Неточные совпадения
— Как же новые условия могут быть найдены? — сказал Свияжский, поев простокваши, закурив папиросу и опять подойдя к спорящим. — Все возможные отношения к рабочей силе определены и изучены, сказал он. — Остаток варварства — первобытная община
с круговою порукой сама
собой распадается, крепостное право уничтожилось, остается только свободный труд, и формы его определены и готовы, и надо
брать их. Батрак, поденный, фермер — и из этого вы не выйдете.
Я держу четырех лошадей: одну для
себя, трех для приятелей, чтоб не скучно было одному таскаться по полям; они
берут моих лошадей
с удовольствием и никогда со мной не ездят вместе.
— Ну, бог
с вами, давайте по тридцати и
берите их
себе!
— Как в цене? — сказал опять Манилов и остановился. — Неужели вы полагаете, что я стану
брать деньги за души, которые в некотором роде окончили свое существование? Если уж вам пришло этакое, так сказать, фантастическое желание, то
с своей стороны я передаю их вам безынтересно и купчую
беру на
себя.
— Позвольте вам вместо того, чтобы заводить длинное дело, вы, верно, не хорошо рассмотрели самое завещание: там, верно, есть какая-нибудь приписочка. Вы возьмите его на время к
себе. Хотя, конечно, подобных вещей на дом
брать запрещено, но если хорошенько попросить некоторых чиновников… Я
с своей стороны употреблю мое участие.
Домой приехав, пистолеты
Он осмотрел, потом вложил
Опять их в ящик и, раздетый,
При свечке, Шиллера открыл;
Но мысль одна его объемлет;
В нем сердце грустное не дремлет:
С неизъяснимою красой
Он видит Ольгу пред
собой.
Владимир книгу закрывает,
Берет перо; его стихи,
Полны любовной чепухи,
Звучат и льются. Их читает
Он вслух, в лирическом жару,
Как Дельвиг пьяный на пиру.
— Вы уже знаете, я думаю, что я нынче в ночь еду в Москву и
беру вас
с собою, — сказал он. — Вы будете жить у бабушки, a maman
с девочками остается здесь. И вы это знайте, что одно для нее будет утешение — слышать, что вы учитесь хорошо и что вами довольны.
Вы слышали от отцов и дедов, в какой чести у всех была земля наша: и грекам дала знать
себя, и
с Царьграда
брала червонцы, и города были пышные, и храмы, и князья, князья русского рода, свои князья, а не католические недоверки.
Он стал изредка
брать ее
с собой в город, а затем посылать даже одну, если была надобность перехватить денег в магазине или снести товар.
«Я это должен был знать, — думал он
с горькою усмешкой, — и как смел я, зная
себя, предчувствуясебя,
брать топор и кровавиться. Я обязан был заранее знать… Э! да ведь я же заранее и знал!..» — прошептал он в отчаянии.
— Всю эту возню, то есть похороны и прочее, я
беру на
себя. Знаете, были бы деньги, а ведь я вам сказал, что у меня лишние. Этих двух птенцов и эту Полечку я помещу в какие-нибудь сиротские заведения получше и положу на каждого, до совершеннолетия, по тысяче пятисот рублей капиталу, чтоб уж совсем Софья Семеновна была покойна. Да и ее из омута вытащу, потому хорошая девушка, так ли? Ну-с, так вы и передайте Авдотье Романовне, что ее десять тысяч я вот так и употребил.
Катерина. Ну,
бери меня
с собой,
бери!
Марья Ивановна приняла письмо дрожащею рукою и, заплакав, упала к ногам императрицы, которая подняла ее и поцеловала. Государыня разговорилась
с нею. «Знаю, что вы не богаты, — сказала она, — но я в долгу перед дочерью капитана Миронова. Не беспокойтесь о будущем. Я
беру на
себя устроить ваше состояние».
— Ни-ко-гда-с! Допущение рабочих устанавливать расценки приемлемо только при условии, что они
берут на
себя и ответственность за убытки предприятия-с!
Он был взяточник в душе, по теории, ухитрялся
брать взятки, за неимением дел и просителей,
с сослуживцев,
с приятелей, Бог знает как и за что — заставлял, где и кого только мог, то хитростью, то назойливостью, угощать
себя, требовал от всех незаслуженного уважения, был придирчив. Его никогда не смущал стыд за поношенное платье, но он не чужд был тревоги, если в перспективе дня не было у него громадного обеда,
с приличным количеством вина и водки.
«Да и не надо. Нынешние ведь много тысяч
берут, а мы сотни. Мне двести за мысль и за руководство да триста исполнительному герою, в соразмере, что он может за исполнение три месяца в тюрьме сидеть, и конец дело венчает. Кто хочет — пусть нам верит, потому что я всегда берусь за дела только за невозможные; а кто веры не имеет,
с тем делать нечего», — но что до меня касается, — прибавляет старушка, — то, представь ты
себе мое искушение...
Он машинально повиновался,
с вожделением поглядывая на икру. Она подвинула ему тарелку, и он принялся удовлетворять утренний, свежий аппетит. Она сама положила ему котлетку и налила шампанского в граненый стакан, а
себе в бокал, и кокетливо
брала в рот маленькие кусочки пирожного, любуясь им.
