Неточные совпадения
А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей сердце при
мысли о неизбежном конце, мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного счастия, потому, что знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения к сомнению, как наши предки бросались от одного заблуждения к другому, не имея, как они, ни надежды, ни даже того неопределенного, хотя и истинного наслаждения, которое встречает душа во всякой
борьбе с людьми или с судьбою…
Кажется, как будто ее мало заботило то, о чем заботятся, или оттого, что всепоглощающая деятельность мужа ничего не оставила на ее долю, или оттого, что она принадлежала, по самому сложению своему, к тому философическому разряду людей, которые, имея и чувства, и
мысли, и ум, живут как-то вполовину, на жизнь глядят вполглаза и, видя возмутительные тревоги и
борьбы, говорят: «<Пусть> их, дураки, бесятся!
— Совершенно правильно, — отвечал он и, желая смутить, запугать ее, говорил тоном философа, привыкшего
мыслить безжалостно. — Гуманизм и
борьба — понятия взаимно исключающие друг друга. Вполне правильное представление о классовой
борьбе имели только Разин и Пугачев, творцы «безжалостного и беспощадного русского бунта». Из наших интеллигентов только один Нечаев понимал, чего требует революция от человека.
«Возраст охлаждает чувство. Я слишком много истратил сил на
борьбу против чужих
мыслей, против шаблонов», — думал он, зажигая спичку, чтоб закурить новую папиросу. Последнее время он все чаще замечал, что почти каждая его
мысль имеет свою тень, свое эхо, но и та и другое как будто враждебны ему. Так случилось и в этот раз.
— Нам необходимы интеллигентные и осведомленные в ходе революционной
мысли, —
мысли, заметьте! — информаторы, необходимы не столько для
борьбы против врагов порядка, сколько из желания быть справедливыми, избегать ошибок, безошибочно отделять овец от козлищ. В студенческом движении страдает немало юношей случайно…
Пока она молилась, он стоял погруженный в
мысль о ее положении, в чувство нежного сострадания к ней, особенно со времени его возвращения, когда в ней так заметно выказалось обессиление в тяжелой
борьбе.
Утром он чувствовал себя всегда бодрее и мужественнее для всякой
борьбы: утро приносит с собою силу, целый запас надежд,
мыслей и намерений на весь день: человек упорнее налегает на труд, мужественнее несет тяжесть жизни.
Борьба идет на духовных вершинах человечества, там определяется судьба человеческого сознания, есть настоящая жизнь
мысли, жизнь идей.
Борьба против буржуазного общества и буржуазного духа, с которым социализм и коммунизм недостаточно борются, совсем не отрицает заслуг буржуазного и гуманистического периода истории, утверждения свободы
мысли и науки, уничтожения пыток и жестоких наказаний, признания большей человечности.
В лице Грановского московское общество приветствовало рвущуюся к свободе
мысль Запада,
мысль умственной независимости и
борьбы за нее. В лице славянофилов оно протестовало против оскорбленного чувства народности бироновским высокомерием петербургского правительства.
Моя философская
мысль была
борьбой за освобождение, и я всегда верил в освобождающий характер философского познания.
Мою
мысль трудно по-модному объяснить сведением счетов с самим собой,
борьбой со своим бессознательным, она скорее была
борьбой с врагом.
Это входит в мою
борьбу за право свободной и творческой
мысли для себя.
Некоторая воинственность моего характера целиком перешла в идейную
борьбу, в сражения в области
мысли.
Мои
мысли и настроения отразились в статье «
Борьба за идеализм», напечатанной в «Мире Божьем».
Возражения против моей
мысли и моего познания я всегда проецировал во вне, в образе врага моих идей и верований, с которым я вел
борьбу.
Но обсуждались так, как будто
мысль не имеет прямого отношения к жизненной
борьбе.
В течение 20 лет я вел
борьбу за свободу, за свободу духа, свободу совести, свободу
мысли, не пропускал ни одного случая, чтобы не протестовать против гасителей духа, насильников над
мыслью и совестью.
С этих пор на некоторое время у меня явилась навязчивая идея: молиться, как следует, я не мог, — не было непосредственно молитвенного настроения, но
мысль, что я «стыжусь», звучала упреком. Я все-таки становился на колени, недовольный собой, и недовольный подымался. Товарищи заговорили об этом, как о странном чудачестве. На вопросы я молчал… Душевная
борьба в пустоте была мучительна и бесплодна…
В известном смысле Хомякова можно назвать православным модернистом, у него есть некоторое родство с католическим модернизмом —
борьба против схоластики и против интеллектуалистического понимания догматов, сильный модернистический элемент защиты свободной критической
мысли.
Вся социологическая
мысль сторонника субъективного метода определялась
борьбой против натурализма в социологии, против органичной теории общества и применения дарвинизма к социальному процессу.
