Неточные совпадения
Милон. Душа благородная!.. Нет… не могу скрывать более моего сердечного
чувства… Нет. Добродетель твоя извлекает силою своею все таинство души моей. Если мое сердце добродетельно, если стоит оно быть счастливо, от тебя зависит сделать его счастье. Я полагаю его в том, чтоб иметь женою любезную племянницу вашу.
Взаимная наша склонность…
Неизвестно, до чего бы дошло
взаимное излияние
чувств обоих приятелей, если бы вошедший слуга не доложил, что кушанье готово.
«Да не это ли — тайная цель всякого и всякой: найти в своем друге неизменную физиономию покоя, вечное и ровное течение
чувства? Ведь это норма любви, и чуть что отступает от нее, изменяется, охлаждается — мы страдаем: стало быть, мой идеал — общий идеал? — думал он. — Не есть ли это венец выработанности, выяснения
взаимных отношений обоих полов?»
Это бодрое, трезвое и умное
чувство: в таком
взаимном сближении — ни он, ни она ничего не теряют и оба выигрывают, изучая, дополняя друг друга, любя тонкою, умною, полною
взаимного уважения и доверия привязанностию.
От постоянной проголоди, от
взаимных попреков куском хлеба и от уверенности, что лучше не будет, с течением времени душа черствеет, женщина решает, что на Сахалине деликатными
чувствами сыт не будешь, и идет добывать пятаки и гривенники, как выразилась одна, «своим телом».
Взаимная наша горячность, услаждая и
чувства и душу, все представляла нам в ясном виде.
До такой степени гнет самодурства исказил в них человеческий образ, заглушил всякое самобытное
чувство, отнял всякую способность к защите самых священных прав своих, прав на неприкосновенность
чувства, на независимость сердечных влечений, на наслаждение
взаимной любовью!..
Мой друг дрогнул. Я очень ясно прочитал на его лице, что у него уж готов был вицмундир, чтоб ехать к князю Ивану Семенычу, что опоздай я еще минуту — и кто бы поручился за то, что могло бы произойти! Однако замешательство его было моментальное. Раскаяние мое видимо тронуло его. Он протянул мне обе руки, и мы долгое время стояли рука в руку, чувствуя по
взаимным трепетным пожиманиям, как сильно взволнованы были наши
чувства.
Ежели бы мы и мачеха были уверены во
взаимной привязанности, это выражение могло бы означать пренебрежение к изъявлению признаков любви; ежели бы мы уже были дурно расположены друг к другу, оно могло бы означать иронию, или презрение к притворству, или желание скрыть от присутствующего отца наши настоящие отношения и еще много других
чувств и мыслей; но в настоящем случае выражение это, которое очень пришлось к духу Авдотьи Васильевны, ровно ничего не значило и только скрывало отсутствие всяких отношений.
Вы сами, Катрин, знаете и испытали
чувство любви и, полагаю, поймете меня, если я Вам скажу, что во
взаимной любви с этой крестьянкой я очеловечился: я перестал пить, я работаю день и ночь на самой маленькой службе, чтобы прокормить себя и кроткую Аксюту.
Мы, все христианские народы, живущие одной духовной жизнью, так что всякая добрая, плодотворная мысль, возникающая на одном конце мира, тотчас же сообщаясь всему христианскому человечеству, вызывает одинаковые
чувства радости и гордости независимо от национальности; мы, любящие не только мыслителей, благодетелей, поэтов, ученых чужих народов; мы, гордящиеся подвигом Дамиана, как своим собственным; мы, просто любящие людей чужих национальностей: французов, немцев, американцев, англичан; мы, не только уважающие их качества, но радующиеся, когда встречаемся с ними, радостно улыбающиеся им, не могущие не только считать подвигом войну с этими людьми, но не могущие без ужаса подумать о том, чтобы между этими людьми и нами могло возникнуть такое разногласие, которое должно бы было быть разрешено
взаимным убийством, — мы все призваны к участию в убийстве, которое неизбежно, не нынче, так завтра должно совершиться.
«Но это не тот мир, который мы любим. И народы не обмануты этим. Истинный мир имеет в основе
взаимное доверие, тогда как эти огромные вооружения показывают явное и крайнее недоверие, если не скрытую враждебность между государствами. Что бы мы сказали о человеке, который, желая заявить свои дружественные
чувства соседу, пригласил бы его разбирать предлежащие вопросы с заряженным револьвером в руке?
