Неточные совпадения
Помню только, что, войдя в первую залу, император вдруг остановился пред портретом
императрицы Екатерины, долго смотрел на него в задумчивости и наконец произнес: «Это была
великая женщина!» — и прошел мимо.
[Весь дальнейший текст до конца абзаца («Роскошь помещения… плебеями») не был пропущен в печать в 1859 г.] Роскошь помещения и содержания, сравнительно с другими, даже с женскими заведениями, могла иметь связь с мыслью Александра, который, как говорили тогда, намерен был воспитать с нами своих братьев,
великих князей Николая и Михаила, почти наших сверстников по летам; но
императрица Марья Федоровна воспротивилась этому, находя слишком демократическим и неприличным сближение сыновей своих, особ царственных, с нами, плебеями.
Император Александр явился в сопровождении обеих
императриц, [Мать Александра I — Мария Федоровна; жена его — Елизавета Алексеевна.]
великого князя Константина Павловича и
великой княжны Анны Павловны.
Генерал-майор Нефед Никитич Кудрявцев, сын Никиты Алферьевича, пользовавшегося доверенностью Петра
Великого, в чине поручика гвардии Преображенского полка участвовал в первом Персидском походе; в царствование Анны Иоанновны сражался противу турков и татар, а при
императрице Елисавете противу пруссаков; вышел в отставку при
императрице Екатерине II. Тело его погребено в той церкви, где он был убит. (Извлечено из неизданного Исторического словаря, составленного Д. М. Бантыш-Каменским.).
Читая о службе и переменах в оной сего примерного государственного человека, всякий легко усмотрит необыкновенные его способности, мужество, предусмотрение, предприимчивость и расторопность, так, что он во всех родах налагаемых на него должностей с отличием и достоверностию был употребляем; везде показал искусство свое и ревность, не токмо прежде, в царствование
императрицы Елисаветы, но и во многих поручениях от Екатерины
Великой, ознаменованные успехами.
Императрица и
великие княжны, блистая красотою и нарядами, прохаживались между рядами гостей, приветливо с ними разговаривая.
Ибрагим остался с
императрицей и с
великими княжнами.
Отсюда Николай Павлович взял Брянчанинова с собою в экипаж и, приехав с ним в Аничков дворец, повел его за собою в покои
великой княгини, впоследствии
императрицы Александры Феодоровны.
В ней говорилось, что дошло до ведома самой
императрицы, что помещик Никита Юрьев Плодомасов, живучи в своей отчине, селе Плодомасове, предается столь
великим своеволиям и бесчинствам, что по собственному ее,
императрицы, приказанию поручается губернатору дело это строго дознать, и буде вести, до слуха государыни дошедшие, окажутся справедливыми, то того Плодомасова, ни мало не медля, заарестовать и из имения его выслать, воспретив ему навсегда в отчинах своих всякое проживание.
Из произведений Державина помещены в «Вестнике»: 1) «Песнь Петру
Великому» (1778, № 6); 2) Надписи, числом шестнадцать, из которых две внесены в «Полное собрание сочинений Державина», остальные же под сомнением (1779, № 2); 3) «Песенка отсутствующего мужа» (там же); 4) ода «На смерть князя Мещерского» (№ 9); 5) «Ключ» (№ 10); 6) «На рождение на Севере порфирородного отрока» (№ 12); 7) «На отсутствие
императрицы Екатерины в Белоруссию» (1780, № 5); 8) Ода «К соседу моему» (№ 8); 9) «Песенка» (там же); 10) «Застольная песня», названная в собрании сочинений «Кружка» (№ 9); 11) «На Новый год» (1781, № 1).
Но особенно рельефно выразился всеобщий энтузиазм того времени к
великому начинанию — в речи, которая произнесена была представителем всех депутатов, 27 сентября 1767 года, при поднесении
императрице титула Премудрой,
Великой, Матери отечества. Мы приведем из этой речи, помещенной в Полном собрании законов (№ 12978), две тирады: одна изображает мрачное положение России пред вступлением на престол Екатерины, другая — благоденствие отечества под ее правлением.
— Да, мне говорил это в детстве моем князь Гали, говорили и другие, но никто не побуждал меня выдавать себя за русскую
великую княжну, и я никогда, ни одного раза не утверждала, что я дочь
императрицы.
Все верные наши подданные решились принять сторону
великой княжны, находившейся в гонении со времени кончины матери ее, покойной
императрицы Елизаветы Петровны.
По достижению ею возраста, в котором можно будет ей принять в свои руки бразды правления, она будет всенародно признана
императрицею всероссийскою, а герцог Петр Голштинский пожизненно сохранит титул императора, и если принцесса Елизавета,
великая княжна всероссийская, выйдет замуж, то супруг ее не может пользоваться титулом императора ранее смерти Петра, герцога Голштинского.
Стесненные денежные обстоятельства принцессы породили во мне новые подозрения в ее происхождении, и я несколько раз спрашивал ее, кто она такая, и каждый раз она называла себя русскою
великою княжной, дочерью покойной
императрицы Елизаветы Петровны.