В XVIII в. в русской душе, получившей прививку западной
мысли, происходила
борьба Сен-Мартена и Вольтера.
Так же, как
борьба за свободу совести,
мысли, слова.
Эта работа завлекала его все больше и больше, и поэтому мрачные
мысли о непригодности к житейской
борьбе, о «червяке, пресмыкающемся в пыли», и о «фурштате» давно уже незаметно улетучились из квадратной головы ветерана.
Но есть у Островского пьеса, где подслушан лепет чистого сердца в ту самую минуту, когда оно только что еще чувствует приближение нечистой
мысли, — пьеса, которая объясняет нам весь процесс душевной
борьбы, предшествующей неразумному увлечению девушки, убиваемой самодурною силою…
— Вы видели внутреннюю мою
борьбу всякий раз, когда, сознавая его податливую готовность, приходила мне
мысль принять его в члены Тайного нашего общества; видели, что почти уже на волоске висела его участь в то время, когда я случайно встретился с его отцом.
Там партикуляризма, в смысле политической партии, не существует вовсе;
борьба же с католицизмом ведется совсем не во имя того, что он служит помехою для исполнения начальственных предписаний, а во имя освобождения человеческой
мысли от призраков, ее угнетающих.
А всему виной моя самонадеянность… Я думал, в кичливом самообольщении, что нет той силы, которая может сломить энергию
мысли, энергию воли! И вот оказывается, что какому-то неопрятному, далекому городку предоставлено совершить этот подвиг уничтожения. И так просто! почти без
борьбы! потому что какая же может быть
борьба с явлениями, заключающими в себе лишь чисто отрицательные качества?
Для резца неуловим этот блеск
мысли в чертах лиц их, эта
борьба воли с страстью, игра не высказываемых языком движений души с бесчисленными, тонкими оттенками лукавства, мнимого простодушия, гнева и доброты, затаенных радостей и страданий… всех этих мимолетных молний, вырывающихся из концентрической души…
На лице Сусанны Николаевны на мгновение промелькнула радость; потом выражение этого чувства мгновенно же перешло в страх; сколь ни внимательно смотрели на нее в эти минуты Егор Егорыч и Сверстов, но решительно не поняли и не догадались, какая
борьба началась в душе Сусанны Николаевны:
мысль ехать в Петербург и увидеть там Углакова наполнила ее душу восторгом, а вместе с тем явилось и обычное: но.
Но по уходе пристава тоска обуяла еще пуще. Целую ночь метался он в огне, и ежели забывался на короткое время, то для того только, чтоб и во сне увидеть, что он помпадур. Наконец, истощив все силы в
борьбе с бессонницей, он покинул одинокое ложе и принялся за чтение «Робинзона Крузое». Но и тут его тотчас же поразила
мысль: что было бы с ним, если б он, вместо Робинзона, очутился на необитаемом острове? Каким образом исполнил бы он свое назначение?
Однако Грас Паран, выждав время, начал жестокую
борьбу, поставив задачей жизни — убрать памятник; и достиг того, что среди огромного числа родственников, зависящих от него людей и людей подкупленных был поднят вопрос о безнравственности памятника, чем привлек на свою сторону людей, бессознательность которых ноет от старых уколов, от мелких и больших обид, от злобы, ищущей лишь повода, — людей с темными, сырыми ходами души, чья внутренняя жизнь скрыта и обнаруживается иногда непонятным поступком, в основе которого, однако, лежит мировоззрение, мстящее другому мировоззрению — без ясной
мысли о том, что оно делает.
Глаза старого рыбака были закрыты; он не спал, однако ж, морщинки, которые то набегали, то сглаживались на высоком лбу его, движение губ и бровей, ускоренное дыхание ясно свидетельствовали присутствие
мысли; в душе его должна была происходить сильная
борьба. Мало-помалу лицо его успокоилось; дыхание сделалось ровнее; он точно заснул. По прошествии некоторого времени с печки снова послышался его голос. Глеб подозвал жену и сказал, чтобы его перенесли на лавку к окну.
Он почувствовал, что не отвлеченные верования, а жизненные факты управляют человеком, что не образ
мыслей, не принципы, а натура нужна для образования и проявления крепкого характера, и он умел создать такое лицо, которое служит представителем великой народной идеи, не нося великих идей ни на языке, ни в голове, самоотверженно идет до конца в неровной
борьбе и гибнет, вовсе не обрекая себя на высокое самоотвержение.
Мы разговорились, и когда у нас зашла речь о физическом труде, то я выразил такую
мысль: нужно, чтобы сильные не порабощали слабых, чтобы меньшинство не было для большинства паразитом или насосом, высасывающим из него хронически лучшие соки, то есть нужно, чтобы все без исключения — и сильные и слабые, богатые и бедные, равномерно участвовали в
борьбе за существование, каждый сам за себя, а в этом отношении нет лучшего нивелирующего средства, как физический труд в качестве общей, для всех обязательной повинности.
