Неточные совпадения
Алексей Александрович помолчал и потер
рукою лоб и глаза. Он увидел, что вместо того, что он хотел сделать, то есть предостеречь свою жену от ошибки в глазах света, он волновался невольно о том, что касалось ее совести, и
боролся с воображаемою им какою-то стеной.
Сморщенное лицо Алексея Александровича приняло страдальческое выражение; он взял ее за
руку и хотел что-то сказать, но никак не мог выговорить; нижняя губа его дрожала, но он всё еще
боролся с своим волнением и только изредка взглядывал на нее. И каждый раз, как он взглядывал, он видел глаза ее, которые смотрели на него с такою умиленною и восторженною нежностью, какой он никогда не видал в них.
А Диомидов был явно ненормален. Самгина окончательно убедила в этом странная сцена: уходя от Лидии, столяр и бутафор надевал свое старенькое пальто, он уже сунул левую
руку в рукав, но не мог найти правого рукава и, улыбаясь,
боролся с пальто, встряхивал его. Клим решил помочь ему.
«Она терзается! Боже! Что с ней было?» — с холодеющим лбом думал он и чувствовал, что у него дрожат
руки и ноги. Ему вообразилось что-то очень страшное. Она все молчит и, видимо,
борется с собой.
Где замечала явную ложь, софизмы, она
боролась, проясняла себе туман, вооруженная своими наблюдениями, логикой и волей. Марк топал в ярости ногами, строил батареи из своих доктрин и авторитетов — и встречал недоступную стену. Он свирепел, скалил зубы, как «волк», но проводником ее отповедей служили бархатные глаза, каких он не видал никогда, и лба его касалась твердая, но нежная
рука, и он, рыча про себя, ложился смиренно у ног ее, чуя победу и добычу впереди, хотя и далеко.
Помню: мы оба
боролись с ним, но он успел вырвать свою
руку и выстрелить в себя.
Он показал ей, что и где писать, и она села за стол, оправляя левой
рукой рукав правой; он же стоял над ней и молча глядел на ее пригнувшуюся к столу спину, изредка вздрагивавшую от сдерживаемых рыданий, и в душе его
боролись два чувства — зла и добра: оскорбленной гордости и жалости к ней, страдающей, и последнее чувство победило.
Дед говорил необычно важно и всё гладил ладонями бока свои, а локти у него вздрагивали, загибаясь за спину, точно
руки его хотели вытянуться вперед, и он
боролся против них.
И не хочет понять самой простой истины: что не нужно усыплять в человеке его внутренние силы и связывать ему
руки и ноги, если хотят, чтоб он мог успешно
бороться с своими врагами.
Когда-то и сам Самойло Евтихыч лихо
боролся на кругу с ключевлянами, а теперь у него зудились
руки.
— Ишь какие вострые глаза: узнала тятьку! — похвалила Таисья, заслоняя глаза от солнца
рукой. — Твой тятька в кругу шарашится. Прежде-то сам хватски
боролся, а ноне, ишь, ребятишек стравляет.
Да, именно, именно. Потому-то я и боюсь I, я
борюсь с ней, я не хочу. Но почему же во мне рядом и «я не хочу» и «мне хочется»? В том-то и ужас, что мне хочется опять этой вчерашней блаженной смерти. В том-то и ужас, что даже теперь, когда логическая функция проинтегрирована, когда очевидно, что она неявно включает в себя смерть, я все-таки хочу ее губами,
руками, грудью, каждым миллиметром…
Финн долго
боролся с Наиной, но потом махнул
рукой и уехал в Швейцарию доить симментальских коров.
На этой почве он издавна, с неравным успехом, но упорно
борется с попом, а с легкой
руки Вольтера эта борьба приняла очень яркий и даже торжествующий характер.
