Неточные совпадения
Правда, что легкость и ошибочность этого
представления о своей вере смутно чувствовалась Алексею Александровичу, и он знал, что когда он, вовсе не думая о том, что его прощение есть действие высшей силы, отдался этому непосредственному чувству, он испытал
больше счастья, чем когда он, как теперь, каждую минуту думал, что в его душе живет Христос и что, подписывая бумаги, он исполняет Его волю; но для Алексея Александровича было необходимо так думать, ему было так необходимо в его унижении иметь ту, хотя бы и выдуманную, высоту, с которой он, презираемый всеми, мог бы презирать других, что он держался, как за спасение, за свое мнимое спасение.
Поработав
больше часа, он ушел, унося раздражающий образ женщины, неуловимой в ее мыслях и опасной, как все выспрашивающие люди. Выспрашивают, потому что хотят создать
представление о человеке, и для того, чтобы скорее создать, ограничивают его личность, искажают ее. Клим был уверен, что это именно так; сам стремясь упрощать людей, он подозревал их в желании упростить его, человека, который не чувствует границ своей личности.
Должен сказать при этом, что собственно чорт играл в наших
представлениях наименьшую роль. После своего появления старшему брату он нам уже почти не являлся, а если являлся, то не очень пугал. Может быть, отчасти это оттого, что в
представлениях малорусского и польского народа он неизменно является кургузым немцем. Но еще более действовала тут старинная
большая книга в кожаном переплете («Печерский патерик»), которую отец привез из Киева.
Все эти темные
представления мучили и не удовлетворяли. Они стоили
больших усилий и были так неясны, что в общем он чувствовал лишь неудовлетворенность и тупую душевную боль, которая сопровождала все потуги больной души, тщетно стремившейся восстановить полноту своих ощущений.
О Мурмосе у ней сложилось какое-то фантастическое
представление, как о своего рода чуде: это большой-большой город, с каменными домами, громадною фабрикой, блестящими магазинами и вообще редкостями.
Лорер, как вы должны были заметить в «Инвалиде», произведен в прапорщики; других наших нет и в позднейших приказах. Видно, Николай Раевский смелее других отрядных командиров делает
представления — и
представления его
больше уважаются…
Она на это взбесилась, командировала своего возлюбленного в Петербург, дала ему полную доверенность, а тот с большого-то ума и подал векселей ко взысканию, да еще и с
представлением кормовых денег.
Публика несколько раз хохотала над ним и хлопала ему, и
больше всех Николай Силыч. По окончании
представления, когда все зрители поднялись и стали выходить. Николай Силыч, с другом своим Насосычем, снова отправился к актерам в уборную. Там уже для них была приготовлена на подносе известная нам бутылка водки и колбаса.
— Приехали; сегодня представлять будут. Содержатель тоже тут пришел в часть и просил, чтобы драчунов этих отпустили к нему на вечер — на
представление. «А на ночь, говорит, я их опять в часть доставлю, чтобы они
больше чего еще не набуянили!»
Я гулял — то в саду нашей дачи, то по Нескучному, то за заставой; брал с собою какую-нибудь книгу — курс Кайданова, например, — но редко ее развертывал, а
больше вслух читал стихи, которых знал очень много на память; кровь бродила во мне, и сердце ныло — так сладко и смешно: я все ждал, робел чего-то и всему дивился и весь был наготове; фантазия играла и носилась быстро вокруг одних и тех же
представлений, как на заре стрижи вокруг колокольни; я задумывался, грустил и даже плакал; но и сквозь слезы и сквозь грусть, навеянную то певучим стихом, то красотою вечера, проступало, как весенняя травка, радостное чувство молодой, закипающей жизни.
Лиза молчала, краснела и потела, но, когда он кончил, она с слезами, стоящими в глазах, начала говорить, сначала робко, о том, что Христос сказал: «оставь отца и мать и иди за мной», потом, всё
больше и
больше одушевляясь, высказала всё то свое
представление о том, как она понимала христианство.
— Возьмите вы, — продолжал редактор, одушевляясь и, видимо, желая убедить, —
больше полустолетия этот народ проводит перед вами не историю, а разыгрывает какие-то исторические
представления.
