Неточные совпадения
Ну вот!
великая беда,
Что выпьет лишнее
мужчина!
Ученье — вот чума, ученость — вот причина,
Что нынче, пуще, чем когда,
Безумных развелось людей, и дел, и мнений.
Мужчина великой ненависти к церкви и ко всякой власти.
Только не поняты, не признаны, не возделаны они ни ими самими, ни
мужчинами и подавлены, грубо затоптаны или присвоены мужской половиной, не умеющей ни владеть этими
великими силами, ни разумно повиноваться им, от гордости.
Был
великий шум и скандал, на двор к нам пришла из дома Бетленга целая армия
мужчин и женщин, ее вел молодой красивый офицер и, так как братья в момент преступления смирно гуляли по улице, ничего не зная о моем диком озорстве, — дедушка выпорол одного меня, отменно удовлетворив этим всех жителей Бетленгова дома.
Нетерпеливо платят вперед деньги и на публичной кровати, еще не остывшей от тела предшественника, совершают бесцельно самое
великое и прекрасное из мировых таинств — таинство зарождения новой жизни, И женщины с равнодушной готовностью, с однообразными словами, с заученными профессиональными движениями удовлетворяют, как машины, их желаниям, чтобы тотчас же после них, в ту же ночь, с теми же словами, улыбками и жестами принять третьего, четвертого, десятого
мужчину, нередко уже ждущего своей очереди в общем зале.
Конечно, все
мужчины испытывали эту первоначальную tristia post coitus, но это
великая нравственная боль, очень серьезная по своему значению и глубине, весьма быстро проходит, оставаясь, однако, у большинства надолго, иногда на всю жизнь, в виде скуки и неловкости после известных моментов. В скором времени Коля свыкся с нею, осмелел, освоился с женщиной и очень радовался тому, что когда он приходил в заведение, то все девушки, а раньше всех Верка, кричат...
Вихров давно уже слыхал о Кнопове и даже видел его несколько раз в клубе: это был громаднейший
мужчина,
великий зубоскал, рассказчик, и принадлежал к тем русским богатырям, которые гнут кочерги, разгибают подковы, могут съесть за раз три обеда: постный, скоромный и рыбный, что и делают они обыкновенно на первой неделе в клубах, могут выпить вина сколько угодно.
— Хорошо вам так рассуждать, — смеялась Луша, — а зашить бы вас в нашу девичью кожу, тогда вы запели бы другую песню с своей
великой философией…
Мужчинам все возможно, все позволительно и все доступно, а женщина может только смотреть, как другие живут.
Тут же кстати, к
великому своему огорчению, Софья Михайловна сделала очень неприятные открытия. К француженке-бонне ходил
мужчина, которого она рекомендовала Братцевой в качестве брата. А так как Софья Михайловна была доброй родственницей, то желала, чтобы и живущие у нее тоже имели хорошие родственные чувства.
Здесь я не могу пройти молчанием странную участь Марьи Станиславовны. Кажется, еще с четырнадцатилетнего возраста ее все почти
мужчины, знавшие молоденькую панну, считали каким-то правом для себя ухаживать за нею. И Марья Станиславовна от этого ухаживания чувствовала
великое удовольствие. Аггей Никитич совершенно не подозревал этой черты в ней.
— Любовь в случае успеха вызывает
мужчин на самоотвержение, на
великие жертвы для женщин, а в случае неуспеха — на месть, на подлость, я даже не знаю на что…
Однажды он меня страшно удивил: подошел ко мне, ласково улыбаясь, но вдруг сбил с меня шапку и схватил за волосы. Мы стали драться, с галереи он втолкнул меня в лавку и все старался повалить на большие киоты, стоявшие на полу, — если бы это удалось ему, я перебил бы стекла, поломал резьбу и, вероятно, поцарапал бы дорогие иконы. Он был очень слаб, и мне удалось одолеть его, но тогда, к
великому изумлению моему, бородатый
мужчина горько заплакал, сидя на полу и вытирая разбитый нос.
—
Велика беда… — говорила модница в утешение Фене. — Ведь ты не связана! Силком тебя никто не выдает… Братец тогда навеселе были, ну и ты тоже завела его к себе в спальню с разговорами, а братец хоть и старик, а еще за молодого ответит. Вон в нем как кровь-то заходила… Молодому-то еще далеко до него!.. Эти
мужчины пребедовые, им только чуточку позволь… Они всегда нашей женской слабостью пользуются. Ну, о чем же ты кручинишься-то? Было да сплыло, и весь сказ…
— Без мужа?
Велика важность!
Мужчин сколько угодно, была бы охота.
