Неточные совпадения
Всего, что знал еще Евгений,
Пересказать мне недосуг;
Но в чем он истинный
был гений,
Что знал он тверже всех наук,
Что
было для него измлада
И труд, и мука, и отрада,
Что занимало целый день
Его тоскующую
лень, —
Была наука страсти нежной,
Которую воспел Назон,
За что страдальцем кончил он
Свой век блестящий и мятежный
В Молдавии, в глуши степей,
Вдали Италии своей.
Тоска любви Татьяну гонит,
И в сад идет она грустить,
И вдруг недвижны очи клонит,
И
лень ей далее ступить.
Приподнялася грудь, ланиты
Мгновенным пламенем покрыты,
Дыханье замерло в устах,
И в слухе шум, и блеск в очах…
Настанет ночь; луна обходит
Дозором дальный свод небес,
И соловей во мгле древес
Напевы звучные заводит.
Татьяна в темноте не спит
И тихо с няней говорит...
Скупой теряет всё, желая всё достать.
Чтоб долго мне примеров не искать,
Хоть
есть и много их, я в том уверен;
Да рыться
лень: так я намерен
Вам басню старую сказать.
Неприятно
было тупое любопытство баб и девок, в их глазах он видел что-то овечье, животное или сосредоточенность полуумного, который хочет, но не может вспомнить забытое. Тугоухие старики со слезящимися глазами, отупевшие от старости беззубые, сердитые старухи, слишком независимые, даже дерзкие подростки — все это не возбуждало симпатий к деревне, а многое казалось созданным беспечностью,
ленью.
Было жарко, точно в бане, тяжелая, неприятная
лень ослабляла тело.
Но поленился обернуться, сказывалась бессонная ночь, душистый воздух охмелял, даже думать
лень было.
В ней не осталось почти ничего, что напоминало бы девушку, какой она
была два года тому назад, — девушку, которая так бережно и гордо несла по земле свою красоту. Красота стала пышнее, ослепительней, движения Алины приобрели ленивую грацию, и
было сразу понятно — эта женщина знает: все, что бы она ни сделала, —
будет красиво. В сиреневом шелке подкладки рукавов блестела кожа ее холеных рук и, несмотря на
лень ее движений, чувствовалась в них размашистая дерзость. Карие глаза улыбались тоже дерзко.
Сходить в кабинет за книгой мешала
лень, вызванная усталостью, теплом и необыкновенной тишиной; она как будто всасывалась во все поры тела и сегодня
была доступна не только слуху, но и вкусу — терпкая, горьковатая.
Болезнь и
лень, воспитанная ею, помешали Самгину своевременно хлопотать о переводе в московский университет, а затем он решил отдохнуть, не учиться в этом году. Но дома жить
было слишком скучно, он все-таки переехал в Москву и в конце сентября, ветреным днем, шагал по переулкам, отыскивая квартиру Лидии.
Движения его, когда он
был даже встревожен, сдерживались также мягкостью и не лишенною своего рода грации
ленью. Если на лицо набегала из души туча заботы, взгляд туманился, на лбу являлись складки, начиналась игра сомнений, печали, испуга; но редко тревога эта застывала в форме определенной идеи, еще реже превращалась в намерение. Вся тревога разрешалась вздохом и замирала в апатии или в дремоте.
У ней
есть какое-то упорство, которое не только пересиливает все грозы судьбы, но даже
лень и апатию Обломова. Если у ней явится какое-нибудь намерение, так дело и закипит. Только и слышишь об этом. Если и не слышишь, то видишь, что у ней на уме все одно, что она не забудет, не отстанет, не растеряется, все сообразит и добьется, чего искала.
Как там отец его, дед, дети, внучата и гости сидели или лежали в ленивом покое, зная, что
есть в доме вечно ходящее около них и промышляющее око и непокладные руки, которые обошьют их, накормят,
напоят, оденут и обуют и спать положат, а при смерти закроют им глаза, так и тут Обломов, сидя и не трогаясь с дивана, видел, что движется что-то живое и проворное в его пользу и что не взойдет завтра солнце, застелют небо вихри, понесется бурный ветр из концов в концы вселенной, а суп и жаркое явятся у него на столе, а белье его
будет чисто и свежо, а паутина снята со стены, и он не узнает, как это сделается, не даст себе труда подумать, чего ему хочется, а оно
будет угадано и принесено ему под нос, не с
ленью, не с грубостью, не грязными руками Захара, а с бодрым и кротким взглядом, с улыбкой глубокой преданности, чистыми, белыми руками и с голыми локтями.
