Неточные совпадения
Лесничий соскочил и начал стучать рукояткой бича в
ворота. У крыльца он предоставил лошадей на попечение подоспевшим Прохору, Тараске, Егорке, а сам
бросился к Вере, встал на подножку экипажа, взял ее на руки и, как драгоценную ношу, бережно и почтительно внес на крыльцо, прошел мимо лакеев и девок, со свечами вышедших навстречу и выпучивших на них глаза, донес до дивана в зале и тихо посадил ее.
Она
бросилась к проснувшемуся дворнику, уже шедшему на стук
к воротам, и стала было молить его, чтобы не впускал.
Он долго не мог отыскать свою шляпу; хоть раз пять брал ее в руки, но не видел, что берет ее. Он был как пьяный; наконец понял, что это под рукою у него именно шляпа, которую он ищет, вышел в переднюю, надел пальто; вот он уже подходит
к воротам: «кто это бежит за мною? верно, Маша… верно с нею дурно!» Он обернулся — Вера Павловна
бросилась ему на шею, обняла, крепко поцеловала.
Она увидела, что идет домой, когда прошла уже
ворота Пажеского корпуса, взяла извозчика и приехала счастливо, побила у двери отворившего ей Федю,
бросилась к шкапчику, побила высунувшуюся на шум Матрену,
бросилась опять
к шкапчику,
бросилась в комнату Верочки, через минуту выбежала
к шкапчику, побежала опять в комнату Верочки, долго оставалась там, потом пошла по комнатам, ругаясь, но бить было уже некого: Федя бежал на грязную лестницу, Матрена, подсматривая в щель Верочкиной комнаты, бежала опрометью, увидев, что Марья Алексевна поднимается, в кухню не попала, а очутилась в спальной под кроватью Марьи Алексевны, где и пробыла благополучно до мирного востребования.
Галактион вернулся домой только вечером на другой день. Серафима
бросилась к окну и видела, как от
ворот отъезжал извозчик. Для нее теперь было все ясно. Он вошел сердитый, вперед приготовившись
к неприятной сцене.
Ямщик повернул
к воротам, остановил лошадей; лакей Лаврецкого приподнялся на козлах и, как бы готовясь соскочить, закричал: «Гей!» Раздался сиплый, глухой лай, но даже собаки не показалось; лакей снова приготовился соскочить и снова закричал: «Гей!» Повторился дряхлый лай, и, спустя мгновенье, на двор, неизвестно откуда, выбежал человек в нанковом кафтане, с белой, как снег, головой; он посмотрел, защищая глаза от солнца, на тарантас, ударил себя вдруг обеими руками по ляжкам, сперва немного заметался на месте, потом
бросился отворять
ворота.
— Батюшки-светы, да ведь это ты, свекор-батюшко!.. — заголосила она, по старой привычке
бросаясь опрометью
к воротам. — Ах, родимые вы мои…
Солдат слегка поддержал его под руку; поддержал также и Пашу; потом молодецки распахнул
ворота, кивнул головой кучеру, чтобы тот въезжал, и
бросился к крыльцу.
Я еще не успел выбежать на улицу, не успел сообразить, что и как теперь делать, как вдруг увидел, что у наших
ворот останавливаются дрожки и с дрожек сходит Александра Семеновна, ведя за руку Нелли. Она крепко держала ее, точно боялась, чтоб она не убежала другой раз. Я так и
бросился к ним.
Я стал на тротуаре против
ворот и глядел в калитку. Только что я вышел, баба
бросилась наверх, а дворник, сделав свое дело, тоже куда-то скрылся. Через минуту женщина, помогавшая снести Елену, сошла с крыльца, спеша
к себе вниз. Увидев меня, она остановилась и с любопытством на меня поглядела. Ее доброе и смирное лицо ободрило меня. Я снова ступил на двор и прямо подошел
к ней.
Они вышли. Петр Степанович
бросился было в «заседание», чтоб унять хаос, но, вероятно, рассудив, что не стоит возиться, оставил всё и через две минуты уже летел по дороге вслед за ушедшими. На бегу ему припомнился переулок, которым можно было еще ближе пройти
к дому Филиппова; увязая по колена в грязи, он пустился по переулку и в самом деле прибежал в ту самую минуту, когда Ставрогин и Кириллов проходили в
ворота.
Б-кий и Т-кий тем временем уже вошли в острог, где М-кий уже поджидал их у
ворот и прямо
бросился к ним на шею, хотя до сих пор никогда их и не видывал.
