Неточные совпадения
Вдали все еще был слышен лязг кандалов и тяжкий топот. Дворник вымел свой участок, постучал черенком метлы о
булыжник, перекрестился, глядя вдаль, туда, где уже блестело солнце. Стало тихо. Можно было думать, что остробородый дворник вымел арестантов из
улицы, из города. И это было тоже неприятным сновидением.
Самгин, пользуясь толкотней на панели, отодвинулся от Шемякина, а где-то близко посыпалась дробь барабанов, ядовито засвистела дудочка, и, вытесняя штатских людей из
улицы, как поршень вытесняет пар, по
булыжнику мостовой затопали рослые солдаты гвардии, сопровождая полковое знамя.
Над Москвой хвастливо сияло весеннее утро; по неровному
булыжнику цокали подковы, грохотали телеги; в теплом, светло-голубом воздухе празднично гудела медь колоколов; по истоптанным панелям нешироких, кривых
улиц бойко шагали легкие люди; походка их была размашиста, топот ног звучал отчетливо, они не шаркали подошвами, как петербуржцы. Вообще здесь шума было больше, чем в Петербурге, и шум был другого тона, не такой сыроватый и осторожный, как там.
— В сущности, город — беззащитен, — сказал Клим, но Макарова уже не было на крыше, он незаметно ушел. По
улице, над серым
булыжником мостовой, с громом скакали черные лошади, запряженные в зеленые телеги, сверкали медные головы пожарных, и все это было странно, как сновидение. Клим Самгин спустился с крыши, вошел в дом, в прохладную тишину. Макаров сидел у стола с газетой в руке и читал, прихлебывая крепкий чай.
Земля под ними тоже, должно быть, прочная, а
улица плотно вымощена
булыжником, отшлифованным пылью и лунным светом.
Толпа прошла, но на
улице стало еще более шумно, — катились экипажи, цокали по
булыжнику подковы лошадей, шаркали по панели и стучали палки темненьких старичков, старушек, бежали мальчишки. Но скоро исчезло и это, — тогда из-под ворот дома вылезла черная собака и, раскрыв красную пасть, длительно зевнув, легла в тень. И почти тотчас мимо окна бойко пробежала пестрая, сытая лошадь, запряженная в плетеную бричку, — на козлах сидел Захарий в сером измятом пыльнике.
Самгин подошел к столбу фонаря, прислонился к нему и стал смотреть на работу. В
улице было темно, как в печной трубе, и казалось, что темноту создает возня двух или трех десятков людей. Гулко крякая, кто-то бил по
булыжнику мостовой ломом, и, должно быть, именно его уговаривал мягкий басок...
Он был без шапки, и бугроватый, голый череп его, похожий на
булыжник, сильно покраснел; шапку он заткнул за ворот пальто, и она торчала под его широким подбородком. Узел из людей, образовавшийся в толпе, развязался, она снова спокойно поплыла по
улице, тесно заполняя ее. Обрадованный этой сценой, Самгин сказал, глубоко вздохнув...
Только чернозагорелые от солнца крестьяне-мостовщики в лаптях сидели посередине
улиц и хлопали молотками по укладываемым в горячий песок
булыжникам, да мрачные городовые, в небеленых кителях и с оранжевыми шнурками револьверов, уныло переминаясь, стояли посереди
улиц, да завешанные с одной стороны от солнца конки, запряженные лошадьми в белых капорах, с торчащими в прорехах ушами, звеня, прокатывались вверх и вниз по
улицам.
И вот я, немножко испуганный грозящим нашествием буйного дяди, но гордый поручением, возложенным на меня, торчу в окне, осматривая
улицу; широкая, она покрыта густым слоем пыли; сквозь пыль высовывается опухолями крупный
булыжник.
Полежав немного, дядя приподнимается, весь оборванный, лохматый, берет
булыжник и мечет его в ворота; раздается гулкий удар, точно по дну бочки. Из кабака лезут темные люди, орут, храпят, размахивают руками; из окон домов высовываются человечьи головы, —
улица оживает, смеется, кричит. Всё это тоже как сказка, любопытная, но неприятная, пугающая.
Ромашов долго кружил в этот вечер по городу, держась все время теневых сторон, но почти не сознавая, по каким
улицам он идет. Раз он остановился против дома Николаевых, который ярко белел в лунном свете, холодно, глянцевито и странно сияя своей зеленой металлической крышей.
Улица была мертвенно тиха, безлюдна и казалась незнакомой. Прямые четкие тени от домов и заборов резко делили мостовую пополам — одна половина была совсем черная, а другая масляно блестела гладким, круглым
булыжником.
Пил он, конечно, пил запоем, по неделям и более. Его запирали дома, но он убегал и ходил по
улицам города, тонкий, серый, с потемневшим лицом и налитыми кровью глазами. Размахивая правою рукою, в левой он сжимал цепкими пальцами
булыжник или кирпич и, завидя обывателя, кричал...
Облокотясь на подоконник, он смотрел на освещённые окна против себя со злобой, с буйным негодованием и думал, что хорошо бы выйти на
улицу и запустить в одно из окон
булыжником.
Посмотрел из окна, широкие двери лавок были уже заперты, по
улице ползли люди, приплюснутые жаркой тьмою к
булыжнику; трещал опаловый фонарь у подъезда театра; где-то близко пели женщины.
Главная
улица — Поречная, или Бережок, — вымощена крупным
булыжником; весною, когда между камней пробьется молодая трава, градской голова Сухобаев зовет арестантов, и они, большие и серые, тяжелые, — молча ползают по
улице, вырывая траву с корнем.
Дождь обрыдал тротуары,
лужами сжатый жулик,
мокрый, лижет
улиц забитый
булыжником труп,
а на седых ресницах —
да! —
на ресницах морозных сосулек
слезы из глаз —
да! —
из опущенных глаз водосточных труб.
Коляска запрыгала и задребезжала по
булыжникам шоссе вдоль
улиц посада.