У них, как и у всех людей,
были и заботы и слабости, взнос подати или оброка,
лень и сон; но все это обходилось им дешево, без волнений крови.
Ей, казалось,
было жаль, что случилось что-то такое, что помешало ей мучить Обломова устремленным на него любопытным взглядом и добродушно уязвлять его насмешками над лежаньем, над
ленью, над его неловкостью…
Робкий, апатический характер мешал ему обнаруживать вполне свою
лень и капризы в чужих людях, в школе, где не делали исключений в пользу балованных сынков. Он по необходимости сидел в классе прямо, слушал, что говорили учителя, потому что другого ничего делать
было нельзя, и с трудом, с потом, со вздохами выучивал задаваемые ему уроки.
Теперь его поглотила любимая мысль: он думал о маленькой колонии друзей, которые поселятся в деревеньках и фермах, в пятнадцати или двадцати верстах вокруг его деревни, как попеременно
будут каждый день съезжаться друг к другу в гости, обедать, ужинать, танцевать; ему видятся всё ясные дни, ясные лица, без забот и морщин, смеющиеся, круглые, с ярким румянцем, с двойным подбородком и неувядающим аппетитом;
будет вечное лето, вечное веселье, сладкая еда да сладкая
лень…
Немец
был человек дельный и строгий, как почти все немцы. Может
быть, у него Илюша и успел бы выучиться чему-нибудь хорошенько, если б Обломовка
была верстах в пятистах от Верхлёва. А то как выучиться? Обаяние обломовской атмосферы, образа жизни и привычек простиралось и на Верхлёво; ведь оно тоже
было некогда Обломовкой; там, кроме дома Штольца, все дышало тою же первобытною
ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью.
Он услышит оркестр, затвердит то, что увлекло его, и повторяет мотивы, упиваясь удивлением барышень: он
был первый; лучше всех; немец говорит, что способности у него быстрые, удивительные, но
лень еще удивительнее.
«Тушины — наша истинная „партия действия“, наше прочное „будущее“, которое выступит в данный момент, особенно когда все это, — оглядываясь кругом на поля, на дальние деревни, решал Райский, — когда все это
будет свободно, когда все миражи,
лень и баловство исчезнут, уступив место настоящему «делу», множеству «дела» у всех, — когда с миражами исчезнут и добровольные «мученики», тогда явятся, на смену им, «работники», «Тушины» на всей лестнице общества…»
В ожидании какого-нибудь серьезного труда, какой могла дать ей жизнь со временем, по ее уму и силам, она положила не избегать никакого дела, какое представится около нее, как бы оно просто и мелко ни
было, — находя, что, под презрением к мелкому, обыденному делу и под мнимым ожиданием или изобретением какого-то нового, еще небывалого труда и дела, кроется у большей части просто
лень или неспособность, или, наконец, больное и смешное самолюбие — ставить самих себя выше своего ума и сил.
Их так много накопилось в карманах всех платьев, что
лень было заняться побросать их за борт.
Мне захотелось вдруг побывать в древнем монастыре, побродить в сумраке церквей, поглядеть на развалины, рядом с свежей зеленью, на нищету в золотых лохмотьях, на
лень испанца, на красоту испанки — чувства и картины, от которых я
было стал уставать и отвыкать.
«Или они под паром, эти поля, — думал я, глядя на пустые, большие пространства, — здешняя почва так же ли нуждается в отдыхе, как и наши северные нивы, или это нерадение,
лень?» Некого
было спросить; с нами ехал К. И. Лосев, хороший агроном и практический хозяин, много лет заведывавший большим имением в России, но знания его останавливались на пшенице, клевере и далее не шли.
Видно, мне на роду написано
быть самому ленивым и заражать
ленью все, что приходит в соприкосновение со мною.
Не успели мы расположиться в гостиной, как вдруг явились, вместо одной, две и даже две с половиною девицы: прежняя, потом сестра ее, такая же зрелая дева, и еще сестра, лет двенадцати. Ситцевое платье исчезло, вместо него появились кисейные спенсеры, с прозрачными рукавами, легкие из муслинь-де-лень юбки. Сверх того, у старшей
была синева около глаз, а у второй на носу и на лбу по прыщику; у обеих вид невинности на лице.