Мая 31-го фельдмаршал князь Голицын послал показание пленницы к
императрице и в донесении своем упомянул, что она стоит на одном: «сама себя
великою княжной не называла; это выдумки других», и сказала это очень смело, даже и в то время, когда ей указано на противоречащее тому показание Доманского.
Когда собрались в путь и корабль был уже готов к отплытию, князь Радзивил поручил мне проводить на него «иностранную даму», сказав, что это русская «
великая княжна», рожденная покойною
императрицей Елизаветою Петровною от тайного, но законного брака.
По разрешении сих грехов, духовник возобновил вчерашние увещания, чтоб умирающая сказала всю истину об ее происхождении и замыслах против
императрицы и указала бы на тех, кто внушил ей мысль назваться русскою
великою княжной и кто был соучастником в ее замыслах.
Принцесса написала свой «манифестик» 18 августа (7 по старому стилю). С письмом к Орлову он был отправлен из Рагузы сначала в Венецию, оттуда при удобном случае в Ливорно, из Ливорно в Пизу. Таким образом ранее двадцатых чисел сентября, по старому стилю, Орлов не мог получить письма «
великой княжны Елизаветы». Что же он сделал? Тотчас же (сентября 27) отправил и письмо и «манифестик» к
императрице.
Вследствие этих посещений, в декабре 1773 года разнесся в Оберштейне слух, что в этом замке под именем принцессы Владимирской живет прямая наследница русского престола, законная дочь покойной
императрицы Елизаветы Петровны,
великая княжна Елизавета.
Императрица Елизавета Петровна пожаловала Разумовскому Андреевскую ленту и сделала его
великим гетманом всех казачьих войск, а Пугачева назначила пажем при своем дворе.
Мог ли русский народ признать своею государыней женщину, не знавшую по-русски, «
великую княжну», о которой до того никто не слыхивал, ибо ни о браке
императрицы Елизаветы, ни о рождении ею дочери никогда не было объявлено, а если и ходили о том слухи, то одни им верили, а другие, составлявшие громадное большинство, или не верили, или вовсе не знали о существовании княжны Таракановой?
В Париже я постоянно находилась в обществе самых знатных людей, и многие из них говорили мне, что я русская
великая княжна, дочь
императрицы Елизаветы Петровны.
На балкон, в сопровождении Государыни
Императрицы, выходил Тот, от Кого зависела и честь, и мощь, и слава
великой родины русского народа…
1 марта особенного впечатления на меня не произвело. Больше всего тут занимало, что будет царь не Александр II, а Александр III, и что в церковной службе теперь все изменится: «благочестивейшим, самодержавнейшим» будет Александр Александрович, цесаревна Мария Федоровна будет
императрицей, а
великий князь Николай Александрович — «благоверным государем-цесаревичем».
Но вид у нее был величественный, покорявший сердца. Была она высока, крупна, дородна, имела двойной подбородок и правильные черты лица, ходила не торопясь, как царица на сцене, и сановитостью своею очень напоминала Екатерину
Великую,
императрицу. На это сходство не раз указывал покойный полковник и сам глубоко и мистически верил в него, считал за честь для дома; но стоило всякому поближе взглянуть в добрые, голубые и слишком ясные ее глаза, чтобы сразу и наверное сказать: нет, — это не Екатерина
Великая.
Григорий Александрович провожал
императрицу до Полтавы и тут же представил ей величественное зрелище, достойное
великой государыни.
Императрица хотела ее поднять, но
великая княгиня не вставала.
Окончание дела во дворце между
императрицей и
великой княгиней, разумеется, имело необходимое влияние и на дело Бестужева с сообщниками, хотя и не спасло их от ссылок, почетных и непочетных. Бестужева выслали на житье в его деревню Горетово Можайского уезда, Штамке — за границу, Бернарди — в Казань, Елагина — в казанскую деревню. Веймарна определили к сибирской войсковой команде, а Ададурова назначили в Оренбург товарищем губернатора.
Открывшееся в Тырнове 22-го ноября
великое народное собрание избрало на болгарский престол датского принца Вольдемара, брата русской
императрицы, чем хотело засвидетельствовать, как болгарскому народу дорого сохранить лучшие отношения с русским Императорским двором.
Императрица-мать поцеловала изображение Христа и тогда только пролила несколько слез, но через минуту разразилась рыданиями. Вот как описывает эту трогательную сцену тяжелого горя августейшей семьи один из ее очевидцев, наш известный поэт Жуковский, бывший тогда наставником
великого князя Александра Николаевича.
В Зимнем дворце служба началась в 11 часов утра. В церкви было только несколько человек из свиты императрицы-матери и
великих князей.
Императрица, купив Гатчину у наследников князя, подарила это имение
великому князю Павлу Петровичу.
На другой день он ездил представляться
императрице, эрц-герцогам и французским принцессам, но по причине
Великого поста отказался быть на обеде у Разумовского, куда съехался весь высший круг Вены. Под тем предлогом он не принял ни одного подобного приглашения от министров и других знатных лиц и потому, во избежание отказа, не был приглашен к столу и императором.