Эта пьеса-церемония была придумана за час до
представления и, по совести, никуда не годилась. Она не имела никакого успеха. К тому же у юнкеров еще не вышло из памяти недавнее тяжелое столкновение с Артабалевским, где обе стороны были не правы. Юнкерская даже
больше.
Эти отдельные эпизоды, вырванные из очень
большой репортерской работы в «Московском листке», могут, как мне думается, дать некоторое
представление и о репортаже того времени, и о Н.И. Пастухове — создателе газеты, которая читалась и в гостиных, и в кабинетах, и в трактирах, и на рынках, и в многочисленных торговых рядах и линиях.
— Мне
больше пьесы нравится Мочалов!.. Я теперь буду ездить на каждое его
представление, — заметила Сусанна Николаевна.
По этому вопросу последовало разногласие. Балалайкин говорил прямо: металлические лучше, потому что с ними дело чище. Я говорил: хорошо, кабы металлические, но не худо, ежели и ассигнационные. Глумов и Очищенный стояли на стороне ассигнационного рубля, прося принять во внимание, что наша"
большая"публика утратила даже
представление о металлическом рубле.
Так и случилось: посторонние посетители у нас не переводились во весь праздник; иной вечер приходило
больше, другой меньше, а в последнее
представление так ни одного места на скамьях не оставалось незанятым.
Люди эти
большею частью до такой степени, вследствие одурманения властью, потеряли
представление о том, что есть то христианство, во имя которого они занимают свое положение, что все то, что есть в христианстве христианского, представляется им сектантством; всё же то, что в писании как Ветхого, так и Нового Завета может быть перетолковано в смысле антихристианском и языческом, они считают основанием христианства.
Сели за стол втроем. Принялись пить водку и закусывать пирожками.
Больше пили, чем ели. Передонов был мрачен. Уже все было для него как бред, бессмысленно, несвязно и внезапно. Голова болела мучительно. Одно
представление настойчиво повторялось — о Володине, как о враге. Оно чередовалось тяжкими приступами навязчивой мысли: надо убить Павлушку, пока не поздно. И тогда все хитрости вражьи откроются. А Володин быстро пьянел и молол что-то бессвязное, на потеху Варваре.
Приехавши в главный город края, мы остановились в
большом казенном доме, в котором мы буквально терялись как в пустыне (князь не имел семейства). Было раннее утро, и мне смертельно хотелось спать, но он непременно желал, чтобы немедленно произошло официальное
представление, и потому разослал во все концы гонцов с известием о своем прибытии. Через два часа залы дома уже были наполнены трепещущими чиновниками.
Белинский взял у меня как-то потом рукопись, и со своей способностью увлекаться он, совсем напротив, переценил повесть в сто раз
больше ее достоинства и писал ко мне: «Если бы я не ценил в тебе человека, так же много или еще и
больше, нежели писателя, я, как Потемкин Фонвизину после
представления „Бригадира“, сказал бы тебе: „Умри, Герцен!“ Но Потемкин ошибся, Фонвизин не умер и потому написал „Недоросля“.
— Не перебивай, пожалуйста… Она шла гулять, и мы отправились вместе. Она быстро привыкла ко мне и очень мило болтала все время. Представь себе, что она давно уже наблюдает нас и составила
представление о русском студенте, как о чем-то ужасном. Она знает о наших путешествиях в «Розу», знает, что пьяный Карл Иваныч спит у нас, знает, что мы
большие неряхи и вообще что не умеем жить.
И публика первых
представлений Малого и
Большого театров, не признававшая оперетки и фарса, наполняла бенефисы своих любимцев.
Меня он любил, как лучшего строевика, тем более что по
представлению Вольского я был командиром полка назначен взводным, старшим капральным, носил не два, а три лычка на погонах и за болезнью фельдфебеля Макарова занимал
больше месяца его должность; но в ротную канцелярию, где жил Макаров, «не переезжал» и продолжал жить на своих нарах, и только фельдфебельский камчадал каждое утро еще до свету, пока я спал, чистил мои фельдфебельские, достаточно стоптанные сапоги, а ротный писарь Рачковский, когда я приходил заниматься в канцелярию, угощал меня чаем из фельдфебельского самовара.