Лето проводила в огороде и саду: здесь она позволяла
себе, надев замшевые перчатки,
брать лопатку, или грабельки, или лейку в руки и, для здоровья, вскопает грядку, польет цветы, обчистит какой-нибудь куст от гусеницы, снимет паутину
с смородины и, усталая, кончит вечер за чаем, в обществе Тита Никоныча Ватутина, ее старинного и лучшего друга, собеседника и советника.
— Вашего бича
с собой не
берите!.. — договорила она тихо, почти в сторону.
Она ласково подала ему руку и сказала, что рада его видеть, именно в эту минуту, когда у ней покойнее на сердце. Она, в эти дни, после свидания
с Марком, вообще старалась казаться покойной, и дома, за обедом, к которому являлась каждый день, она
брала над
собой невероятную силу, говорила со всеми, даже шутила иногда, старалась есть.
— Нет-с, я сам хочу заплатить, и вы должны знать почему. Я знаю, что в этой пачке радужных — тысяча рублей, вот! — И я стал было дрожащими руками считать, но бросил. — Все равно, я знаю, что тысяча. Ну, так вот, эту тысячу я
беру себе, а все остальное, вот эти кучи, возьмите за долг, за часть долга: тут, я думаю, до двух тысяч или, пожалуй, больше!
Он сначала
брал их к
себе в дом еще маленькими девочками, растил их
с гувернантками и француженками, потом обучал в лучших учебных заведениях и под конец выдавал
с приданым.
— Я, собственно, не знаком, — тотчас ответил Васин (и без малейшей той обидной утонченной вежливости, которую
берут на
себя люди деликатные, говоря
с тотчас же осрамившимся), — но я несколько его знаю; встречался и слушал его.
Они общежительны, охотно увлекаются новизной; и не преследуй у них шпионы, как контрабанду, каждое прошептанное
с иностранцами слово, обмененный взгляд, наши суда сейчас же, без всяких трактатов, завалены бы были всевозможными товарами, без помощи сиогуна, который все барыши
берет себе, нужды нет, что Япония, по словам властей, страна бедная и торговать будто бы ей нечем.
Сегодня дождь, но теплый, почти летний, так что даже кот Васька не уходил
с юта, а только сел под гик. Мы видели, что две лодки,
с значками и пиками, развозили по караульным лодкам приказания, после чего эти отходили и становились гораздо дальше. Адмирал не приказал уже больше и упоминать о лодках. Только если последние станут преследовать наши, велено
брать их на буксир и таскать
с собой.
Между прочим, я встретил целый ряд носильщиков: каждый нес по два больших ящика
с чаем. Я следил за ними. Они шли от реки: там
с лодок
брали ящики и несли в купеческие домы, оставляя за
собой дорожку чая, как у нас, таская кули, оставляют дорожку муки. Местный колорит! В амбарах ящики эти упаковываются окончательно, герметически, и идут на американские клипперы или английские суда.
Она любовалась этой решительностью, узнавала в этом его и
себя, какими они были оба в те хорошие времена до замужества, но вместе
с тем ее
брал ужас при мысли о том, что брат ее женится на такой ужасной женщине.
Представитель
с.-д. принципиально заявил, что социал-демократы отказываются от участия в военно-морской комиссии и не
берут на
себя ответственности за оборону страны, так как в обороне должен участвовать весь народ.
— Тржи, панове, тржи! Слушай, пане, вижу, что ты человек разумный.
Бери три тысячи и убирайся ко всем чертям, да и Врублевского
с собой захвати — слышишь это? Но сейчас же, сию же минуту, и это навеки, понимаешь, пане, навеки вот в эту самую дверь и выйдешь. У тебя что там: пальто, шуба? Я тебе вынесу. Сию же секунду тройку тебе заложат и — до видзенья, пане! А?
— Тебе надо подкрепиться, судя по лицу-то. Сострадание ведь на тебя глядя
берет. Ведь ты и ночь не спал, я слышал, заседание у вас там было. А потом вся эта возня и мазня… Всего-то антидорцу кусочек, надо быть, пожевал. Есть у меня
с собой в кармане колбаса, давеча из города захватил на всякий случай, сюда направляясь, только ведь ты колбасы не станешь…
Тогда они
берут полотенце-с, мочат в этот настой и всю-то ему спину Марфа Игнатьевна трет полчаса-с, досуха-с, совсем даже покраснеет и вспухнет-с, а затем остальное, что в стклянке, дают ему выпить-с
с некоторою молитвою-с, не все, однако ж, потому что часть малую при сем редком случае и
себе оставляют-с и тоже выпивают-с.
Если же отряд идет быстрее, чем это нужно съемщику, то, чтобы не задерживать коней
с вьюками, приходится отпускать их вперед, а
с собой брать одного стрелка, которому поручается идти по следам лошадей на таком расстоянии от съемщика, чтобы последний мог постоянно его видеть.