Первые стройны, развязны, свободны в движениях; у них в походке, в мимике
есть какая-то торжественная важность,
лень и грация. Говорят они горлом, почти не шевеля губами. Грация эта неизысканная, неумышленная:
будь тут хоть капля сознания, нельзя
было бы не расхохотаться, глядя, как они медленно и осторожно ходят, как гордо держат голову, как размеренно машут руками. Но это к ним идет: торопливость
была бы им не к лицу.
Может
быть, вы все
будете недовольны моим эскизом и потребуете чего-нибудь еще: да чего же? Кажется, я догадываюсь. Вам
лень встать с покойного кресла, взять с полки книгу и прочесть, что Филиппинские острова лежат между 114 и 134° восточн‹ой› долг‹оты›; 5 и 20° северн‹ой› шир‹оты›, что самый большой остров — Люсон, с столичным городом Манила, потом следуют острова: Магинданао, Сулу, Палауан; меньшие: Самар, Панай, Лейт, Миндоро и многие другие.
Маслова хотела сказать, что ее привели из суда, но она так устала, что ей
лень было говорить.
В ней все
было красиво: и небольшой белый лоб с шелковыми прядями мягких русых волос, и белый детски пухлый подбородок, неглубокой складкой, как у полных детей, упиравшийся в белую, точно выточенную шею с коротенькими золотистыми волосами на крепком круглом затылке, и даже та странная
лень, которая лежала, кажется, в каждой складке платья, связывала все движения и едва теплилась в медленном взгляде красивых светло-карих глаз.
— Свидания в первое время происходили в часы службы Половодова в банке. Привалов являлся как раз в то время, когда хозяину нужно
было уходить из дому, и он каждый раз упрашивал гостя подождать до его возвращения, чтобы пообедать вместе. Это
были счастливые минуты… Антонида Ивановна, проводив мужа, забывала всю свою
лень и дурачилась, как институтка.
— Признаю себя виновным в пьянстве и разврате, — воскликнул он каким-то опять-таки неожиданным, почти исступленным голосом, — в
лени и в дебоширстве. Хотел стать навеки честным человеком именно в ту секунду, когда подсекла судьба! Но в смерти старика, врага моего и отца, — не виновен! Но в ограблении его — нет, нет, не виновен, да и не могу
быть виновным: Дмитрий Карамазов подлец, но не вор!
Проснувшись, я хотел
было подняться, да
лень одолела; я закрыл глаза, но не заснул опять. За перегородкой в конторе тихонько разговаривали. Я невольно стал прислушиваться.
«Повинуйся твоему господину; услаждай
лень его в промежутки набегов; ты должна любить его потому что он купил тебя, и если ты не
будешь любить его, он убьет тебя», — говорит она женщине, лежащей перед нею во прахе.
Просыпаясь, она нежится в своей теплой постельке, ей
лень вставать, она и думает и не думает, и полудремлет и не дремлет; думает, — это, значит, думает о чем-нибудь таком, что относится именно к этому дню, к этим дням, что-нибудь по хозяйству, по мастерской, по знакомствам, по планам, как расположить этот день, это, конечно, не дремота; но, кроме того,
есть еще два предмета, года через три после свадьбы явился и третий, который тут в руках у ней, Митя: он «Митя», конечно, в честь друга Дмитрия; а два другие предмета, один — сладкая мысль о занятии, которое дает ей полную самостоятельность в жизни, другая мысль — Саша; этой мысли даже и нельзя назвать особою мыслью, она прибавляется ко всему, о чем думается, потому что он участвует во всей ее жизни; а когда эта мысль, эта не особая мысль, а всегдашняя мысль, остается одна в ее думе, — она очень, очень много времени бывает одна в ее думе, — тогда как это назвать? дума ли это или дремота, спится ли ей или Не спится? глаза полузакрыты, на щеках легкий румянец будто румянец сна… да, это дремота.
Хорошо ли действительно
быть помещиком?» Засим для одних, более слабых и нетерпеливых, начиналось праздное существование корнета в отставке, деревенской
лени, халата, странностей, карт, вина; для других — время искуса и внутренней работы.
Чаадаев, помнишь ли
былое?
Давно ль с восторгом молодым
Я мыслил имя роковое
Предать развалинам иным? //…Но в сердце, бурями смиренном,
Теперь и
лень, и тишина,
И в умиленьи вдохновенном,
На камне, дружбой освященном,
Пишу я наши имена!
