Неточные совпадения
Почти в одно и то же время вошли: хозяйка с освеженною прической и освеженным лицом из одной двери и гости из другой в
большую гостиную с темными стенами, пушистыми коврами и ярко освещенным столом, блестевшим под огнями в свеч белизною скатерти, серебром
самовара и прозрачным фарфором чайного прибора.
Взобравшись узенькою деревянною лестницею наверх, в широкие сени, он встретил отворявшуюся со скрипом дверь и толстую старуху в пестрых ситцах, проговорившую: «Сюда пожалуйте!» В комнате попались всё старые приятели, попадающиеся всякому в небольших деревянных трактирах, каких немало выстроено по дорогам, а именно: заиндевевший
самовар, выскобленные гладко сосновые стены, трехугольный шкаф с чайниками и чашками в углу, фарфоровые вызолоченные яички пред образами, висевшие на голубых и красных ленточках, окотившаяся недавно кошка, зеркало, показывавшее вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку; наконец натыканные пучками душистые травы и гвоздики у образов, высохшие до такой степени, что желавший понюхать их только чихал и
больше ничего.
И опять по обеим сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни с
самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином, бегущим из постоялого двора с овсом в руке, пешеход в протертых лаптях, плетущийся за восемьсот верст, городишки, выстроенные живьем, с деревянными лавчонками, мучными бочками, лаптями, калачами и прочей мелюзгой, рябые шлагбаумы, чинимые мосты, поля неоглядные и по ту сторону и по другую, помещичьи рыдваны, [Рыдван — в старину:
большая дорожная карета.] солдат верхом на лошади, везущий зеленый ящик с свинцовым горохом и подписью: такой-то артиллерийской батареи, зеленые, желтые и свежеразрытые черные полосы, мелькающие по степям, затянутая вдали песня, сосновые верхушки в тумане, пропадающий далече колокольный звон, вороны как мухи и горизонт без конца…
Подъехав к Калиновому лесу, мы нашли линейку уже там и, сверх всякого ожидания, еще телегу в одну лошадь, на середине которой сидел буфетчик. Из-под сена виднелись:
самовар, кадка с мороженой формой и еще кой-какие привлекательные узелки и коробочки. Нельзя было ошибиться: это был чай на чистом воздухе, мороженое и фрукты. При виде телеги мы изъявили шумную радость, потому что пить чай в лесу на траве и вообще на таком месте, на котором никто и никогда не пивал чаю, считалось
большим наслаждением.
Между тем Николай Петрович тоже проснулся и отправился к Аркадию, которого застал одетым. Отец и сын вышли на террасу, под навес маркизы; возле перил, на столе, между
большими букетами сирени, уже кипел
самовар. Явилась девочка, та самая, которая накануне первая встретила приезжих на крыльце, и тонким голосом проговорила...
И живая женщина за столом у
самовара тоже была на всю жизнь сыта: ее
большое, разъевшееся тело помещалось на стуле монументально крепко, непрерывно шевелились малиновые губы, вздувались сафьяновые щеки пурпурного цвета, колыхался двойной подбородок и бугор груди.
— Да, — ответил Клим, вдруг ощутив голод и слабость. В темноватой столовой, с одним окном, смотревшим в кирпичную стену, на
большом столе буйно кипел
самовар, стояли тарелки с хлебом, колбасой, сыром, у стены мрачно возвышался тяжелый буфет, напоминавший чем-то гранитный памятник над могилою богатого купца. Самгин ел и думал, что, хотя квартира эта в пятом этаже, а вызывает впечатление подвала. Угрюмые люди в ней, конечно, из числа тех, с которыми история не считается, отбросила их в сторону.
Самгин прошел в комнату побольше, обставленную жесткой мебелью, с
большим обеденным столом посредине, на столе кипел
самовар. У буфета хлопотала маленькая сухая старушка в черном платье, в шелковой головке, вытаскивала из буфета бутылки. Стол и комнату освещали с потолка три голубых розетки.
Играя щипцами для сахара, мать замолчала, с легкой улыбкой глядя на пугливый огонь свечи, отраженный медью
самовара. Потом, отбросив щипцы, она оправила кружевной воротник капота и ненужно громко рассказала, что Варавка покупает у нее бабушкину усадьбу, хочет строить
большой дом.
