Поп говорил отрывисто, делая
большие паузы, повторяя слова и, видимо, с трудом находя их. Шумно всасывал воздух, растирал синеватые щеки, взмахивал головой, как длинноволосый, и после каждого взмаха щупал остриженную голову, задумывался и молчал, глядя в пол. Медлительный Мартын писал все быстрее, убеждая Клима, что он не считается с диктантом Гапона.
Неточные совпадения
Вот и передняя, потом
большая комната с какими-то столами посредине, а вот и сама Надя, вся в черном, бледная, со строгим взглядом… Она узнала отца и с радостным криком повисла у него на шее. Наступила долгая
пауза, мучительно счастливая для всех действующих лиц, Нагибин потихоньку плакал в холодных сенях, творя про себя молитву и торопливо вытирая бумажным платком катившиеся по лицу слезы.
— Ты ведь нынче в
больших тысячах, — заговорил гость после длинной
паузы. — Надо бы наверх перебраться.
Вышла довольно
большая и довольно тяжелая
пауза.
И при этом он делал вид, что млеет от собственного пения, зажмуривал глаза, в страстных местах потрясал головою или во время
пауз, оторвав правую руку от струн, вдруг на секунду окаменевал и вонзался в глаза Любки томными, влажными, бараньими глазами. Он знал бесконечное множество романсов, песенок и старинных шутливых штучек.
Больше всего нравились Любке всем известные армянские куплеты про Карапета...
(
Пауза. Влас пьет чай. Калерия садится за рояль. За окном тихий свист сторожа, и, в ответ ему, издали доносится еще более тихий свист. Калерия тихонько касается клавиш среднего регистра. Ольга Алексеевна входит, быстро откинув портьеру, точно влетает
большая, испуганная птица, сбрасывает с головы серую шаль.)
Басов. Эта, брат, совсем в другом стиле. Эта — о! Ты увидишь… (
Пауза.) А давно ты ничего не печатал, Яков. Пишешь что-нибудь
большое?
Пятьсот один. Да, совершенно верно. Да. Дорогая Зоя Денисовна, я наношу вам
большой ущерб тем, что задерживаю уплату?
Пауза. Вопрос мой, впрочем, нелеп, простите меня. Я сама это прекрасно понимаю. Но дело в том, что финансовые мои обстоятельства в последнее время очень неважны. Я крайне стеснена. Как никогда еще. И мне очень совестно, Зоя Денисовна.
Пауза. Вы меня убиваете вашим молчанием, Зоя Денисовна.
Пауза. Мне приходит охота немножко помучить студента за то, что пиво и оперу он любит
больше, чем науку, и я говорю со вздохом...
— Праздник
большой завтра: долго будут служить, — отвечал Сергей. Опять вышла
пауза.
Одноглазый (снимает повязку, оглядывается). А! Помолись! (Мгновенно правой рукой выхватывает шпагу, а левой пистолет и становится спиной к стене, обнаруживая
большой жизненный опыт.
Пауза.) У некоторых под плащами торчат кончики шпаг. В
большой компании меня можно убить, но предупреждаю, что трех из вас вынесут из этой ямы ногами вперед. Я — «Помолись». Ни с места! Где дрянь, заманившая меня в ловушку?
Мадлена. Ах вот что. Мой Бог, Бог! (
Пауза.)
Больше не борюсь, сил нет. Я отпускаю тебя. (
Пауза.) Мольер, мне тебя жаль.
Случалось иногда, что среди фразы Завалишин клал в рот слишком
большой кусок, и тогда некоторое время тянулась мучительная
пауза, в продолжение которой он, торопливо и неряшливо прожевывая, глядел на собеседника выпученными глазами, мычал, двигал бровями и нетерпеливо качал головой и даже туловищем.
Болезненно морщась и
больше обыкновенного щуря свои близорукие глаза, после непродолжительной
паузы госпожа Нарукова обратилась с речью к воспитанницам…
Прошла минутная
пауза, и Синтянина, разбиравшая в это время рукой оборки своего платья, вскинула наконец свои
большие глаза и проговорила ровным, спокойным тоном...
Верхом на вороном коне, с чепраком, блиставшим дорогими камнями, с болтавшеюся на шее коня собачьею головою вместо
пауза, одетый в «
большой наряд», с золоченым луком за спиною и с колчаном у седла, он стоял на лобном месте среди спешившихся бояр и опричников.
Больше нельзя ужасаться своего окаянства, как я теперь ужасаюсь; а все-таки исходу пока нет. Неужели Степа только из любви ко мне говорит, что у меня натура недурна? Не может быть. Он не такой человек. Но коли так, я не хочу никаких
пауз. Мне нужно сейчас же дать что-нибудь в руку. Я должна если не поверить, так хоть затвердить что-нибудь. Дайте мне два, три правила! Дайте мне одно верование! Будет с меня. Не давайте мне только вашей философии!
— Вы мне
больше не нужны, — произнес князь Василий, после некоторой
паузы, и отвернулся, занявшись какой-то бумагой.
— Согласен с вами, — любезнейшею улыбкой сказал граф, — оно нуждается во всяких уступках, в почетных и в весьма печальных. — Он сделал умышленную
паузу. — Но мы говорим не о том, что выгодно и за что
больше денег платят, а о правах и чувствах нашего сословия… Были бы только чувства благородные, а права найдутся!
— Грустного тут ничего нет. Мы дело свое покончили; а если русскому юношеству угодно питаться тем, что ему пережевывают все эти анахарсисы, — на здоровье! Теперь, — сказал он после небольшой
паузы, — вы уж меня
больше не станете исповедовать по части литературы. Сей сюжет столь пресен, что два раза возвращаться к нему нельзя.