Неточные совпадения
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О ты, что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою
любовь, которая от вашего
взгляда… (Придвигая стул.)
— Вы найдете опору, ищите ее не во мне, хотя я прошу вас верить в мою дружбу, — сказала она со вздохом. — Опора наша есть
любовь, та
любовь, которую Он завещал нам. Бремя Его легко, — сказала она с тем восторженным
взглядом, который так знал Алексей Александрович. — Он поддержит вас и поможет вам.
«То и прелестно, — думал он, возвращаясь от Щербацких и вынося от них, как и всегда, приятное чувство чистоты и свежести, происходившее отчасти и оттого, что он не курил целый вечер, и вместе новое чувство умиления пред ее к себе
любовью, — то и прелестно, что ничего не сказано ни мной, ни ею, но мы так понимали друг друга в этом невидимом разговоре
взглядов и интонаций, что нынче яснее, чем когда-нибудь, она сказала мне, что любит.
На мгновение лицо ее опустилось, и потухла насмешливая искра во
взгляде; но слово «люблю» опять возмутило ее. Она подумала: «любит? Разве он может любить? Если б он не слыхал, что бывает
любовь, он никогда и не употреблял бы этого слова. Он и не знает, что такое
любовь».
Теперь, когда он спал, она любила его так, что при виде его не могла удержать слез нежности; но она знала, что если б он проснулся, то он посмотрел бы на нее холодным, сознающим свою правоту
взглядом, и что, прежде чем говорить ему о своей
любви, она должна бы была доказать ему, как он был виноват пред нею.
Она все силы ума своего напрягла на то, чтобы сказать то, что должно; но вместо того она остановила на нем свой
взгляд, полный
любви, и ничего не ответила.
— Да вот что хотите, я не могла. Граф Алексей Кириллыч очень поощрял меня — (произнося слова граф Алексей Кириллыч, она просительно-робко взглянула на Левина, и он невольно отвечал ей почтительным и утвердительным
взглядом) — поощрял меня заняться школой в деревне. Я ходила несколько раз. Они очень милы, но я не могла привязаться к этому делу. Вы говорите — энергию. Энергия основана на
любви. А
любовь неоткуда взять, приказать нельзя. Вот я полюбила эту девочку, сама не знаю зачем.
Кити посмотрела на его лицо, которое было на таком близком от нее расстоянии, и долго потом, чрез несколько лет, этот
взгляд, полный
любви, которым она тогда взглянула на него и на который он не ответил ей, мучительным стыдом резал ее сердце.
Она мне кинула
взгляд, исполненный
любви и благодарности. Я привык к этим
взглядам; но некогда они составляли мое блаженство. Княгиня усадила дочь за фортепьяно; все просили ее спеть что-нибудь, — я молчал и, пользуясь суматохой, отошел к окну с Верой, которая мне хотела сказать что-то очень важное для нас обоих… Вышло — вздор…
«Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была,
И я любила вас; и что же?
Что в сердце вашем я нашла?
Какой ответ? одну суровость.
Не правда ль? Вам была не новость
Смиренной девочки
любовь?
И нынче — Боже! — стынет кровь,
Как только вспомню
взгляд холодный
И эту проповедь… Но вас
Я не виню: в тот страшный час
Вы поступили благородно,
Вы были правы предо мной.
Я благодарна всей душой…
— Не сердись, брат, я только на одну минуту, — сказала Дуня. Выражение лица ее было задумчивое, но не суровое.
Взгляд был ясный и тихий. Он видел, что и эта с
любовью пришла к нему.
И вдруг странное, неожиданное ощущение какой-то едкой ненависти к Соне прошло по его сердцу. Как бы удивясь и испугавшись сам этого ощущения, он вдруг поднял голову и пристально поглядел на нее; но он встретил на себе беспокойный и до муки заботливый
взгляд ее; тут была
любовь; ненависть его исчезла, как призрак. Это было не то; он принял одно чувство за другое. Это только значило, что та минута пришла.