Ездили на рослых лошадях необыкновенно
большие всадники в шлемах и латах; однообразно круглые лица их казались каменными; тела, от головы до ног, напоминали о
самоварах, а ноги были лишние для всадников.
Пошли в соседнюю комнату, там, на
большом, красиво убранном столе, кипел серебряный
самовар, у рояля, в углу, стояла Дуняша, перелистывая ноты, на спине ее висели концы мехового боа, и Самгин снова подумал о ее сходстве с лисой.
Досифея подала
самовар и радостно замычала, когда Привалов заговорил с ней. Объяснив при помощи знаков, что седой старик с
большой бородой сердится, она нахмурила брови и даже погрозила кулаком на половину Василия Назарыча. Марья Степановна весело смеялась и сквозь слезы говорила...
Не успел я расплатиться со старым моим ямщиком, как Дуня возвратилась с
самоваром. Маленькая кокетка со второго взгляда заметила впечатление, произведенное ею на меня; она потупила
большие голубые глаза; я стал с нею разговаривать, она отвечала мне безо всякой робости, как девушка, видевшая свет. Я предложил отцу ее стакан пуншу; Дуне подал я чашку чаю, и мы втроем начали беседовать, как будто век были знакомы.
Самовар подан. На столе целая груда чищеной клубники, печенье, масло, сливки и окорок ветчины. Струнников съедает глубокую тарелку ягод со сливками и выпивает две
больших чашки чая, заедая каждый глоток ветчиной с маслом.
Матушка морщится; не нравятся ей признания жениха. В халате ходит, на гитаре играет, по трактирам шляется… И так-таки прямо все и выкладывает, как будто иначе и быть не должно. К счастью, входит с подносом Конон и начинает разносить чай. При этом ложки и вообще все чайное серебро (сливочник, сахарница и проч.) подаются украшенные вензелем сестрицы: это, дескать, приданое! Ах, жалко, что
самовар серебряный не догадались подать — это бы еще
больше в нос бросилось!
Тут были изломанные замки, краденый
самовар, топор с ржавыми пятнами крови на лезвии, узлы с носильным платьем,
большие болотные сапоги и две охотничьи двустволки.
Поднявшись по лестнице во второй этаж, они прошли куда-то направо, откуда доносился гул споривших голосов.
Большая комната, затянутая табачным дымом, с длинным столом посредине, походила на железнодорожный буфет. На столе кипело два
самовара, стояла чайная посуда, а кругом стола разместились представители местного самоуправления.
Феня отрицательно покачала головой и тяжело вздохнула. Карачунский понял совершавшийся в ее душе перелом и не стал
больше расспрашивать. Баушка Лукерья втащила
самовар.
Егор Николаевич один сидел в зале за
самоваром и пил чай из
большого красного стакана, над которым носились густые клубы табачного дыма.
— Да, нахожу. Нахожу, что все эти нападки неуместны, непрактичны, просто сказать, глупы. Семью нужно переделать, так и училища переделаются. А то, что институты! У нас что ни семья, то ад, дрянь, болото. В институтах воспитывают плохо, а в семьях еще несравненно хуже. Так что ж тут институты? Институты необходимое зло прошлого века и
больше ничего. Иди-ка, дружочек, умойся:
самовар несут.
На столе у него горела сальная свечка, распространяя вокруг себя не столько света, сколько зловония; на лежанке чуть-чуть пищал угасавший
самовар, и тут же стоял графин с водкой и
большая деревянная чашка соленых и несколько промерзлых огурцов.
В
большой, довольно темной и еще совсем не убранной зале «Дома Согласия», сохранявшей все следы утрешнего переезда, в восемь часов вечера кипел на круглом столе
самовар, за которым сидели новые семьянки: Ступина, Каверина, Жимжикова, Бертольди и Лиза.
У меня был
большой медный чайник. Я уже давно употреблял его вместо
самовара и кипятил в нем воду. Дрова у меня были, дворник разом носил мне их дней на пять. Я затопил печь, сходил за водой и наставил чайник. На столе же приготовил мой чайный прибор. Елена повернулась ко мне и смотрела на все с любопытством. Я спросил ее, не хочет ли и она чего? Но она опять от меня отвернулась и ничего не ответила.
