Неточные совпадения
Опять он понял по ее испуганному
взгляду, что этот один выход, по ее мнению, есть
смерть, и он не дал ей договорить.
Обе несомненно знали, что такое была жизнь и что такое была
смерть, и хотя никак не могли ответить и не поняли бы даже тех вопросов, которые представлялись Левину, обе не сомневались в значении этого явления и совершенно одинаково, не только между собой, но разделяя этот
взгляд с миллионами людей, смотрели на это.
— Нет, ты постой, постой, — сказал он. — Ты пойми, что это для меня вопрос жизни и
смерти. Я никогда ни с кем не говорил об этом. И ни с кем я не могу говорить об этом, как с тобою. Ведь вот мы с тобой по всему чужие: другие вкусы,
взгляды, всё; но я знаю, что ты меня любишь и понимаешь, и от этого я тебя ужасно люблю. Но, ради Бога, будь вполне откровенен.
Я пристально посмотрел ему в глаза; но он спокойным и неподвижным взором встретил мой испытующий
взгляд, и бледные губы его улыбнулись; но, несмотря на его хладнокровие, мне казалось, я читал печать
смерти на бледном лице его.
Что ж, если вашим пистолетом
Сражен приятель молодой,
Нескромным
взглядом, иль ответом,
Или безделицей иной
Вас оскорбивший за бутылкой,
Иль даже сам в досаде пылкой
Вас гордо вызвавший на бой,
Скажите: вашею душой
Какое чувство овладеет,
Когда недвижим, на земле
Пред вами с
смертью на челе,
Он постепенно костенеет,
Когда он глух и молчалив
На ваш отчаянный призыв?
— А? Так это насилие! — вскричала Дуня, побледнела как
смерть и бросилась в угол, где поскорей заслонилась столиком, случившимся под рукой. Она не кричала; но она впилась
взглядом в своего мучителя и зорко следила за каждым его движением. Свидригайлов тоже не двигался с места и стоял против нее на другом конце комнаты. Он даже овладел собою, по крайней мере снаружи. Но лицо его было бледно по-прежнему. Насмешливая улыбка не покидала его.
Как там отец его, дед, дети, внучата и гости сидели или лежали в ленивом покое, зная, что есть в доме вечно ходящее около них и промышляющее око и непокладные руки, которые обошьют их, накормят, напоят, оденут и обуют и спать положат, а при
смерти закроют им глаза, так и тут Обломов, сидя и не трогаясь с дивана, видел, что движется что-то живое и проворное в его пользу и что не взойдет завтра солнце, застелют небо вихри, понесется бурный ветр из концов в концы вселенной, а суп и жаркое явятся у него на столе, а белье его будет чисто и свежо, а паутина снята со стены, и он не узнает, как это сделается, не даст себе труда подумать, чего ему хочется, а оно будет угадано и принесено ему под нос, не с ленью, не с грубостью, не грязными руками Захара, а с бодрым и кротким
взглядом, с улыбкой глубокой преданности, чистыми, белыми руками и с голыми локтями.
Ей, в дремоте отчаяния, снился
взгляд бабушки, когда она узнала все, брошенный на нее, ее голос — даже не было голоса, а вместо его какие-то глухие звуки ужаса и
смерти…
Она, кинув беглый
взгляд на него, побледнела как
смерть и, не подняв цветов, быстро подошла к окну. Она видела уходившего Райского и оцепенела на минуту от изумления. Он обернулся,
взгляды их встретились.
Через пять минут все было кончено: на декорациях в театральном костюме лежала по-прежнему прекрасная женщина, но теперь это бездушное тело не мог уже оскорбить ни один
взгляд. Рука
смерти наложила свою печать на безобразную человеческую оргию.
Религиозный
взгляд на жизнь глубже видит трагедию
смерти, чем
взгляд позитивно-поверхностный.
Это было именно то самое время, когда он получил из Петербурга известие о
смерти его первой супруги, Аделаиды Ивановны, и когда с крепом на шляпе пил и безобразничал так, что иных в городе, даже из самых беспутнейших, при
взгляде на него коробило.
Но что со мной: блаженство или
смерть?
Какой восторг! Какая чувств истома!