Река Сица течет в направлении к юго-западу. Свое начало она
берет с Сихотэ-Алиня (перевала на реку Иман) и принимает в
себя только 2 притока. Один из них Нанца [Нан-ча — южное разветвление.], длиной в 20 км, находится
с правой стороны
с перевалом на Иодзыхе. От истоков Нанца сперва течет к северу, потом к северо-востоку и затем к северо-западу. В общем, если смотреть вверх по долине, в сумме действительно получается направление южное.
— Пригоден на то, чтобы провожать Жюли повсюду, куда она
берет меня
с собою; полезен на то, чтобы Жюли могла кутить, — отвечает Серж.
Собрав последние крохи, которые оставались, он увидел у
себя тысяч десять, — по тогдашнему на ассигнации, — пустился
с ними в мелкую хлебную торговлю, стал
брать всякие маленькие подряды, хватался за всякое выгодное дело, приходившееся по его средствам, и лет через десять имел изрядный капитал.
Мои письма становились все тревожнее;
с одной стороны, я глубоко чувствовал не только свою вину перед Р., но новую вину лжи, которую
брал на
себя молчанием. Мне казалось, что я пал, недостоин иной любви… а любовь росла и росла.
Меня стало теснить присутствие старика, мне было
с ним неловко, противно. Не то чтоб я чувствовал
себя неправым перед граждански-церковным собственником женщины, которая его не могла любить и которую он любить был не в силах, но моя двойная роль казалась мне унизительной: лицемерие и двоедушие — два преступления, наиболее чуждые мне. Пока распахнувшаяся страсть
брала верх, я не думал ни о чем; но когда она стала несколько холоднее, явилось раздумье.
— Это так, вертопрахи, — говорил он, — конечно, они
берут, без этого жить нельзя, но, то есть, эдак ловкости или знания закона и не спрашивайте. Я расскажу вам, для примера, об одном приятеле. Судьей был лет двадцать, в прошедшем году помре, — вот был голова! И мужики его лихом не поминают, и своим хлеба кусок оставил. Совсем особенную манеру имел. Придет, бывало, мужик
с просьбицей, судья сейчас пускает к
себе, такой ласковый, веселый.
Природа
с своими вечными уловками и экономическими хитростями дает юность человеку, но человека сложившегося
берет для
себя, она его втягивает, впутывает в ткань общественных и семейных отношений, в три четверти не зависящих от него, он, разумеется, дает своим действиям свой личный характер, но он гораздо меньше принадлежит
себе, лирический элемент личности ослаблен, а потому и чувства и наслаждение — все слабее, кроме ума и воли.
У него было
с собой две-три рубашки и больше ничего. В Англии всякого колодника, приводимого в тюрьму, тотчас по приходе сажают в ванну, у нас
берут предварительные меры против чистоты.
Книг мы
с собой не
брали; в контору ходить я не решался; конюшни и каретный сарай запирались на замок, и кучер Алемпий, пользуясь полной свободой, либо благодушествовал в трактире, где его даром поили чаем, либо присутствовал в конторе при судбищах.
Едал, покойник, аппетитно; и потому, не пускаясь в рассказы, придвинул к
себе миску
с нарезанным салом и окорок ветчины, взял вилку, мало чем поменьше тех вил, которыми мужик
берет сено, захватил ею самый увесистый кусок, подставил корку хлеба и — глядь, и отправил в чужой рот.
—
Бери, Стецько,
с собою скорее острую саблю да винтовку да ступай за мною!
С той поры он возненавидел Балашова и все мечтал объехать его во что бы то ни стало. Шли сезоны, а он все приходил в хвосте или совсем последним. Каждый раз
брал билет на
себя в тотализаторе — и это иногда был единственный билет на его лошадь. Публика при выезде его на старт смеялась, а во время бега, намекая на профессию хозяина, кричала...
Вскоре Коську стали водить нищенствовать за ручку — перевели в «пешие стрелки». Заботился о Коське дедушка Иван, старик ночлежник, который заботился о матери,
брал ее
с собой на все лето по грибы. Мать умерла, а ребенок родился 22 февраля, почему и окрестил его дедушка Иван Касьяном.
Отец ее в старые годы «чумаковал», то есть ходил
с обозами в Крым за рыбой и солью, а так как мать ее умерла рано, то отец
брал ее
с собою…
Иногда Бася
брала ее
с собой в дома покупателей.
Когда приходило время возвращаться
с этих неудачных художественных сеансов, я лениво
брал весла, и моя лодка протягивала за
собой медлительный след, тихо заплывавший ряской, водорослями и тиной.
Педагогические приемы у пана Пашковского были особенные: он
брал малыша за талию, ставил его рядом
с собою и ласково клал на голову левую руку. Малыш сразу чувствовал, что к поверхности коротко остриженной головы прикоснулись пять заостренных, как иголки, ногтей, через которые, очевидно, математическая мудрость должна проникнуть в голову.
Иногда, в жаркий полдень, я разыскивал эту кошку,
брал ее
с собой на задний двор, где у нас лежали кузова старых саней, и, улегшись в одном из этих кузовов, принимался ласкать ее.