Я застал Наташу одну. Она тихо ходила взад и вперед по комнате, сложа руки на груди, в глубокой задумчивости. Потухавший
самовар стоял на столе и уже давно ожидал меня. Молча и с улыбкою протянула она мне руку. Лицо ее было бледно, с болезненным выражением. В улыбке ее было что-то страдальческое, нежное, терпеливое. Голубые ясные глаза ее стали как будто
больше, чем прежде, волосы как будто гуще, — все это так казалось от худобы и болезни.
— Аз есмь! — ответил он, наклоняя свою
большую голову с длинными, как у псаломщика, волосами. Его полное лицо добродушно улыбалось, маленькие серые глазки смотрели в лицо матери ласково и ясно. Он был похож на
самовар, — такой же круглый, низенький, с толстой шеей и короткими руками. Лицо лоснилось и блестело, дышал он шумно, и в груди все время что-то булькало, хрипело…
Смотришь иногда: едут начальники, или другие господа, на
больших долгушах, едут с
самоварами, с корзинами — и позавидуешь…
— А оттого это жалко, — обращается Боченков к Архипу, — чтобы ты знал, борода, что у нас, кроме малого серебряного, еще
большой серебряный
самовар дома есть… Понял? Ну, теперь ступай, да торопи скорее малый серебряный
самовар!
— Ах, как жалко, что наш
большой серебряный
самовар дома остался! — замечает Анна Тимофевна.
У него дом
больше — такой достался ему при поступлении на место; в этом доме, не считая стряпущей, по крайней мере, две горницы, которые отапливаются зимой «по-чистому», и это требует лишних дров; он круглый год нанимает работницу, а на лето и работника, потому что земли у него
больше, а стало быть,
больше и скота — одному с попадьей за всем недоглядеть; одежда его и жены дороже стоит, хотя бы ни он, ни она не имели никаких поползновений к франтовству; для него
самовар почти обязателен, да и закуска в запасе имеется, потому что его во всякое время может посетить нечаянный гость: благочинный, ревизор из уездного духовного правления, чиновник, приехавший на следствие или по другим казенным делам, становой пристав, волостной старшина, наконец, просто проезжий человек, за метелью или непогодой не решающийся продолжать путь.
В этих приютах останавливались по
большей части иногородные купцы, приезжавшие в Москву по делам, с своей квашеной капустой, с соленой рыбой, огурцами и прочей соленой и копченой снедью, ничего не требуя от гостиницы, кроме
самовара, и ни за что не платя, кроме как за"тепло".
Слуга вошел с русским
самоваром, чайным прибором, сливками, сухарями и т. п. на
большом подносе, расставил всю эту благодать на столе между Саниным и г-жою Полозовой — и удалился.
Посреди
большой гостиной комнаты, оклеенной отменно старыми голубыми обоями, сдвинуты были два стола и покрыты
большою скатертью, не совсем, впрочем, чистою, а на них кипели два
самовара.
— Здесь вам не постоялый двор, господин, мы обеда для проезжих не содержим. Раков сварить аль
самовар поставить, а
больше нет у нас ничего. Рыба свежая завтра лишь будет.
Моя обязанности в мастерской были несложны: утром, когда еще все спят, я должен был приготовить мастерам
самовар, а пока они пили чай в кухне, мы с Павлом прибирали мастерскую, отделяли для красок желтки от белков, затем я отправлялся в лавку. Вечером меня заставляли растирать краски и «присматриваться» к мастерству. Сначала я «присматривался» с
большим интересом, но скоро понял, что почти все, занятые этим раздробленным на куски мастерством, не любят его и страдают мучительней скукой.
— Мицкевич — выше, — повторил Передонов. — Русские — дурачье. Один
самовар изобрели, а
больше ничего.
И оглядывалась вокруг, точно сейчас только заметив погасший
самовар, тарелки со сластями, вазы варенья, вычурную раму зеркала, часы на стене и всю эту
большую, уютную комнату, полную запахами сдобного теста, помады и лампадного масла. Волосы на висках у неё растрепались, и голова казалась окрылённой тёмными крыльями. Матвей наклонился над тетрадкой, продолжая...
Женщины сидели все вместе за одним концом стола, ближе к
самовару, и говорили вполголоса, не вмешиваясь в медленную, с
большими зияниями напряжённой тишины беседу мужчин.