О, Мать-Весна, благодарю за радость
За сладкий дар любви! Какая нега
Томящая течет во мне! О, Лель,
В ушах твои чарующие песни,
В очах огонь… и в сердце… и в крови
Во всей огонь. Люблю и таю, таю
От сладких чувств любви! Прощайте, все
Подруженьки, прощай, жених! О милый,
Последний
взгляд Снегурочки тебе.
Это измученно-восторженное лицо, эту радость, летающую вместе с началом
смерти около юного чела родильницы, я узнал потом в Фан-Дейковой мадонне в римской галерее Корсини. Младенец только что родился, его подносят к матери; изнеможенная, без кровинки в лице, слабая и томная, она улыбнулась и остановила на малютке
взгляд усталый и исполненный бесконечной любви.
Это совсем не есть эволюционно-оптимистический
взгляд на
смерть.
Он поспешил передать ему свой
взгляд на дело, прибавив, что, по его мнению, может быть, и смерть-то старика происходит, главное, от ужаса, оставшегося в его сердце после проступка, и что к этому не всякий способен.
— Лев Николаич, воспитанник Николая Андреевича Павлищева, после
смерти своих родителей, — ввернул он, встретив
взгляд Ивана Петровича.
Многие люди, которым приходилось видеть самоубийц за несколько часов до их ужасной
смерти, рассказывают, что в их облике в эти роковые предсмертные часы они замечали какую-то загадочную, таинственную, непостижимую прелесть. И все, кто видели Женьку в эту ночь и на другой день в немногие часы, подолгу, пристально и удивленно останавливались на ней
взглядом.
В нем совмещались именно те простые, но трогательные и глубокие черты, которые даже и в его времена гораздо чаще встречались в рядовых, чем в офицерах, те чисто русские, мужицкие черты, которые в соединении дают возвышенный образ, делавший иногда нашего солдата не только непобедимым, но и великомучеником, почти святым, — черты, состоявшие из бесхитростной, наивной веры, ясного, добродушно-веселого
взгляда на жизнь, холодной и деловой отваги, покорства перед лицом
смерти, жалости к побежденному, бесконечного терпения и поразительной физической и нравственной выносливости.
— С давних веков, — начал он, — существует для людей вопрос: что бывает с человеком после
смерти его? Вопрос этот на первый
взгляд может показаться праздным, ибо каждая религия решает его по-своему; но, с другой стороны, и существенным, потому что люди до сих пор продолжают об нем беспокоиться и думать.
Возвратясь в свой отель, она нашла Егора Егорыча хоть в постели, но еще не спящим, и не удержалась, чтобы не рассказать ему о
смерти Углакова. Егор Егорыч первое, что устремил на нее внимательный и беспокойный
взгляд; Сусанна Николаевна однако употребила все силы, чтобы скрыть взволновавшие ее печальные чувствования.
Волосы Серебряного стали дыбом. Когда в первый раз Иоанн осудил его на
смерть, он твердо шел на плаху; но здесь, в темнице, скованный цепями, изнуренный голодом, он не в силах был вынести этого голоса и
взгляда.
Торжествовать по два, по три раза ежегодно, и притом торжествовать до самой
смерти — с первого
взгляда это кажется легко, но в сущности оно довольно обременительно.
Саша поднял глаза; и твердо приняли эти жуткие, обведенные самой
смертью глаза суровый и жестокий
взгляд круглых, почти безумно горящих глаз Колесникова. И уже говоря прямо в чистую глубину юношеского взора, забыв о побледневшей Елене Петровне, он исступленно продолжал...
И Вадим пристально, с участием всматривался в эти черты, отлитые в какую-то особенную форму величия и благородства, исчерченные когтями времени и страданий, старинных страданий, слившихся с его жизнью, как сливаются две однородные жидкости; но последние, самые жестокие удары судьбы не оставили никакого следа на челе старика; его большие серые глаза, осененные тяжелыми веками, медленно, строго пробегали картину, развернутую перед ними случайно; ни близость
смерти, ни досада, ни ненависть, ничто не могло, казалось, отуманить этого спокойного, всепроникающего
взгляда; но вот он обратил их в внутренность кибитки, — и что же, две крупные слезы засверкав невольно выбежали на седые ресницы и чуть-чуть не упали на поднявшуюся грудь его; Вадим стал всматриваться с большим вниманием.