Истина не нужна была ему, и он не искал ее, его совесть, околдованная пороком и ложью, спала или молчала; он, как чужой или нанятый с другой планеты, но участвовал в общей жизни людей, был равнодушен к их страданиям, идеям, религиям, знаниям, исканиям,
борьбе, он не сказал людям ни одного доброго слова, не написал ни одной полезной, непошлой строчки, не сделал людям ни на один грош, а только ел их хлеб, пил их вино, увозил их жен, жил их
мыслями и, чтобы оправдать свою презренную, паразитную жизнь перед ними и самим собой, всегда старался придавать себе такой вид, как будто он выше и лучше их.
Предположим, что в произведении искусства развивается
мысль: «временное уклонение от прямого пути не погубит сильной натуры», или: «одна крайность вызывает другую»; или изображается распадение человека с самим собою; или, если угодно,
борьба страстей с высшими стремлениями (мы указываем различные основные идеи, которые видели в «Фаусте»), — разве не представляются в действительной жизни случаи, в которых развивается то же самое положение?
Вот видишь ли: любовь я в
мысли ставлю
Так высоко, так свято понимаю
И для меня ее так нежен цвет,
Что от малейшего прикосновенья
Легко мрачится он и увядает.
Когда любил я и когда во мне
Другой, неясный образ зарождался,
Я, чтоб любви священное начало
Борьбою двух явлений не нарушить,
Спешил расстаться с той, кого любил…
Там он сосредоточит все заветное, пригретое, приголубленное; туда он придет после изнурительных скитаний по белу свету, чтоб успокоиться от жизненных обид; там он взлелеет своих детей и даст им возможность проникнуться впечатлениями настоящей, ненасурмленной действительности; там он почувствует себя свободным от всяческой подлой зависимости, от заискиваний, от унизительной
борьбы за право дышать, говорить,
мыслить…
Я уехал тогда от брата рано утром, и с тех пор для меня стало невыносимо бывать в городе. Меня угнетают тишина и спокойствие, я боюсь смотреть на окна, так как для меня теперь нет более тяжелого зрелища, как счастливое семейство, сидящее вокруг стола и пьющее чай. Я уже стар и не гожусь для
борьбы, я не способен даже ненавидеть. Я только скорблю душевно, раздражаюсь, досадую, по ночам у меня горит голова от наплыва
мыслей, и я не могу спать… Ах, если б я был молод!
Эти люди почерпнули жизненный опыт в своей непрерывной
борьбе и умели его переработать силою своей
мысли; поэтому они всегда стояли в уровень с событиями, и как только явилась им опять возможность действовать, они радушно и вполне сознательно подали руку молодому поколению.
Они тем искреннее принимали
мысли Овэна, что действительно в это время чувствовали нужду в поддержке масс для успеха в
борьбе своей с аристократией.
Подкрепляемый такой
мыслью, Овэн смело и открыто вступил в
борьбу за свои идеи, все более и более раскрывая их пред глазами противников.
Подобные
мысли и опасения тревожили Кольцова почти постоянно и возмущали последние дни его жизни. Во все продолжение 1842 года он был болен. Наконец силы его совершенно истощились; он упал под бременем болезни, бедности и бесплодной
борьбы с обстоятельствами. 19 октября 1842 года, в три часа пополудни, Кольцова не стало. Он умер на 34-м году от рождения.
Моя голова становилась тесна для этих жгучих
мыслей, как тесна была эта каморка для всяких планов
борьбы и мести. Я вскочил, присел на своей постели, охватил голову руками и пытался призвать к себе обычное самообладание.
Вот, например, сильный, горячий характер маленькой Нелли; но посмотрите, как она поставлена, и может ли ей в этой обстановке прийти хоть малейшая
мысль о
борьбе постоянной и правильной?
Толпенников следит за глухой
борьбой толстяка с гневом и дисциплиной и наслаждается; чисто по-студенчески он ненавидит полицию и не допускает
мысли о человечности полицейских.
Мысль, на минуту вырвавшаяся из железного круга, со всею своей страстью и силой прилепилась к призраку новой жизни — точно
борьба шла не из-за лишних пяти рублей в месяц, о которых толковали мужчины, а из-за полного и радостного освобождения от всех вековых пут.
Увы! лишь жалкое в себе разуверенье,
Да убеждение в бесплодности
борьбы,
Да
мысль, что ни одно правдивое стремленье
Ждать не должно себе пощады у судьбы…
Со вниманием перечитывая его стихотворения, нельзя в них не заметить следов какого-то раздумья, какой-то внутренней
борьбы, следствие потрясенной и еще не успевшей снова установиться
мысли.