Куда вы ни оглянетесь, везде вы видите пробуждение личности,
представление ею своих законных прав, протест против насилия и произвола
большею частию еще робкий, неопределенный, готовый спрятаться, но все-таки уже дающий заметить свое существование.
Еще
больше, — нас попросят провести дальше наши мнения и дойти до крайних их результатов, то есть, что драматический автор, не имея права ничего отбрасывать и ничего подгонять нарочно для своей цели, оказывается в необходимости просто записывать все ненужные разговоры всех встречных лиц, так что действие, продолжавшееся неделю, потребует и в драме ту же самую неделю для своего
представления на театре, а для иного происшествия потребуется присутствие всех тысяч людей, прогуливающихся по Невскому проспекту или по Английской набережной.
Являются
представления об общем благе, об общечеловеческой семье, о праве на счастье; и чем
больше расширяются границы этих
представлений, тем
больше находит для себя, в этих границах, работы человеческая мысль и деятельность.
Нет для них ничего дорогого, заветного, так что даже с
представлением об отечестве в их умах соединяется только
представление о добыче — и ничего
больше.
Публика первых
представлений Малого и
Большого театров, не признававшая оперетки и фарса, заполняла зрительный зал театра Лентовского в бенефисы своих любимцев. В 1882 году, в первом году его блеска (год Всероссийской выставки), в саду «Эрмитаж», залитом (впервые в Москве) электричеством, кто-то в публике, указывая на статную фигуру М.В. Лентовского в белой чесучовой поддевке, бросил крылатое слово...
Это слово было знакомо ему: им тетка Анфиса часто отвечала Фоме на его вопросы, и он вложил в это краткое слово
представление о силе, подобной силе бога. Он взглянул на говоривших: один из них был седенький старичок, с добрым лицом, другой — помоложе, с
большими усталыми глазами и с черной клинообразной бородкой. Его хрящеватый
большой нос и желтые, ввалившиеся щеки напоминали Фоме крестного.
Прошел срок служения Якова Львовича в этой скромной должности, и он размежевал весь свой участок и получил по
представлению губернатора орден, но все забывал поехать за его получением. На следующее трехлетие дворяне другого участка поднесли ему на подносе все свои шары, но поднялась губерния и упросила Якова Львовича отказаться от меньшего дела в пользу
большего, к которому зовет его общий голос и надежды.
Между последними особенное внимание обращал на себя небольшого роста человек, обтянутый от груди до ног в полосатое трико с двумя
большими бабочками, нашитыми на груди и на спине. По лицу его, густо замазанному белилами, с бровями, перпендикулярно выведенными поперек лба, и красными кружками на щеках, невозможно было бы сказать, сколько ему лет, если бы он не снял с себя парика, как только окончилось
представление, и не обнаружил этим широкой лысины, проходившей через всю голову.
На другом стуле помещался тоже завитой, но совершенно голый белокурый и худощавый мальчик лет восьми. Он не успел еще простыть после
представления; на тоненьких его членах и впадине посреди груди местами виднелся еще лоск от испарины; голубая ленточка, перевязывавшая ему лоб и державшая его волосы, была совершенно мокрая;
большие влажные пятна пота покрывали трико, лежавшее у него на коленях. Мальчик сидел неподвижно, робко, точно наказанный или ожидающий наказания.
— Довольно
большая пиеса для бенефиса Щепкина «Пятнадцать лет в Париже, или Все друзья одинаковы», драматическое
представление в трех действиях, была уже давно готова и даже процензурована.
Большой Петровский театр, [Сгоревший еще при Медоксе, кажется, в 1805 году, перед началом
представления первой части «Днепровской русалки».] возникший из старых, обгорелых развалин, лет двадцать неприятно поражавших глаза московских жителей, — изумил и восхитил меня.
Шаховского; рассказал, с каким успехом я читал его перевод в доме Державина, как был доволен Гаврила Романович и как велел его благодарить; рассказал даже и то, что после первого
представления «Мизантропа», во время антракта перед какой-то другой пиесой, я пошел в ложу к Державину, который при других сказал мне, что он «
больше оценил достоинство перевода, когда я читал „Мизантропа“ у него в гостиной, и что после моего чтения он остался недоволен игрою актеров».