Но Екатерине Алексеевне удалось растрогать
императрицу ловкими ответами, слезами и просьбой отпустить ее к родителям. Елизавета Петровна сказала своему духовнику, отцу Федору Дубянскому, что
великий князь не умен, а жена его очень умна. С тех пор имя Екатерины на время исчезло из политической летописи.
Делу, кроме того, помог
великий князь Петр Федорович, обратившийся к Елизавете Петровне с жалобами на Бестужева.
Императрица была очень тронута, что племянник обратился к ней по-родственному с полной, по-видимому, откровенностью и доверчивостью. Никогда не была она так ласкова с ним. Петр Федорович, раскаиваясь в прошедшем своем поведении, складывал всю свою вину на дурные советы, а дурным советником оказался Бестужев.
Екатерина знала своего «ученика», как она любила называть Потемкина. Она утешала его искусно нарисованной картиной славы и бессмертия на страницах истории. Он должен жить и работать не для себя, а для России. Таков был смысл слов
великой монархини.
Императрица оставила Григория Александровича совершенно изменившимся.
В царствование
императрицы Елизаветы при дворе ее весьма скромно явился, неизвестно по какому поводу, посланник
великого магистра мальтийского ордена, маркиз Сакрамозо.
Ему шел в это время тридцать восьмой год, лета цветущие для мужчины, но на его прекрасное лицо, с необъяснимо приятными чертами, соединяющими в себе выражения кротости и остроумия, государственные и военные заботы уже наложили печать некоторой усталости, хотя оно по-прежнему было соразмерной полноты и в профиль напоминало лицо его
великой бабки —
императрицы Екатерины II.
Великая княгиня решилась на последнее, тем более что Иван Иванович Шувалов уверил ее, что
императрица скоро увидится с нею, и если со стороны ее, Екатерины, будет оказана малейшая покорность, то все дело окончится хорошо.
Он старался казаться спокойным и, сообщив эти печальные вести
великой княгине Александре Федоровне, которая тотчас же начала молиться, он хотел уже отправиться к императрице-матери, как вдруг от нее поспешно прислали за ним, так как она, по нескромности своего секретаря Вилламова, узнала роковую новость.
— Разве вы не знаете? Впрочем, вы долго были в отсутствии. Еще в последние месяцы царствования покойной
императрицы распространилась повсеместная, хотя и тайная, молва, что государыней оставлена духовная, по которой наследником своим она назначает своего внука Александра Павловича, минуя сына. Духовная доставлена была в сенат, для вручения после ее смерти
великому князю Александру Павловичу, и действительно была вручена ему.
Императрица заключила с
великим магистром союз против турок, но граф Шуазель, министр иностранных дел Людовика XV, был крайне недоволен таким сближением ордена с Россией и грозил де Рогану, что если союз этот продолжиться, то французское правительство отнимет у ордена все его имения, находившиеся во Франции.
Граф Шувалов своей нестерпимой гордостью успел нажить себе много недоброжелателей, потому всякий охотно смеялся и передавал знакомым колкости
великой княгини. Кроме того, Екатерина более чем когда-нибудь ласкала Разумовских и этим досаждала Шуваловым, так как последние были в описываемое нами время открытыми врагами графа Алексея и Кирилла Григорьевичей.
Императрица все продолжала хворать. Царедворцы ясно видели, что едва ли можно надеяться на ее выздоровление.
Императрица-мать поняла все несчастье; она не находила ни слов, ни слез, чтобы выразить все, ею испытываемое: она оставалась неподвижною.
Великий князь встал, вошел в алтарь и переговорил потихоньку с духовником императрицы-матери, отцом Криницким, который тотчас же направился медленными шагами к своей августейшей духовной дочери и сказал, подавая ей крест...
Вслед за
великой княгиней
императрица послала Александра Шувалова сказать ей, чтобы она не горевала, что она в другой раз будет говорить с ней наедине. В ожидании этого разговора Екатерина заперлась в своей комнате, под предлогом нездоровья. Она в это время читала первые пять томов «Истории путешествия», с картой на столе. Когда она уставала от этого чтения, то перелистывала первые тома французской энциклопедии.
Грозным судьей над «
великой злодейкой» Господь избрал
великую царицу — Екатерину.
Императрица, раз на что-нибудь решившаяся, тотчас же приступала к делу.
Великая княгиня повиновалась. Елизавета Петровна отошла от нее в раздумье. Она чувствовала, что потерпела поражение от женщины, которая стояла перед ней на коленях. Надобно было собрать силы для нападения. Но это было трудно сделать, и атака поведена была в расстройстве, в беспорядке.
Императрица подошла к
великой княгине с упреком.
Императрица, как мы знаем, с самого начала царствования вступила на путь своего отца — Петра
Великого. Она восстановила значение Сената, который пополнен был русскими членами. Сенат зорко следил за коллегиями, штрафовал их за нерадение, отменял несправедливые их приговоры. Вместе с тем он усиленно работал, стараясь ввести порядок в управление и ограничить злоупотребления областных властей. Но больше всего он занимался исполнением проектов Петра Шувалова.
В тот же день, как скоро прошел первый страх,
императрица Елизавета Петровна, обитавшая в другом доме, призвала к себе
великого князя и
великую княгиню.