«Это Максим,
к ней, подлец!» — сообразил он, заметавшись по комнате, а потом, как был в туфлях,
бросился на двор, бесшумно отодвинул засов
ворот, приподнял щеколду калитки, согнувшись нырнул во тьму безлунной ночи. Сердце неприятно билось, он сразу вспотел, туфли шлёпали, снял их и понёс в руках, крадучись вдоль забора на звук быстрых и твёрдых шагов впереди.
Тяжело дыша, красная, в наскоро накинутом платке, одной рукою она отирала лицо и, прижав другую ко груди, неразборчиво говорила, просила о чём-то. Он метнулся
к ней, застёгивая
ворот рубахи, отскочил, накинул пиджак,
бросился в угол и торопливо бормотал, не попадая ногами в брюки...
Тетушка Анна мгновенно оставила свои объяснения, посадила внучка на завалинку, проворно утерла слезы и
бросилась пособлять старику. Оба приподняли Дуню и повели ее
к завалинке; но едва успели они усадить ее, в
воротах показался Петр.
Он
бросился к окну, но во дворе их уже не было, и от
ворот с выражением исполненного долга бежала назад только что лаявшая рыжая собака.
Ей приснились две большие черные собаки с клочьями прошлогодней шерсти на бедрах и на боках; они из большой лохани с жадностью ели помои, от которых шел белый пар и очень вкусный запах; изредка они оглядывались на Тетку, скалили зубы и ворчали: «А тебе мы не дадим!» Но из дому выбежал мужик в шубе и прогнал их кнутом; тогда Тетка подошла
к лохани и стала кушать, но, как только мужик ушел за
ворота, обе черные собаки с ревом
бросились на нее, и вдруг опять раздался пронзительный крик.
К дьячихе так
к дьячихе, Арефа не спорил. Только когда он проходил по улице Служней слободы, то чуть не был убит картечиной. Ватага пьяных мужиков
бросилась с разным дрекольем
к монастырским
воротам и была встречена картечью. Человек пять оказалось убитых, а в том числе чуть не пострадал и Арефа. Все видели, что стрелял инок Гермоген, и озлобление против него росло с каждым часом.
Настя лежала в больнице. С тех пор как она тигрицею
бросилась на железные
ворота тюрьмы за уносимым гробиком ее ребенка, прошло шесть недель. У нее была жестокая нервная горячка. Доктор полагал, что
к этому присоединится разлитие оставшегося в грудях молока и что Настя непременно умрет. Но она не умерла и поправлялась. Состояние ее духа было совершенно удовлетворительное для тюремного начальства: она была в глубочайшей апатии, из которой ее никому ничем не удавалось вывести ни на минуту.
Обратимся
к природе: неясная для себя, мучимая и томимая этой неясностью, стремясь
к цели ей неизвестной, но которая с тем вместе есть причина ее волнения, — она тысячью формами домогается до сознания, одействотворяет все возможности,
бросается во все стороны, толкается во все
ворота, творя бесчисленные вариации на одну тему.
Когда буря перед рассветом утихла, кучер и Борис тихонько запрягли лошадей и тихонько же выехали, сами отперев
ворота; но когда Борис также тихо подошел опять
к нашей двери, чтобы нас вывесть, тут Селиван увидал, что добыча уходит у него из рук,
бросился на Бориса и начал его душить.
Я
бросился искать маменьку, а маменька стали ключ искать и насилу его нашли в образнике, да пока я выбежал
к воротам, да замок отпирать стали, да засов вытаскивать, тройка уже и отъехала, и тот, что в калмыцком тулупе был, уехал в кибитке, а дядя один стоит, за скобку держится и сердится.
Владимир. Намедни я поехал верхом; лошадь не хотела идти в
ворота; я ее пришпорил, она
бросилась, и чуть-чуть я не ударился головой об столб. Точно так и с душой: иногда чувствуешь отвращение
к кому-нибудь, принудишь себя обойтись ласково, захочешь полюбить человека… а смотришь, он тебе плотит коварством и неблагодарностью!..
Но вот собака с неудовольствием отвернулась от меня и заворчала. Через минуту она
бросилась к двери. Я выпустил Цербера, и, пока он неистовствовал и заливался на своем обычном сторожевом посту, на крыше, я выглянул из сеней. Очевидно, одинокий путник, которого приближение я слышал ранее среди чуткого безмолвия морозной ночи, соблазнился моим веселым огнем. Он раздвигал теперь жерди моих
ворот, чтобы провести во двор оседланную и навьюченную лошадь.
Марья Валериановна, пришедшая в спальню,
бросилась на колени перед образом и долго молилась, обливаясь слезами, потом она поднесла Анатоля
к иконе и велела ему приложиться, одела его, накинула на себя шаль и, выслав Настю и горничную зачем-то из девичьей, вышла с Анатолем за
вороты, не замеченная никем, кроме Ефима.