— При чем здесь — за что? — спросил Лютов, резко откинувшись на спинку дивана, и взглянул в лицо Самгина обжигающим
взглядом. — За что — это от ума. Ум — против
любви… против всякой
любви! Когда его преодолеет
любовь, он — извиняется: люблю за красоту, за милые глаза, глупую — за глупость. Глупость можно окрестить другим именем… Глупость — многоименна…
Раза два-три Иноков, вместе с
Любовью Сомовой, заходил к Лидии, и Клим видел, что этот клинообразный парень чувствует себя у Лидии незваным гостем. Он бестолково, как засыпающий окунь в ушате воды, совался из угла в угол, встряхивая длинноволосой головой, пестрое лицо его морщилось, глаза смотрели на вещи в комнате спрашивающим
взглядом. Было ясно, что Лидия не симпатична ему и что он ее обдумывает. Он внезапно подходил и, подняв брови, широко открыв глаза, спрашивал...
И тотчас же ему вспомнились глаза Лидии, затем — немой
взгляд Спивак. Он смутно понимал, что учится любить у настоящей
любви, и понимал, что это важно для него. Незаметно для себя он в этот вечер почувствовал, что девушка полезна для него: наедине с нею он испытывает смену разнообразных, незнакомых ему ощущений и становится интересней сам себе. Он не притворяется пред нею, не украшает себя чужими словами, а Нехаева говорит ему...
Взгляд Ольги на жизнь, на
любовь, на все сделался еще яснее, определеннее. Она увереннее прежнего глядит около себя, не смущается будущим; в ней развернулись новые стороны ума, новые черты характера. Он проявляется то поэтически разнообразно, глубоко, то правильно, ясно, постепенно и естественно…
В нем что-то сильно работает, но не
любовь. Образ Ольги пред ним, но он носится будто в дали, в тумане, без лучей, как чужой ему; он смотрит на него болезненным
взглядом и вздыхает.
Пока между нами
любовь появилась в виде легкого, улыбающегося видения, пока она звучала в Casta diva, носилась в запахе сиреневой ветки, в невысказанном участии, в стыдливом
взгляде, я не доверял ей, принимая ее за игру воображения и шепот самолюбия.
Он лежал на спине и наслаждался последними следами вчерашнего свидания. «Люблю, люблю, люблю», — дрожало еще в его ушах лучше всякого пения Ольги; еще на нем покоились последние лучи ее глубокого
взгляда. Он дочитывал в нем смысл, определял степень ее
любви и стал было забываться сном, как вдруг…
В пустяках, в разговорах о будничных вещах будет сквозить никому, кроме их, не видимая
любовь. И никто не посмеет оскорбить их
взглядом…
Между Обломовым и Ольгой установились тайные невидимые для других отношения: всякий
взгляд, каждое незначительное слово, сказанное при других, имело для них свой смысл. Они видели во всем намек на
любовь.
Та неувядающая и негибнущая
любовь лежала могуче, как сила жизни, на лицах их — в годину дружной скорби светилась в медленно и молча обмененном
взгляде совокупного страдания, слышалась в бесконечном взаимном терпении против жизненной пытки, в сдержанных слезах и заглушенных рыданиях…
Если Ольге приходилось иногда раздумываться над Обломовым, над своей
любовью к нему, если от этой
любви оставалось праздное время и праздное место в сердце, если вопросы ее не все находили полный и всегда готовый ответ в его голове и воля его молчала на призыв ее воли, и на ее бодрость и трепетанье жизни он отвечал только неподвижно-страстным
взглядом, — она впадала в тягостную задумчивость: что-то холодное, как змея, вползало в сердце, отрезвляло ее от мечты, и теплый, сказочный мир
любви превращался в какой-то осенний день, когда все предметы кажутся в сером цвете.