Времени не стало, как бы в пространство превратилось оно, прозрачное, безвоздушное, в огромную площадь, на которой все, и земля, и жизнь, и люди; и все это видимо одним
взглядом, все до самого конца, до загадочного обрыва —
смерти.
То общее, бесповоротное отчуждение, осуждение, какое я заметил в день
смерти Харлова, чудилось мне и теперь на всех лицах бывших в церкви людей, во всех их движеньях, в их
взглядах, — но еще степеннее и как бы безучастнее.
По какому-то случаю Жоржу пришлось сидеть рядом с Верочкою, он этим был сначала недоволен: ее 17-летняя свежесть и скромность казались ему верными признаками холодности и чересчур приторной сердечной невинности: кто из нас в 19 лет не бросался очертя голову вослед отцветающей кокетке, которых слова и
взгляды полны обещаний, и души которых подобны выкрашенным гробам притчи. Наружность их — блеск очаровательный, внутри
смерть и прах.
Полнейшего выражения чистой любови к народу, гуманнейшего
взгляда на его жизнь нельзя и требовать от русского поэта. К несчастью, обстоятельства жизни Лермонтова поставили его далеко от народа, а слишком ранняя
смерть помешала ему даже поражать пороки современного общества с тою широтою
взгляда, какой до него не обнаруживал ни один из русских поэтов…
Козел продолжал ползать на коленях от одного мужика к другому. От ужаса близкой и жестокой
смерти он уже перешел к блаженной радости, но нарочно из угодливости притворялся непонимающим. Слезы бежали по его безобразно кривившемуся лицу. Он хватал, не разбирая, чьи-то жесткие мозолистые руки, чьи-то вонючие сапоги и взасос, жадно целовал их. Василь стоял, бледный и неподвижный, с горящими глазами. Он не отрывался от страшного лица Бузыги, ища и боясь его
взгляда.
Ордынов нахмурил брови и злобно посмотрел на старика. Тот вздрогнул от его
взгляда. Слепое бешенство закипело в груди Ордынова. Он каким-то животным инстинктом чуял близ себя врага на
смерть. Он сам не мог понять, что с ним делается, рассудок отказывался служить ему.
Но он остановился в изумлении как вкопанный, взглянув на будущих хозяев своих; в глазах его произошла немая, поразительная сцена. Старик был бледен как
смерть, как будто готовый лишиться чувств. Он смотрел свинцовым, неподвижным, пронзающим
взглядом на женщину. Она тоже побледнела сначала; но потом вся кровь бросилась ей в лицо, и глаза ее как-то странно сверкнули. Она повела Ордынова в другую каморку.
Ордынов вздрогнул. В дверях стоял Мурин. Он был едва закрыт меховым одеялом, бледен, как
смерть, и смотрел на них почти обезумевшим
взглядом. Катерина бледнела больше и больше и тоже смотрела на него неподвижно, как будто очарованная.
Доктор Керженцев встал. Тусклыми, словно незрячими глазами он медленно обвел судей и взглянул на публику. И те, на кого упал этот тяжелый, невидящий
взгляд, испытали странное и мучительное чувство: будто из пустых орбит черепа на них взглянула сама равнодушная и немая
смерть.
И все
взгляды устремились на Макара, и он устыдился. Он почувствовал, что глаза его мутны и лицо темно, волосы и борода всклокочены, одежда изорвана. И хотя задолго до
смерти он все собирался купить сапоги, чтобы явиться на суд, как подобает настоящему крестьянину, но все пропивал деньги, и теперь стоял перед Тойоном, как последний якут, в дрянных торбасишках… И он пожелал провалиться сквозь землю.
Я написал также мой
взгляд на книгу „Приключение по
смерти“, которую нахожу не душеспасительною, а вредною».
Он остановил на мне какой-то неверный
взгляд, лицо его приняло другое, болезненное выражение, он покачал головой и сказал: «Левка не знает, так хорошо!» Мне стало
смерть стыдно.