Шаховского «Аристофан, или
Представление комедии Всадники», которая игралась на московской сцене с
большим успехом.
С внешней стороны Коновалов до мелочей являлся типичнейшим золоторотцем; но чем
больше я присматривался к нему, тем
больше убеждался, что имею дело с разновидностью, нарушавшей мое
представление о людях, которых давно пора считать за класс и которые вполне достойны внимания, как сильно алчущие и жаждущие, очень злые и далеко не глупые…
Действуя тогда по горячему душевному убеждению (как и во всю свою жизнь), Загоскин своей комедией вооружил против себя
большую часть тогдашних литераторов, что также можно видеть из предисловия к пиесе, написанного через год после ее
представления на сцене, где она имела значительный успех.
Шушерин придавал репетициям
большую важность и не пускал на них посторонних зрителей до главной пробы, которая делалась в костюмах, во весь голос, на сцене и всегда накануне
представления; но Шушерин и тут не пустил меня, а слышал я только одну репетицию вначале, вполголоса.
Время идти в цирк. Оба Джеретти быстро собираются. Синьора Джеретти делает мне
большую честь: позволяет донести ее картонку до цирка. Заодно я беру билет на давно знакомое
представление. Что поделаешь? И во мне, как в Хохликове, Иване, течет пензенская кровь.
Представление должно было произойти на фабрике у купца Яблочкина, производящего полотно, который, по просьбе Дилетаева и по старинному с ним знакомству, дал для театра огромную залу в своем заведении; но все-таки он был купец и поэтому имел
большие предрассудки, так, например: залу дал, — даже фабричное производство на всю масленицу остановил, но требовал, чтобы ни одного гвоздя ни в пол, ни в стены не было вколочено.
Он принимал
большое участие в успехе
представления, и хотел видеть импровизатора, чтоб узнать, всем ли он доволен.
Через неделю, провожая Нору с
большого вечернего
представления, Менотти попросил ее зайти с ним поужинать в ресторан той великолепной гостиницы, где всемирно знаменитый, первый соло-клоун всегда останавливался.
Представление оканчивается. Зрители расходятся. Надин отец подходит к толстому немцу, хозяину зверинца. Хозяин стоит за дощатой перегородкой и держит во рту
большую черную сигару.
Но этою мыслью о жизненной непригодности теперешней науки я старался скрыть и затемнить от себя другую, слишком страшную для меня мысль: я начинал все
больше убеждаться, что сам я лично совершенно негоден к выбранному мною делу и что, решая отдаться медицине, я не имел самого отдаленного
представления о тех требованиях, которым должен удовлетворять врач.
— Это случилось в тысяча восемьсот шестьдесят первом году, начал мистер Чарли своим характерным, ломаным языком международного наездника и сальто-морталиста. В том году, когда я вместе с цирком знаменитого когда-то Паоли странствовал по венгерским городам,
больше похожим на деревни, раскинувшиеся на десятки верст. Труппа у нас была разноплеменная, но прекрасно подобранная; всё артисты высшей пробы смелые, ловкие… настоящие художники… Публика нас принимала радушно, и
представления всегда давали полные сборы.
Стоит только немного подумать, и мы всегда найдем за собою какую-нибудь вину перед человеческим родом (пусть это будет хотя бы только та вина, что, благодаря гражданскому неравенству людей, мы пользуемся известными преимуществами, ради которых другие должны испытывать еще
больше лишений), — и это помешает нам посредством себялюбивых
представлений о своих заслугах считать себя выше других людей.
Чем дольше живет и человек и человечество, чем
больше уясняется и утверждается его разум, тем всё
больше человек и человечество освобождается от такого ложного
представления о том, что истинно всё то, что выгодно человеку.
Было
большое собрание людей,
больше тысячи, в
большом театре. В середине
представления один глупый человек вздумал пошутить и крикнул одно слово: «пожар!» Народ бросился к дверям. Все столпились, давили друг друга, и, когда опомнились, было раздавлено насмерть 20 человек и
больше 50 поранено.