Уже длинная тень от дома покосилась на юг и легла своими краями на кладовую и конюшню; давно на
большом столе, у самого крыльца, кипел
самовар и дожидалась Аксютка.
Через несколько времени подали
самовар, позвали всю семью и молодых, Арина Васильевна, по счастью, успела через сына попросить свою невестку, чтоб она развеселила свекра, который, дескать, не совсем здоров и как-то невесел, и невестка, несмотря да проведенную ночь без сна, несмотря на то, что на сердце у ней было нерадостно, исполнила как нельзя лучше желание свекрови, которому, конечно, сочувствовали все и всех
больше сама Софья Николавна.
Меня он любил, как лучшего строевика, тем более что по представлению Вольского я был командиром полка назначен взводным, старшим капральным, носил не два, а три лычка на погонах и за болезнью фельдфебеля Макарова занимал
больше месяца его должность; но в ротную канцелярию, где жил Макаров, «не переезжал» и продолжал жить на своих нарах, и только фельдфебельский камчадал каждое утро еще до свету, пока я спал, чистил мои фельдфебельские, достаточно стоптанные сапоги, а ротный писарь Рачковский, когда я приходил заниматься в канцелярию, угощал меня чаем из фельдфебельского
самовара.
У ног его — две
большие связки разных ключей, надетых на кольца из проволоки, исковерканный
самовар из жести, молоток, подпилки.
Года два назад, что отлично помнил и Егорушка, Соломон в N. на ярмарке, в одном из балаганов, рассказывал сцены из еврейского быта и пользовался
большим успехом. Напоминание об этом не произвело на Соломона никакого впечатления. Ничего не ответив, он вышел и немного погодя вернулся с
самоваром.
Все эти
большие и маленькие люди были обеспокоены целым рядом неблагоприятных примет, и настроение было угнетенное: разбилось в передней зеркало,
самовар гудел каждый день и, как нарочно, даже теперь гудел; рассказывали, что из ботинка Нины Федоровны, когда она одевалась, выскочила мышь.
Но вечером, сидя за
самоваром, он невольно вспомнил слова Грачёва и задумался о деловых отношениях с Автономовой. Обрадованный её предложением открыть магазин, он соглашался на всё, что ему предлагали. И теперь ему вдруг стало ясно, что хотя он вложил в дело
больше её, однако он скорее приказчик на отчёте, чем компаньон. Это открытие поразило и взбесило его.
Войдя наверх, Илья остановился у двери
большой комнаты, среди неё, под тяжёлой лампой, опускавшейся с потолка, стоял круглый стол с огромным
самоваром на нём. Вокруг стола сидел хозяин с женой и дочерями, — все три девочки были на голову ниже одна другой, волосы у всех рыжие, и белая кожа на их длинных лицах была густо усеяна веснушками. Когда Илья вошёл, они плотно придвинулись одна к другой и со страхом уставились на него тремя парами голубых глаз.
Руки у него тряслись, на висках блестел пот, лицо стало добрым и ласковым. Климков, наблюдая из-за
самовара, видел
большие, тусклые глаза Саши с красными жилками на белках, крупный, точно распухший нос и на жёлтой коже лба сеть прыщей, раскинутых венчиком от виска к виску. От него шёл резкий, неприятный запах. Пётр, прижав книжку к груди и махая рукой в воздухе, с восторгом шептал...
В светлой зале за
большим столом, на котором кипел
самовар, ждали пробуждения Егора Фомича еще несколько человек. Все разместились вокруг стола и с напряженным вниманием посматривали на дверь в кабинет, где слышались мягкие шаги и легкое покашливание. Через четверть часа на пороге, наконец, показался и сам Егор Фомич, красивый высокий мужчина лет сорока; его свежее умное лицо было слегка помято недавним сном.
— Что ж делать, ваше благородие! Ведь здесь не ям, а разгон
большой. Прикажете поставить
самовар?
Соколова внесла
самовар. Все уселись к столу. Девушка заговорила о чем-то весело и с
большим одушевлением.
И часто весь день, не убираясь, стоял холодный
самовар и грязные чашки: обленилась горничная, увлеченная жизнью
большой и людной улицы со многими лавками, только потому и оставалась, что служит у генеральши.