Не помню, как и что следовало одно за другим, но помню, что в этот вечер я ужасно любил дерптского студента и Фроста, учил наизусть немецкую песню и обоих их целовал в сладкие губы; помню тоже, что в этот вечер я ненавидел дерптского студента и хотел пустить в него стулом, но удержался; помню, что, кроме того чувства неповиновения всех членов, которое я испытал и в день обеда у Яра, у меня в этот вечер так болела и кружилась голова, что я ужасно боялся умереть сию же минуту; помню тоже, что мы зачем-то все сели на пол, махали
руками, подражая движению веслами, пели «Вниз по матушке по Волге» и что я в это время думал о том, что этого вовсе не нужно было делать; помню еще, что я, лежа на полу, цепляясь нога за ногу,
боролся по-цыгански, кому-то свихнул шею и подумал, что этого не случилось бы, ежели бы он не был пьян; помню еще, что ужинали и пили что-то другое, что я выходил на двор освежиться, и моей голове было холодно, и что, уезжая, я заметил, что было ужасно темно, что подножка пролетки сделалась покатая и скользкая и за Кузьму нельзя было держаться, потому что он сделался слаб и качался, как тряпка; но помню главное: что в продолжение всего этого вечера я беспрестанно чувствовал, что я очень глупо делаю, притворяясь, будто бы мне очень весело, будто бы я люблю очень много пить и будто бы я и не думал быть пьяным, и беспрестанно чувствовал, что и другие очень глупо делают, притворяясь в том же.
Иногда, впрочем, он и не махал на меня
руками. Иногда тоже казалось мне, что принятая таинственная решимость как бы оставляла его и что он начинал
бороться с каким-то новым соблазнительным наплывом идей. Это было мгновениями, но я отмечаю их. Я подозревал, что ему очень бы хотелось опять заявить себя, выйдя из уединения, предложить борьбу, задать последнюю битву.
— А помнишь ли, Никитушка, — продолжал он, обняв князя одною
рукой за плеча, — помнишь ли, как ты ни в какой игре обмана не терпел?
Бороться ли с кем начнешь али на кулачках биться, скорей дашь себя на землю свалить, чем подножку подставишь или что против уговора сделаешь. Все, бывало, снесешь, а уж лукавства ни себе, ни другим не позволишь!
Он появился в большом нагольном овчинном тулупе, с поднятым и обвязанным ковровым платком воротником, скрывавшим его волосы и большую часть лица до самых глаз, но я, однако, его, разумеется, немедленно узнал, а дальше и мудрено было бы кому-нибудь его не узнать, потому что, когда привозный комедиантом великан и силач вышел в голотелесном трике и, взяв в обе
руки по пяти пудов, мало колеблясь, обнес сию тяжесть пред скамьями, где сидела публика, то Ахилла, забывшись, закричал своим голосом: „Но что же тут во всем этом дивного!“ Затем, когда великан нахально вызывал
бороться с ним и никого на сие состязание охотников не выискивалось, то Ахилла, утупя лицо в оный, обвязанный вокруг его головы, ковровый платок, вышел и схватился.
Вдруг в передней послышался шум. Передонов и Варвара испугались: Передонов неподвижно уставил на дверь прищуренные глаза. Варвара подкралась к двери в залу, едва приоткрыла ее, заглянула, потом так же тихо, на цыпочках, балансируя
руками и растерянно улыбаясь, вернулась к столу. Из передней доносились визгливые крики и шум, словно там
боролись. Варвара шептала...
Я
боролся с Гезом. Видя, что я заступился, женщина вывернулась и отбежала за мою спину. Изогнувшись, Гез отчаянным усилием вырвал от меня свою
руку. Он был в слепом бешенстве. Дрожали его плечи,
руки; тряслось и кривилось лицо. Он размахнулся: удар пришелся мне по локтю левой
руки, которой я прикрыл голову. Тогда, с искренним сожалением о невозможности сохранять далее мирную позицию, я измерил расстояние и нанес ему прямой удар в рот, после чего Гез грохнулся во весь рост, стукнув затылком.
— «Опротивела душе моей жизнь моя, предамся печали моей, буду говорить в горести души моей. Скажу богу: не обвиняй меня, скажи мне, за что ты со мной
борешься? Хорошо ли для тебя, что ты угнетаешь, что ты презираешь дело
рук твоих…»
Рославлев не отвечал ни слова; казалось, он
боролся с самим собою. Вдруг сверкающие глаза его наполнились слезами, он закрыл их
рукою, бросил пистолет, и прежде чем Зарецкой успел поднять его и сесть на лошадь, Рославлев был уже у стен Донского монастыря.
