Неточные совпадения
Ливень был непродолжительный, и, когда Вронский подъезжал на всей рыси коренного, вытягивавшего скакавших уже без вожжей по грязи пристяжных, солнце опять выглянуло, и крыши дач, старые
липы садов по обеим сторонам главной улицы блестели мокрым блеском, и с
ветвей весело капала, а с крыш бежала вода.
Она, взглянуть назад не смея,
Поспешный ускоряет шаг;
Но от косматого лакея
Не может убежать никак;
Кряхтя, валит медведь несносный;
Пред ними лес; недвижны сосны
В своей нахмуренной красе;
Отягчены их
ветви все
Клоками снега; сквозь вершины
Осин, берез и
лип нагих
Сияет луч светил ночных;
Дороги нет; кусты, стремнины
Метелью все занесены,
Глубоко в снег погружены.
Облака задернули месяц; ветер потряс вершины
лип, и благовонным дождем посыпались цветы на князя и на Елену. Закачалися старые
ветви, будто желая сказать: на кого нам цвести, на кого зеленеть! Пропадет даром добрый молодец, пропадет и его полюбовница!
Заметя, что хозяйка внимательно прислушивается к его словам, он почувствовал себя так же просто и свободно, как в добрые часу наедине с Евгенией, когда забывал, что она женщина. Сидели в тени двух огромных
лип, их густые
ветви покрывали зелёным навесом почти весь небольшой сад, и закопчённое дымом небо было не видно сквозь полог листвы.
Когда цветут
липы, их жёлтый цветень, осыпаясь, золотит серые крыши монастырских строений, а одна
липа так высока, что её пышные
ветви достигают окон колокольни и почти касаются шёлковым листом меди маленьких колоколов.
Мелко изорванные облака тихо плыли по небу, между сизыми хлопьями катилась луна, золотя их мохнатые края. Тонкие
ветви черёмухи и
лип тихо качались, и всё вокруг — сад, дом, небо — молча кружилось в медленном хороводе.
С трех сторон его обступали высокие старые
липы, касавшиеся своими
ветвями кровли.
Лишенные верхушек своих,
липы, с торчащими к небу
ветвями, сбивались на колодников, которым обрили полголовы в предупреждение побега, и, казалось, титановски повторяли стих Озерова...
Когда вышли к заставе, на небе чуть брезжило. Продолжая молчать, Ярцев и Кочевой шли по мостовой мимо дешевых дач, трактиров, лесных складов; под мостом соединительной
ветви их прохватила сырость, приятная, с запахом
липы, и потом открылась широкая длинная улица, и на ней ни души, ни огня… Когда дошли до Красного пруда, уже светало.
Чтобы из села Палицына кратчайшим путем достигнуть этой уединенной пещеры, должно бы было переплыть реку и версты две идти болотистой долиной, усеянной кочками, ветловыми кустами и покрытой высоким камышом; только некоторые из окрестных жителей умели по разным приметам пробираться чрез это опасное место, где коварная зелень мхов обманывает неопытного путника, и высокий тростник скрывает ямы и тину; болото оканчивается холмом, через который прежде вела тропинка и, спустясь с него, поворачивала по косогору в густой и мрачный лес; на опушке столетние
липы как стражи, казалось, простирали огромные
ветви, чтоб заслонить дорогу, казалось, на узорах их сморщенной коры был написан адскими буквами этот известный стих Данте: Lasciate ogni speranza voi ch'entrate!
«Что это такое? видение, что ли?» — подумала Марфа Андревна; но врывавшийся в окно ветер с дождем и еще две рожи, глядевшие в выбитое окно из черных
ветвей растущей под самыми окнами
липы, пронесли мигом последние просонки боярыни.
Марфа Андревна недолго стояла в своем наблюдательном созерцании: разбойники ее заметили и сейчас же одним ударом приклада сшибли ее с ног, бросили на пол и тоже завязали ей рот. При ее глазах взламывали ее сундуки, забирали ее добро, вязали все это в узлы и выкидывали за окно прямо на землю или передавали на веревках темным страшным людям, которые, как вороны, сидели на
ветвях черной
липы и утаскивали все, что им подавали.
К часу ночи на дворе поднялся упорный осенний ветер с мелким дождем.
Липа под окном раскачивалась широко и шумно, а горевший на улице фонарь бросал сквозь ее
ветви слабый, причудливый свет, который узорчатыми пятнами ходил взад и вперед по потолку. Лампадка перед образом теплилась розовым, кротко мерцающим сиянием, и каждый раз, когда длинный язычок огня с легким треском вспыхивал сильнее, то из угла вырисовывалось в золоченой ризе темное лицо спасителя и его благословляющая рука.
Островник заговаривает зеленую дубраву: «Хожу я, раб (такой-то), вокруг острова (такого-то) по крутым оврагам, буеракам, смотрю я чрез все леса: дуб, березу, осину,
липу, клен, ель, жимолость, орешину; по всем сучьям и
ветвям, по всем листьям и цветам, а было в моей дуброве по живу, по добру и по здорову, а в мою бы зелену дуброву не заходил ни зверь, ни гад, ни лих человек, ни ведьма, ни леший, ни домовой, ни водяной, ни вихрь.
Эти аллеи, защищенные от солнца сводом из зеленых, сплетающихся
ветвей старушек-лип, знают меня…
Дальше за кустами на фоне темного неба, усеянного миллионами звезд, вырисовывались кроны больших деревьев с узловатыми
ветвями: тополь, клен, осокорь,
липа, все они стали теперь похожи друг на друга, все приняли однотонную, не то черную, не то буро-зеленую окраску.
Н. А. Десулави отметил в своем дневнике амурскую
липу с дуплистым корявым стволом, с узловатыми
ветвями и с цветами, издающими довольно сильный аромат, затем — пробковое дерево с серой морщинистой корой, бархатистой на ощупь.
Дунул ветер, на вершине
липы обломился сухой сучок и, цепляясь за
ветви, упал на дорожку аллеи; из-за сарая потянуло крепким запахом мокрого орешника.
Они вышли из дому и через калитку вошли в сад. И на просторе было темно, а здесь, под
липами аллеи, не видно было ничего за шаг. Они шли, словно в подземелье Не видели друг друга, не видели земли под ногами, ступали, как в бездну. Пахло сухими листьями, полуголые вершины деревьев глухо шумели. Иногда сквозь
ветви слабо вспыхивала зарница, и все кругом словно вздрагивало ей в ответ. Сергей молчал.
В день рождения отца мы вскочили спозаранку с Бэллой и украсили наш дом венками из каштановых
ветвей и
лип вперемежку с белыми и пурпуровыми розами.
Сплетшиеся
ветви душистой
липы, всегда шепчущей осины и клена широколиственного манили их под себя к отдыху; однообразное жужжание пчел склоняло к дремоте.
Сцена представляет английский сад; вправо беседка; перед нею садовые скамейки и несколько стульев; влево площадка под древнею
липою, обставленная кругом скамейками; от нее, между кустами и деревьями, вьются в разных направлениях дорожки; впереди решетка садовая, примыкающая к богатому господскому дому; за нею видны луга, по которым извивается река, и село на высоте. Подле беседки, на
ветвях деревьев, висят две епанчи, бумажный венец и шлем.