— Я полагаю, то есть, примерно, так только, пустое болтают, — произнес он с
чувством достоинства. — Простой народ, он рассудка своего не имеет… и болтает — выходит, пустое, — заключил он, поглядывая на старого рыбака с видом
взаимного сочувствия и стараясь улыбнуться.
Единственной разницей в их теперешних отношениях от прежнего было то, что они знали из уст Друг друга о
взаимной любви, нежно лелеяли свое
чувство, «бледнели и гасли», ставя в этом свое блаженство.
Но, увидав меня, она тотчас же поняла мое
чувство и изменила свое выражение, и началась эта игра
взаимного обманыванья.
Взаимная зависимость очертаний доказывается, как мы говорили, наукою, но и без помощи науки очевидна для всякого, одаренного
чувством гармонии.
Но нет, я решительно не в состоянии проследить все то, что Павел перемечтал о своей невесте, о ее возвышенных
чувствах, о
взаимной любви, одним словом, о всех тех наслаждениях, которые представляет человеку любовь и которых, впрочем, мой герой еще хорошо не знал, но смутно предполагал.
Оно дает Полиции священные права Римской Ценсуры; оно предписывает ей не только устрашать злодейство, но и способствовать благонравию народа, питать в сердцах любовь к добру общему,
чувство жалости к несчастному — сие первое движение существ нравственных, слабых в уединении и сильных только
взаимным между собою вспоможением; оно предписывает ей утверждать мир в семействах, основанный на добродетели супругов, на любви родительской и неограниченном повиновении детей [См.: «Зерцало Благочиния».] — ибо мир в семействах есть мир во граде, по словам древнего Философа.
Да самого обеда Варвара Михайловна и Наташа не расставались и все разговаривали, и чем больше они говорили, чем больше открывали свои
чувства, чем больше узнавали друг друга (потому что до сих пор знали очень мало), тем сильнее росла
взаимная их любовь, росла не по дням, а по часам, как пшеничное тесто на опаре киснет (так говорит народная сказка), и выросла эта любовь до громадных размеров.
Кроме того, много частных пороков, по замечанию Карамзина, привилось к нам от татарского ига: привыкши к долговременному рабству, мы потеряли
чувство собственного достоинства, обманывая по необходимости своих властителей, приучились употреблять обман для своих выгод и во
взаимных сношениях.
Однако непосредственно она переживается скорее как болезненное
чувство дезорганизованности:
взаимная борьба и эгоистическое самоутверждение царят в общественности.
Не знаю, было ли у них какое-нибудь объяснение, но я застал между ними полнейшую bonne intelligence, [Хорошее взаимопонимание (франц.).] хотя мой глаз, или, вернее сказать, мое
чувство, приученное уже во всем видеть недостаток гармонии, открывало мне и здесь что-то не то, что бы мне хотелось видеть в их
взаимных отношениях.
— Такое счастье нельзя сглазить… Оно лежит не вне нас, оно не зависит ни от людей, ни от обстоятельств, оно — внутри нас, в нашем
чувстве, и это счастье
взаимной любви может кончиться только смертью…
«Она боялась помешать мне и себе работать, сделаться полезными человечеству. Она испугалась мысли, чтобы время восторгов
взаимной любви не стало для нас второй Капуей. Она принесла, быть может, свое личное
чувство, возможность своего личного счастья на алтарь общего дела».
— Напрасно! — повторил он. — Месяц тому назад… там… вот в такую же пору, ты меня оскорбила, назвала ренегатом… И еще чем-то! Я не хочу возвращаться к этому. Я забыл… Я мог бы уйти в самого себя, в законное
чувство задетой гордости… Но я стою за брак, за супружеский союз!.. Без уважения, а стало, и без
взаимного понимания он немыслим!
Несмотря на пресыщение любовью в банальном значении этого слова, и, может быть, именно вследствие этого пресыщения, близость очаровательной жены-ребенка,
чувство собственности над ней, мутило ум графа — он думал лишь о себе, не понимая, что эгоизм в деле любви наказывается отсутствием восторга
взаимного наслаждения, восторга, который делает обладание женщиной действительным апофеозом любви.
Оказалось между тем, что сердца Неволина и Алфимовой давно тяготели друг к другу, и их сдержанность и отчуждение друг от друга происходило именно от этого
чувства взаимного притяжения, ими ранее не понятого.
Да, впрочем, он приводил эту теорию не о том
чувстве, которое теперь клокочет в его груди, но о
чувстве братской
взаимной любви.