Неточные совпадения
Нижний зал трактира «Низок» — с огромной печью. Здесь
посетителям, прямо с шестка, подавались блины, которые у всех на виду беспрерывно пеклись с утра до
вечера. Толстые, румяные, с разными начинками — «егоровские блины».
И, должно быть, не одни студенты, а все случайные и постоянные
посетители Ямы испытывали в большей или меньшей степени трение этой внутренней душевной занозы, потому что Дорошенко торговал исключительно только поздним
вечером и ночью, и никто у него не засиживался, а так только заезжали мимоходом, на перепутье.
Старуха-адмиральша и все ее дочери встречали обыкновенно этих, иногда очень запоздавших,
посетителей, радушно, и барышни сейчас же затевали с ними или танцы, или разные petits jeux [светские игры (франц.).], а на святках так и жмурки, причем Сусанна краснела донельзя и больше всего остерегалась, чтобы как-нибудь до нее не дотронулся неосторожно кто-либо из молодых людей; а тем временем повар Рыжовых, бывший постоянно к
вечеру пьян, бежал в погребок и мясные лавки, выпрашивал там, по большей части в долг, вина и провизии и принимался стряпать ужин.
Так и случилось: посторонние
посетители у нас не переводились во весь праздник; иной
вечер приходило больше, другой меньше, а в последнее представление так ни одного места на скамьях не оставалось незанятым.
В тот же
вечер, за ужином, стряпчий, под веселую руку, рассказывал
посетителям клуба о необыкновенном казусе, случившемся с помпадуром. Помпадур сидел тут же, краснел и изредка бормотал: закон-с.
Стали появляться новые
посетители; под конец
вечера набралось довольно много народу.
Первые ряды кресел занимали знаменитости сцены и литературы, постоянные
посетители Кружка, а по среднему проходу клубочком катился, торопясь на свое место, приземистый Иван Федорович Горбунов, улыбался своим лунообразным, чисто выбритым лицом. Когда он приезжал из Петербурга, из Александринки, всегда проводил
вечера в Кружке, а теперь обрадовался увидеть своего друга, с которым они не раз срывали лавры успеха в больших городах провинции — один как чтец, другой как рассказчик и автор сцен из народного быта.
Жило семейство Норков как нельзя тише и скромнее. Кроме каких-то двух старушек и пастора Абеля, у них запросто не бывал никто. С выходом замуж Берты Ивановны, которая поселилась с своим мужем через два дома от матери, ежедневным их
посетителем сделался зять. Шульц вместе с женою навещал тещину семью аккуратно каждый
вечер и был настоящим их семьянином и сыном Софьи Карловны. Потом в доме их, по известному читателям случаю, появился я, и в тот же день, вслед за моим выходом, Шульц привез художника Истомина.
Затем подошли франко-русские торжества. Градоначальник с кислой миной разрешил играть марсельезу. Ее тоже требовали ежедневно, но уже не так часто, как «Бурский марш», причем «ура» кричали жиже и шапками совсем не размахивали. Происходило это оттого, что, с одной стороны, не было мотивов для игры сердечных чувств, с другой стороны —
посетители Гамбринуса недостаточно понимали политическую важность союза, а с третьей — было замечено, что каждый
вечер требуют марсельезу и кричат «ура» все одни и те же лица.
Но вот наступила великая японская война.
Посетители Гамбринуса зажили ускоренною жизнью. На бочонках появились газеты, по
вечерам спорили о войне. Самые мирные, простые люди обратились в политиков и стратегов, но каждый из них в глубине души трепетал если не за себя, то за брата или, что еще вернее, за близкого товарища: в эти дни ясно сказалась та незаметная и крепкая связь, которая спаивает людей, долго разделявших труд, опасность и ежедневную близость к смерти.
Время было уже позднее: двенадцатый час ночи. Обычные
посетители коммунных
вечеров, кажись, все налицо. Кому бы быть в такую позднюю пору? Этот неожиданный и притом такой смелый, сильный звонок почти на всех присутствующих произвел довольно странное впечатление: иных покоробило, иным как-то жутко стало, а у кой-кого и легкий морозец по спине побежал. Все как-то невольно переглянулись, но решительно ни единая душа не тронулась с места, чтобы идти в прихожую и отворить там двери.
Все члены этого общества, как показалось Хвалынцеву, состояли в довольно коротком знакомстве между собою, что, впрочем, и не мудрено, так как они были постоянными и неизменными
посетителями «литературных
вечеров» этой холостой квартиры.
Музыкально-литературные
вечера, на которых играли и читали, приобрели себе известность, а за известностью и массу
посетителей из всех слоев общества.
А у Миримановых происходило что-то странное.
Вечером, когда темнело, приходили поодиночке то гимназист, то настороженно глядящая барышня, то просто одетый человек с интеллигентным лицом. Мириманов удалялся с пришедшим в глубину сада, они долго беседовали в темноте, и потом
посетитель, крадучись, уходил.
Оба ничего собою выдающегося не представляли, а были вивёры и веселые собеседники, усердные
посетители всяких танцклассов и увеселительных
вечеров. Но они вместе с Бакстом составляли род маленькой свиты Гончарова. Он жил Unter den Linden, в несуществующем уже теперь Britisch Hotel, по той стороне бульвара, которая идет справа к Brandenburgertier и к Tier-garten.
Однажды
вечером, в одном из увеселительных заведений, куда она пошла попытать счастья с одной из своих новых подруг, «маленькой Муськой», как звали эту девушку, сокращая ее фамилию в том особом мирке «милых, но погибших созданий» и их кавалеров, Феклуша встретила молодого человека, который искал, как почти все
посетители «увеселительных заведений», приключений.
При императрице, впрочем, французский театр посещали мало, так как высшее общество собиралось каждый
вечер то при дворе, то на разных праздниках, даваемых вельможами, а французская колония в Петербурге не могла доставить особенно большого контингента
посетителей.
Однажды
вечером, когда он по-прежнему безуспешно гранил тротуары, его остановил один приятель, студент медико-хирургической академии, большой весельчак и постоянный
посетитель «Зала общедоступных увеселений».
Ресторан принадлежал к числу тех, которые посещаются по
вечерам «этими дамами», а молодые буфетчицы тоже служат приманкой для
посетителей и охотно из-за буфетной стойки перепархивают в отдельные кабинеты, поддерживая таким образом торговлю ресторана.
Из темницы родственников заключенных не выгоняли и Тения оставалась с Фалалеем до самого
вечера, когда, при заходе солнца, входил с бегемотовою жилой в руке темничник Раввула и, выгнав всех
посетителей вон, закрывал на засовы двери темницы.