— Да о чем же мне беспокоиться? Ты, верно, знаешь, кто сказал: «Придите вси труждающие, и аз успокою вас». А я много трудился, мой друг! Долго был игралищем всех житейских непогод и, видит бог, устал. Всю жизнь
боролся с страстями, редко оставался победителем, грешил, гневил бога; но всегда с детской любовию лобызал
руку, меня наказующую, — так чего же мне бояться! Я иду к отцу моему!
«
Бороться против зла нет сил, а подлецом жить не хочу. Прощайте, милорды, приходите на панихиду». Было что-то тимохинское, слегка шутовское в этой ненужной добавке: «приходите на панихиду», и нужно было вспомнить кисею, желтые мертвые
руки, заплаканного священника, чтобы поверить в ужас происшедшего и снова понять.
Руки отказывались
бороться с завязками и пуговицами.
Он сидел и рыдал, не обращая внимания ни на сестру, ни на мертвого: бог один знает, что тогда происходило в груди горбача, потому что, закрыв лицо
руками, он не произнес ни одного слова более… он, казалось, понял, что теперь
боролся уже не с людьми, но с провидением и смутно предчувствовал, что если даже останется победителем, то слишком дорого купит победу: но непоколебимая железная воля составляла всё существо его, она не знала ни преград, ни остановок, стремясь к своей цели.
— Что обо мне говорить! — сказал старик. — Теперь ваша взяла!
Бороться с тобою я не стану, а ты вот поди да стань у меня между коленками, а я тебя ими придержу; вот ты, силач, и вырывайся
руками и ногами, как знаешь, и если вырвешься, то будь твой верх; я уж с тобою мериться силой не стану.
Не помню, кто из товарищей подарил Аполлону Григорьеву портрет Гегеля, и однажды, до крайности прилежный Чистяков, заходивший иногда к нам, упирая один в другой указательные пальцы своих
рук и расшатывая их в этом виде, показывал воочию, как
борются «субъект» с «объектом».
— Вам теперь
бороться — чистое безумие. Пульс, как молоток, и
руки совсем холодные. Поглядите в зеркало, как у вас расширены зрачки.
— Не хотел добром, — проговорил он и вдруг, откуда взялась энергия, быстрым движением схватил он племянника, повалился с ним на землю и с помощью старосты начал крутить ему
руки. Минут с пять
боролись они; наконец Дутлов с помощью мужиков встал, отдирая
руки Ильи от своей шубы, в которую тот вцепился, — встал сам, потом поднял Илью с связанными назад
руками и посадил его на лавку в углу.
Твоя б
рука не устрашила
Того, кто
борется с судьбой...
Прошка склонил голову на
руки. Жизнь казалась ему невозможной. В душе было темно и тоскливо, как еще не бывало никогда. Кроме тоски, он чувствовал еще обиду: ему казалось, что в игре, которую он вел с ближними, последние прибегают к неправильным и непозволительным ходам. Сам он работал только «всухую» и не мог без страха подумать об убийстве. Как и в кулачных боях, он полагался на кулак и на крепкую медвежью хватку. Он желал бы, чтобы ближние
боролись «благородно».
Она взглянула на него и побледнела, потом еще раз взглянула с ужасом, не веря глазам, и крепко сжала в
руках вместе веер и лорнетку, очевидно
борясь с собой, чтобы не упасть в обморок.
— Весь наш уезд находится в
руках Балагина, — продолжала Лида, обращаясь ко мне. — Сам он председатель управы и все должности в уезде роздал своим племянникам и зятьям и делает что хочет. Надо
бороться. Молодежь должна составить из себя сильную партию, но вы видите, какая у нас молодежь. Стыдно, Петр Петрович!
— Я не могу здесь оставаться! — сказала она, ломая
руки. — Мне опостылели и дом, и этот лес, и воздух. Я не выношу постоянного покоя и бесцельной жизни, не выношу наших бесцветных и бледных людей, которые все похожи один на другого, как капли воды! Все они сердечны и добродушны, потому что сыты, не страдают, не
борются… А я хочу именно в большие, сырые дома, где страдают, ожесточены трудом и нуждой…
Они существуют в этом мире, за них надо сражаться и
бороться, чтобы вырвать их из цепких
рук природы, как были вырваны в прошлом все наши успехи, наша цивилизация работою коллективного мозга человечества, направляющего и умножающего ничтожную силу отдельного человека».