Он
бросился назад
к воротам, яростно мотая головой, прядая из стороны в сторону, будто охмелевший от бешенства, взметывая ноги как попало на воздух и с каждым прыжком стрясая меня со спины, точно как будто на него вспрыгнул тигр и впился в его мясо зубами и когтями.
Мать не поверила, но как увидала, сама испугалась и заперла сени и дверь в избу. Ужи проползли под
ворота и вползли в сени, но не могли пройти в избу. Тогда они выползли назад, все вместе свернулись клубком и
бросились в окно. Они разбили стекло, упали на пол в избу и поползли по лавкам, столам и на печку. Маша забилась в угол на печи, но ужи нашли ее, стащили оттуда и повели
к воде.
Тележка, запряженная почтовыми лошадьми, остановилась у
ворот Патапа Максимыча.
Бросились к окнам — нет, не исправник приехал, не из удельной конторы, а какой-то незнакомый человек в синей сибирке с борами назади и в суконном картузе. Не то городской мещанин, не то купец небойкого полета.
Хорошо знала она местность. Выбежав на широкий двор,
бросилась было
к воротам, но в зачинавшемся уже рассвете увидала, что там на лавочке сидит караульный… В сад побежала, там ни души. Она дальше и дальше. Бежит, не переводя духа, и назади сада, вблизи Кириллиной пасеки, перелезает через невысокий плетень, а потом по задам возле длинного ряда крестьянских овинов бежит
к попу на край деревни. На него одного вся надежда ее. Подбежав
к дому отца Прохора, она крепко постучалась в окно.
Бросается он
к воротам, вздымает кверху тяжелый, булатный меч и вдруг отступает невольно…
Катерина Астафьевна
бросалась то на огород, то за
ворота, крича: «Ах, господи, ах, Николай угодник, что делать?» Синтянина же, решив взять ни на что несмотря больного
к себе, побежала в кухню искать слугу Подозерова, а когда обе эти женщины снова столкнулись друг с другом, вбегая на крыльцо, вопрос уже был решен без всякого их участия.
Я
бросился к окну и увидел у
ворот настланную соломою крестьянскую тележонку, в которой были запряжены худой рослый караковый мерин и толстоногая буланая кобылочка, под выменем которой сосал пегий жеребенок.
Елизавета Алексеевна
бросилась вниз по лестнице
к дежурному дворнику. Дворник, кутаясь в тулуп, сидел на скамейке у
ворот. Он равнодушно ответил...
Близ Константино-Еленовских
ворот князь Холмcкий, Аристотель и Хабар встретили процессию. Они
бросились к начальникам ее и предлагали им богатый выкуп, чтобы они отпустили своего пленника.
К друзьям Антона присоединилась молодая, прекрасная женщина: она положила в складчину их золотую цепь, монисты и другие богатые женские украшения. Это была Гаида.
Розвальни с связанным князем и усевшимися в них опричниками, конвоируемые несколькими из них верхами, быстро выехали за
ворота княжеского дома. Григорий Лукьянович тоже вскочил на лошадь и помчался за ними следом. Оставшиеся опричники стали хозяйничать в княжеских погребах и хоромах. Панкратьевна с воем вернулась наверх, отперла дверь и
бросилась к княжне.
Платен переменил позицию, отойдя за городок Гольнау и оставив в нем небольшой отряд пехоты. Русская артиллерия принялась разбивать городские
ворота, но безуспешно. Генерал Берг дал Суворову три батальона и приказал завладеть городом. Утром он
бросился к городу под сильным огнем, выломав
ворота, ворвался в улицы, причем получил две незначительные раны. Город был взят.
Без всякого порядка, без малейшего уважения
к этому священному месту,
бросился народ
к воротам и стучал в них чем попало, угрожая выломать их или же сшибить каменьями звонаря, если его тотчас не впустят в общее собрание.
Уже смеркалось, когда князь Андрей и Пьер подъехали
к главному подъезду Лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску,
бросились бежать назад в
ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
Влетает, стало быть, карабахский конь, верный товарищ,
к князю Удалу на широкий двор, заливисто ржет, серебряной подковой о кремень чешет: привез дорогого гостя, примайте! А пир, хочь час и поздний, в полном разгаре.
Бросились гости навстречу, князь Удал с крыльца поспешает, широкие рукава закинул… Тамара на крыше белую ручку
к вороту прижала, — не след княжеской невесте
к жениху первой бежать, не такого она воспитания.