придачи нужно давать, чтоб
взяли только.
Анна Устиновна. Где ты
взял, Кирюша, столько денег? Товару-то у вас всего на какой-нибудь рубль было.
— Ах, отче, отче, — покачивая головой, сказал отцу Михаилу паломник. — Люди говорят — человек ты умный, на свете живешь довольно, а того не разумеешь, что на твоем
товаре торговаться тебе не приходится. Ну, не
возьму я твоих картинок, кому сбудешь?.. Не на базар везти!.. Бери да не хнычь… По рублику пристегну беззубому на орехи… Неси скорее.
Максим Алексеич и эти
взял — видит,
товар хороший.
И тут вспал ему на память Чубалов. «Самое распрекрасное дело, — подумал Марко Данилыч. — Он же мне должен остался по векселю, пущай
товаром расплатится — на все
возьму, сколько за ним ни осталось. Можно будет
взять у него икон повальяжней да показистее. А у него же в лавке и образа, и книги, и медное литье, и всякая другая нужная вещь».
— Себе я
возьму этот лист. Каждый из вас от меня получит за наличные деньги
товару, на сколько кто подписался. Только, чур, уговор — чтоб завтра же деньги были у меня в кармане. Пущай Орошин хоть сейчас едет к Меркулову с Веденеевым — ни с чем поворотит оглобли… Я уж купил караван… Извольте рассматривать… Только, господа, деньги беспременно завтра сполна, — сказал Марко Данилыч, когда рыбники рассмотрели документ. — Кто опоздает, пеняй на себя — фунта тот не получит. Согласны?
— К Орошину думаю съездить, — после недолгого молчанья сказал Доронин. — Он ведь у вас главный скупщик — не один раз весь рыбный
товар до последнего пуда на ярманке скупал. Он не
возьмет ли?
— А ведь Онисим-от Самойлыч сказал правду, — помолчав несколько, молвил Сусалин. — Ежели бы, значит, весь
товар был в наших руках, барышей столько бы пришлось, что и вздумать нельзя. Ежели друг дружку не подсиживать, рубль на рубль получить можно. Потому все цены будут в наших руках… Что захотим, то и
возьмем.
А ежель
возьмет что в лавке Софронушка, не то чтобы деньги с него спросить, накланяются еще досыта за такую милость, руки и полы расцелуют, потому что если он хоть самую малость
возьмет, значит хозяин весь залежалый
товар поскорости с барышом распродаст.
— Да уж хоть сколько бы нибудь да
взять… Не в воду ж в самом деле товар-то кидать!.. Похлопочи, сделай милость, Марко Данилыч, яви Божескую милость… Век не забуду твоего одолженья.
Сделавшись опекуном,
взял он племянницу к себе в дом, а ее дом и что было в доме продал,
товар тоже распродал и долги собрал, всего целковыми тысяч шесть было им выручено.
— Такой тебе, Махмет Бактемирыч, наливки предоставлю, что хивинский царь за нее со всех твоих
товаров копейки пошлин не
возьмет. Верь слову — не лгу, голубчик… Говорю тебе, как перед Богом.
— Не могу знать… Но только думаю, ей не рука, так как денег она от меня две тысячи рублев
взяла, а когда я ей объявился вашим камердинером и вышло, значит, никакого
товару мне от нее не надо, деньги она мне не возвратила.
Но купцы в свой черед ответили Фалалею, что и они теперь тоже стали все христиане, как их император, но что это дела не изменяет, и что, сколько Фалалей им должен за
товары, они все это желают с него получить. А иначе, — говорят, — мы
возьмем рабов, выставим все, что здесь видим, на базаре и продадим.
3 мая 1882 года из Гавра отплыл в китайские моря трехмачтовый корабль «Богородица-Ветров». Он сдал свой груз в Китае,
взял там новый груз, отвез его в Буэнос-Айрес и оттуда повез
товары в Бразилию.
Он
взял и продал Фалалеев дом богатому трактирщику Эпимаху, который и открыл в покоях и в садах Фалалея корчемницу и веселый притон для иностранных мореходцев; а деньги, которые были выручены за продажу дома, Тивуртий разделил между теми, чьи
товары потопил Фалалей, постольку, поскольку пришлось в разделе на каждого, и себе
взял положенную часть за доимку.
Наконец, 23 февраля 1786 г. Баранщиков, после семи лет отсутствия, вступил в Нижний Новгород, где положение его представляло большие осложнения, так как Баранщикову дело шло не только о том, чтобы здесь водвориться, но чтобы ему сбросили с костей все его долги… Да, он хотел, чтобы с него не взыскивали ни старых долгов, ни податных недоимок, ни денег за кожевенный
товар, который он
взял в долг и не привез за него из Ростова никакой выручки.
Переколотив всех людей, поселяне расхватали остатки
товаров и, после драки между собою, увезли, кто что успел
взять, в свои хищничьи жилища.