Венеровский. Да-с, вот так-то в устах толпы и компрометируется
великая доктрина эманципации женщин! Она не в том, совсем не в том. Свобода женщины в том, чтобы быть равноправной
мужчине и не быть вечно на помочах отца, а потом мужа. Женщина должна твердо стоять в обществе на своих ногах и быть в силах прямо смотреть в лицо этому обществу.
Толстый
мужчина был местный судья — Осип Касьяныч Ковычевский, человек, говорят, необыкновенно практически умный и
великий мастер играть в коммерческие игры; приятный слушатель — Юлий Карлыч Вейсбор.
Тупицы — лица, окончательно обиженные природой, отчаянно глупые, повторяющие общие места и говорящие то, что все уже давно знают: «Сегодня пятнадцатое число, через две недели будет первое!» — «Петр
Великий гений!» — «Я люблю то, что хорошо!» — «
Мужчины не женщины!» — «Железная дорога отличное изобретение!» — «В Петербурге можно все достать за деньги…» — «вообще говоря: болезнь скверная вещь!» — «Кто же не имеет недостатков?» — «Зимою всегда холодно!» — «Сегодня пятница, завтра суббота!» и т. д.
По мнению Бара, двадцатому веку предстоит сделать «
великое открытие третьего пола между
мужчиной и женщиной, не нуждающегося более в мужских и женских инструментах, так как этот пол соединяет в своем мозгу (!) все способности разрозненных полов и после долгого искуса научился замещать действительное кажущимся».
В сенях встретила приезжего прислуга, приведенная в тайну сокровенную. С радостью и весельем встречает она барина, преисполненного благодати. С громкими возгласами: «Христос воскресе» — и
мужчины и женщины ловят его руки, целуют полы его одежды, каждому хочется хоть прикоснуться к
великому пророку, неутомимому радельщику, дивному стихослагателю и святому-блаженному. Молча, потупя взоры, идет он дальше и дальше, никому не говоря ни слова.
Пленница глубоко раскаивалась, что огорчала бога греховною своею жизнию, что с ранней юности постоянно жила в телесной нечистоте, часто отдавалась то одному
мужчине, то другому, что чувствует себя
великою грешницей, жившею противно заповедям господним.
— А вы любопытничать. Ну, вот и уставились, чего смотрите? Теперь плакать начнете.
Велика беда, что пошалить барин, пошалит и все тут.
Мужчине можно пошалить, не барышня, — пустился он в рассуждения.
Ему шел в это время тридцать восьмой год, лета цветущие для
мужчины, но на его прекрасное лицо, с необъяснимо приятными чертами, соединяющими в себе выражения кротости и остроумия, государственные и военные заботы уже наложили печать некоторой усталости, хотя оно по-прежнему было соразмерной полноты и в профиль напоминало лицо его
великой бабки — императрицы Екатерины II.
Момент, когда девушка падает в объятия
мужчины —
великий момент всей ее жизни, не в смысле условной нравственности, а в смысле того глубокого психического переворота, который происходит в ней, открывая новый мир неизведанного наслаждения, срывая последнюю завесу с окружающего ее жизненного горизонта.
Елизавета Петровна вскоре переехала в Перово, к Алексею Григорьевичу Разумовскому. Туда приглашен был и
великий князь с
великой княгиней. Каждый день бывали в Перове охоты, и
мужчины возвращались домой поздно, усталые и нелюбезные, так, что дамам приходилось искать развлечения в себе самих. Государыня ежедневно принимала участие в охоте.
В ней остались гетман,
великий канцлер граф Бестужев-Рюмин, вице-канцлер граф Михаил Илларионович Воронцов и остальные
мужчины.
— Это уж его дело… А если я сказал, что не
велика беда, так я это и доказать могу… Сами, чай, знаете, что сплетницами Москва кишмя кишит… Из мухи слона они делают, и если о Дарье Ивановой только и разговору есть, что на кулачках она дерется да по комедиям шатается, значит, уже более не за что сплетни зацепиться, а то бы ведь ее при первом появившемся около нее
мужчине десятками любовников бы наградили и уж так бы разнесли, что любо дорого… Подумали ли вы об этом, ваше превосходительство?
После концерта проходит минута в молчании. Алексей Алексеич, вспотевший, красный, изнеможенный, садится на подоконник и окидывает присутствующих мутным, отяжелевшим, но победным взглядом. В толпе слушателей он, к
великому своему неудовольствию, усматривает диакона Авдиесова. Диакон, высокий, плотный
мужчина, с красным рябым лицом и с соломой в волосах, стоит, облокотившись о печь, и презрительно ухмыляется.