Нет, она так сознательно покоряется ему. Правда, глаза ее горят, когда он развивает какую-нибудь идею или обнажает душу перед ней; она обливает его лучами
взгляда, но всегда видно, за что; иногда сама же она говорит и причину. А в
любви заслуга приобретается так слепо, безотчетно, и в этой-то слепоте и безотчетности и лежит счастье. Оскорбляется она, сейчас же видно, за что оскорблена.
Она глядела на него долго, как будто читала в складках на лбу, как в писаных строках, и сама вспоминала каждое его слово,
взгляд, мысленно пробегала всю историю своей
любви, дошла до темного вечера в саду и вдруг покраснела.
Вдохновляясь вашей лучшей красотой, вашей неодолимой силой — женской
любовью, — я слабой рукой писал женщину, с надеждой, что вы узнаете в ней хоть бледное отражение — не одних ваших
взглядов, улыбок, красоты форм, грации, но и вашей души, ума, сердца — всей прелести ваших лучших сил!
Не было лакея в дворне, видного парня в деревне, на котором бы она не остановила благосклонного
взгляда. Границ и пределов ее
любвям не было.
Не изменялась только нигде его
любовь к добру, его здравый
взгляд на нравственность.
«Люби открыто, не крадь доверия, наслаждайся счастьем и плати жертвами, не играй уважением людей,
любовью семьи, не лги позорно и не унижай собой женщины! — думал он. — Да, взглянуть на нее, чтоб она в этом
взгляде прочла себе приговор и казнь — и уехать навсегда!»
Он шел тихий, задумчивый, с блуждающим
взглядом, погруженный глубоко в себя. В нем постепенно гасли боли корыстной
любви и печали. Не стало страсти, не стало как будто самой Софьи, этой суетной и холодной женщины; исчезла пестрая мишура украшений; исчезли портреты предков, тетки, не было и ненавистного Милари.
— Если я не буду чувствовать себя свободной здесь, то как я ни люблю этот уголок (она с
любовью бросила
взгляд вокруг себя), но тогда… уеду отсюда! — решительно заключила она.
Встречаясь, смотрели бы друг на друга глубоким и осмысленным
взглядом, и во
взглядах их была бы
любовь и грусть…
Когда Маслова поступила к ним, Марья Павловна почувствовала к ней отвращение, гадливость. Катюша заметила это, но потом также заметила, что Марья Павловна, сделав усилие над собой, стала с ней особенно ласкова и добра. И ласка и доброта такого необыкновенного существа так тронули Маслову, что она всей душой отдалась ей, бессознательно усваивая ее
взгляды и невольно во всем подражая ей. Эта преданная
любовь Катюши тронула Марью Павловну, и она также полюбила Катюшу.
Но она любила совсем не так, как любят другие женщины: в ее чувстве не было и тени самопожертвования, желания отдать себя в чужие руки, — нет, это была гордая
любовь, одним
взглядом покорявшая все кругом.
— Софья Игнатьевна… прежде всего успокойтесь, — тихо заговорил Лоскутов, стараясь осторожно отнять руки от лица. — Поговоримте серьезно… В вас сказалась теперь потребность
любви, и вы сами обманываете себя. У вас совершенно ложный идеализированный
взгляд на предмет вашей страсти, а затем…
«Буржуазен» и частно-семейственный
взгляд на жизнь, эта слишком большая и порабощающая
любовь к уюту частной жизни.
Но что со мной: блаженство или смерть?
Какой восторг! Какая чувств истома!
О, Мать-Весна, благодарю за радость
За сладкий дар
любви! Какая нега
Томящая течет во мне! О, Лель,
В ушах твои чарующие песни,
В очах огонь… и в сердце… и в крови
Во всей огонь. Люблю и таю, таю
От сладких чувств
любви! Прощайте, все
Подруженьки, прощай, жених! О милый,
Последний
взгляд Снегурочки тебе.