Дарвин перед
смертью не без основания высказывал Уоллесу весьма безнадежный
взгляд на будущее человечества, ввиду того что в современной цивилизации нет места естественному отбору и переживанию наиболее способных.
Можно, по выражению Паскаля, не думать об этом, нести перед собой ширмочки, которые бы скрывали от
взгляда ту пропасть
смерти, к которой мы все бежим; но стоит подумать о том, что такое отделенная телесная жизнь человека, чтобы убедиться в том, что вся жизнь эта, если она есть только телесная жизнь, не имеет не только никакого смысла, но что она есть злая насмешка над сердцем, над разумом человека и над всем тем, что есть хорошего в человеке.
В моем
взгляде она увидела всё: и
смерть Теодора, и демоническую страсть, и тысячу человеческих желаний…
Через три часа после мщения я был у дверей ее квартиры. Кинжал, друг
смерти, помог мне по трупам добраться до ее дверей. Я стал прислушиваться. Она не спала. Она мечтала. Я слушал. Она молчала. Молчание длилось часа четыре. Четыре часа для влюбленного — четыре девятнадцатых столетия! Наконец она позвала горничную. Горничная прошла мимо меня. Я демонически взглянул на нее. Она уловила мой
взгляд. Рассудок оставил ее. Я убил ее. Лучше умереть, чем жить без рассудка.
Обе несомненно знали, что такое была жизнь и что такое была
смерть, и хотя никак не могли ответить и не поняли бы даже тех вопросов, которые представлялись Левину, обе они не сомневались в значении этого явления и совершенно одинаково, не только между собою, но разделяя этот
взгляд с миллионами людей, смотрели на это».
— На
смерть… и… потом… на жизнь, — повторила она, и, встретив
взгляд Павла Николаевича, отодвинула его от себя подалее рукой и сказала, — я советую тебе погасить свечи.
В те самые минуты, когда приговоренный Нероном к
смерти эпикуреец Люций шутит, разделяющий судьбу его стоик Сенека говорит: «В час
смерти шутки неприличны,
смерть — шаг великий, и есть смысл в Платоновском ученьи, что
смерть есть миг перерожденья», но оба они умирают со своими
взглядами на
смерть, и нет свидетельств, кто из них более прав был в своих воззрениях.
К
смерти, как и ко всему на свете, можно относиться различно: так создан свет, что где хоть два есть человека, есть и два
взгляда на предмет.
Прошел ноябрь. Пленница разрешилась от бремени. Граф Алексей Григорьевич Орлов, обольстивший из усердия к службе несчастную женщину, сделался отцом. Как обыкновенно случается с женщинами, которые страдают чахоткой во время беременности, болезнь сильнее овладела пленницей после разрешения.
Смерть была близка. Что чувствовала мать при
взгляде на рожденного младенца?
Вон он спокойно сидит, этот мальчишка. А он, Токарев, испытывает к нему страх и стыдится его презрения… Сколько в нем мальчишеской уверенности в себе, сколько сознания непогрешимости своих
взглядов! Для него все решено, все ясно… А интересно, что бы сказал он, если бы узнал истинную причину Вариной
смерти? Признал бы, что это так и должно было случиться? Или и он ужаснулся бы того, к чему ведет молодая прямолинейность и чрезмерные требования от людей?
На дне ее, ухватясь обеими руками за края, лежал раненый. Здоровое, широкое лицо его в несколько секунд совершенно изменилось: он как будто похудел и постарел несколькими годами, губа его были тонки, бледны и сжаты с видимым напряжением; торопливое и тупое выражение его
взгляда заменил какой-то ясный, спокойный блеск, и на окровавленных лбу и носу уже лежали черты
смерти.
Быть может, мне показалось, быть может, в его
взгляде была только
смерть, — но нет, я не ошибаюсь: в этих черных, бездонных зрачках, обведенных узеньким оранжевым кружком, как у птиц, было больше, чем
смерть, больше, чем ужас
смерти.
При таком
взгляде на жизнь,
смерть не только не должна быть страшна, но должна быть страшна по жизнь — как нечто неестественное и неразумное, как это и есть у Буддистов и новых пессимистов, Шопенгауера и Гартмана.