Если бы не жадность, ни одна птица не попала бы в сети, и птицелов не поймал бы ни одной птицы. На ту же приманку ловят и людей. Брюхо — это цепь на
руки и кандалы на ноги. Раб брюха всегда раб. Хочешь быть свободен, прежде всего освобождай себя от брюха.
Борись с ним. Ешь для того, чтобы утолить голод, а не для того, чтобы получить удовольствие.
Больная девочка, дрожа от страха, стала исполнять распоряжения своей гостьи: они с очень большим трудом запихали убитого мальчика в печь, потому что растопыренные
руки ребенка и хворостина, которую девочки никак не могли вырвать из окоченевшей
руки, давали мальчику самооборону; он растопырился в самом устье печи и не хотел лезть, так что с ним, с мертвым, пришлось
бороться и драться.
В натуре Глафиры Васильевны была своего рода честность, она была бы честна и даже великодушна, если бы видела себя самовластною царицей; но она интриговала бы и
боролась, и честно и бесчестно, со всеми, если бы царственная власть ее не была полною и независимою в ее
руках.
И вот в одно из таких мгновений она ясно почувствовала, что отделяется от земли. Чьи-то сильные
руки поднимают ее с сена… Ее отяжелевшая голова опускается на чье-то плечо… Сквозь полусознание мелькают лица спящих австрийцев перед глазами… Бледный свет фонаря слабо мигает,
борясь с серым рассветом раннего утра… Вдруг, свежая, холодная струя воздуха врывается ей в легкие, приятно холодит голову, будит сознание, бодрит тело, и Милица приподнимает с трудом веки, сделав невероятное усилие над собой.
В тот вечер, когда он довел ее до ее комнаты, после разговора о Серафиме, она заболела, и скоро ее не стало. Делали операцию — прорезали горло — все равно задушило. Смерти она не ждала, кротко
боролась с нею, успокаивала его, что-то хотела сказать, должно быть, о том, что сделать с ее капиталом… Держала его долго за
руку, и в нем трепетно откликались ее судорожные движения. И причастить ее не успели.
— Потому что существует более совершенная форма производства, с которою не нашему кустарю
бороться. Вы посмотрите: он уже по всей линии отступает перед фабрикою, и вовсе не по каким-нибудь случайным причинам; машина с неотвратимою последовательностью вырывает из его
рук один инструмент за другим, и если кустарь покамест хоть кое-как еще конкурирует с нею, то только благодаря своей пресловутой «связи с землей», которая позволяет ему ценить свой труд в грош.
Пекторалис был некоторым образом в гамлетовском положении, в нем теперь
боролись два желания и две воли — и, как человек, уже значительно разбитый, он никак не мог решить, «что доблестнее для души» — наложить ли на себя с железною волею
руку, или с железною же волею продолжать влачить свое бедственнейшее состояние?
Но стреляющего уже охватили по плечам крепкие
руки: то выбежал из своей комнаты студент в тужурке и
борется, отнимая револьвер.
Вдруг… что-то сквозь пену седой глубины
Мелькнуло живой белизной…
Мелькнула
рука и плечо из волны…
И
борется, спорит с волной…
И видят — весь берег потрясся от клича —
Он левою правит, а в правой добыча.
Всемогущим
Словом сенат покорять,
бороться с судьбою, обилье
Щедрою сыпать
рукой на цветущую область и в громких
Плесках отечества жизнь свою слышать — то рок запретил им...
И Вадим Сокольский продолжал вытаскивать из-под черного передника Вали какой-то небольшой предмет, который девочка тщательно спасала из
рук брата и через силу
боролась с юношей.
Он подал ей маленький синий пузырек. Она взяла его.
Руки ее тряслись. Она видимо
боролась с волнением.
— Помилуйте, мы с вами — товарищи, — возразила она с дрожью в голосе, — мы
боремся с одним оружием в
руках.
— Марья Петровна, вы когда-то были милостивы ко мне… Конечно, вам трудно узнать меня, когда ни ваш батюшка, ни Иннокентий Антипович не узнали меня… Я страдал,
боролся, но не отчаивался. Тот, на могиле которого вы были сейчас, умер на моих
руках, произнося с любовью ваше имя. Пятнадцать лет я ради вашего отца пробыл на каторге…