Это измученно-восторженное лицо, эту радость, летающую вместе с началом смерти около юного чела родильницы, я узнал потом в Фан-Дейковой мадонне в римской галерее Корсини. Младенец только что родился, его подносят к матери; изнеможенная, без кровинки в лице, слабая и томная, она улыбнулась и остановила на малютке
взгляд усталый и исполненный бесконечной
любви.
Более естественно было бы, при более глубоком
взгляде на жизнь, говорить о трагизме
любви и печали
любви.
Любовь Андреевна. Минут через десять давайте уже в экипажи садиться… (Окидывает
взглядом комнату.) Прощай, милый дом, старый дедушка. Пройдет зима, настанет весна, а там тебя уже не будет, тебя сломают. Сколько видели эти стены! (Целует горячо дочь.) Сокровище мое, ты сияешь, твои глазки играют, как два алмаза. Ты довольна? Очень?
Общий
взгляд Максима Федотыча на жизнь не мог не отразиться, наперекор его
любви, и на развитии дочери.
В другой раз Лаврецкий, сидя в гостиной и слушая вкрадчивые, но тяжелые разглагольствования Гедеоновского, внезапно, сам не зная почему, оборотился и уловил глубокий, внимательный, вопросительный
взгляд в глазах Лизы… Он был устремлен на него, этот загадочный
взгляд. Лаврецкий целую ночь потом о нем думал. Он любил не как мальчик, не к лицу ему было вздыхать и томиться, да и сама Лиза не такого рода чувство возбуждала; но
любовь на всякий возраст имеет свои страданья, — и он испытал их вполне.
Мудрость и
любовь требуют обсудить всякий
взгляд, но мы считаем себя обязанными неотразимую убедительность фактов противопоставить той жестокой мысли, по которой право человеческое становится в зависимость от милости человеческой».
— Да, мой милый, — сказала она после довольно продолжительного молчания, во время которого она осмотрела меня с ног до головы таким
взглядом, что я не знал, куда девать свои глаза и руки, — могу сказать, что вы очень цените мою
любовь и составляете для меня истинное утешение.
Еспер Иваныч только и делал, что умолял Аннушку не проговориться как-нибудь, — не выдать их
любви каким-нибудь неосторожным
взглядом, движением.
Я жадно в него всматривался, хоть и видел его много раз до этой минуты; я смотрел в его глаза, как будто его
взгляд мог разрешить все мои недоумения, мог разъяснить мне: чем, как этот ребенок мог очаровать ее, мог зародить в ней такую безумную
любовь —
любовь до забвения самого первого долга, до безрассудной жертвы всем, что было для Наташи до сих пор самой полной святыней? Князь взял меня за обе руки, крепко пожал их, и его
взгляд, кроткий и ясный, проник в мое сердце.
И она с такою
любовью взглянула на меня, сказав это. Все это утро она смотрела на меня таким же нежным
взглядом и казалась такою веселенькою, такою ласковою, и в то же время что-то стыдливое, даже робкое было в ней, как будто она боялась чем-нибудь досадить мне, потерять мою привязанность и… и слишком высказаться, точно стыдясь этого.
Я любил ее страстно, и она платила мне такою же
любовью; но установившийся
взгляд на меня, как на отпетого маленького разбойника, воздвиг и между нами высокую стену.
— Он вот очень хорошо знает, — продолжала она, указав на Калиновича и обращаясь более к Белавину, — знает, какой у меня ужасный отрицательный
взгляд был на божий мир; но когда именно пришло для меня время такого несчастия, такого падения в общественном мнении, что каждый, кажется, мог бросить в меня безнаказанно камень, однако никто, даже из людей, которых я, может быть, сама оскорбляла, — никто не дал мне даже почувствовать этого каким-нибудь двусмысленным
взглядом, — тогда я поняла, что в каждом человеке есть искра божья, искра
любви, и перестала не любить и презирать людей.
Годнева взглянула на него — и боже! — сколько нежности,
любви выразил этот короткий
взгляд.