Молодежь
была прекрасная в наш курс. Именно в это время пробуждались у нас больше и больше теоретические стремления. Семинарская выучка и шляхетская
лень равно исчезали, не заменяясь еще немецким утилитаризмом, удобряющим умы наукой, как поля навозом, для усиленной жатвы. Порядочный круг студентов не принимал больше науку за необходимый, но скучный проселок, которым скорее объезжают в коллежские асессоры. Возникавшие вопросы вовсе не относились до табели о рангах.
Когда Сенатор жил с нами, общая прислуга состояла из тридцати мужчин и почти стольких же женщин; замужние, впрочем, не несли никакой службы, они занимались своим хозяйством; на службе
были пять-шесть горничных и прачки, не ходившие наверх. К этому следует прибавить мальчишек и девчонок, которых приучали к службе, то
есть к праздности,
лени, лганью и к употреблению сивухи.
Причина этому
была, может
быть,
лень, а может, и то, что пролезать в двери делалось для него с каждым годом труднее.
Все это
было заманчиво, правда; но темнота ночи напомнила ему о той
лени, которая так мила всем козакам.
Потом Михей Зотыч принялся ругать мужиков — пшеничников, оренбургских казаков и башкир, — все пропились на самоварах и гибнут от прикачнувшейся легкой копеечки. А главное — работать по-настоящему разучились: помажут сохой — вот и вся пахота. Не удобряют земли, не блюдут скотинку, и все так-то. С одной стороны — легкие деньги, а с другой — своя
лень подпирает. Как же тут голоду не
быть?
Причина казачьей голодовки
была налицо: беспросыпная казачья
лень, кабаки и какая-то детская беззаботность о завтрашнем дне. Если крестьянин голодает от своих четырех десятин надела, так его и бог простит, а голодать да морить мором скотину от тридцати — прямо грешно. Конечно, жаль малых ребят да скотину, а ничем не поможешь, — под лежач камень и вода не течет.
Быть может, ей они обязаны своим малым ростом, одутловатостью лица, некоторою вялостью и
ленью своих движении;
быть может, ей отчасти следует приписать и то обстоятельство, что гиляки всегда проявляли слабую стойкость перед эпидемиями.
Один корреспондент пишет, что вначале он трусил чуть не каждого куста, а при встречах на дороге и тропинках с арестантом ощупывал под пальто револьвер, потом успокоился, придя к заключению, что «каторга в общем — стадо баранов, трусливых, ленивых, полуголодных и заискивающих». Чтобы думать, что русские арестанты не убивают и не грабят встречного только из трусости и
лени, надо
быть очень плохого мнения о человеке вообще или не знать человека.
Все эти; господа принадлежат к той категории, которую определяет Неуеденов в «Праздничном сне»: «Другой сунется в службу, в какую бы то ни на
есть» послужит без году неделю, повиляет хвостом, видит — не тяга, умишка-то не хватает, учился-то плохо, двух перечесть не умеет, лень-то прежде его родилась, а побарствовать-то хочется: вот он и пойдет бродить по улицам до по гуляньям, — не объявится ли какая дура с деньгами»…
Ей точно
лень быть умной.
В одно и то же время, как тебе, писал и Горбачевскому — до сих пор от него ни слуху ни духу. Видно, опять надобно
будет ждать серебрянку, [Серебрянка — обоз с серебряной рудой из Нерчинска а Петербург.] чтоб получить от него весточку. Странно только то, что он при такой
лени черкнуть слово всякий раз жалуется, что все его забыли и считает всех перед ним виноватыми. Оригинал — да и только! — Распеки его при случае.
Перестройте непременно погреб, возьмите денег у Александра: у него их много — ему только
лень посылать вам, а желание и готовность
есть. Надобно слабым натурам помогать… Евгений вам покажет мой рассказ об Етанце…
Между нами мнения насчет этого нововведения
были различны: иные, по суетности и
лени, желали этой лакейской должности; но дело обошлось одними толками, и, не знаю почему, из этих толков о сближении с двором выкроилась для нас верховая езда.
Но она
была одинаково искренней как в тот странный, кошмарный вечер, когда она властью таланта повергла к своим ногам гордую Женьку, так и теперь, когда вспомнила об этом с усталостью,
ленью и артистическим пренебрежением.