Неточные совпадения
Бог знает, что
творит:
Сладка ли жизнь крестьянина?
— Нет, я о себе. Сокрушительных размышлений книжка, — снова и тяжелее вздохнул Захарий. — С ума сводит. Там говорится, что время есть
бог и
творит для нас или противу нас чудеса. Кто есть
бог, этого я уж не понимаю и, должно быть, никогда не пойму, а вот — как же это, время —
бог и, может быть, чудеса-то
творит против нас? Выходит, что
бог — против нас, — зачем же?
Старушка, бабушка моя,
На креслах опершись, стояла,
Молитву шепотом
творя,
И четки всё перебирала;
В дверях знакомая семья
Дворовых лиц мольбе внимала,
И в землю кланялись они,
Прося у
бога долги дни.
— Бог-то как сделал? — учила она, — шесть дней
творил, а на седьмой — опочил. Так и все должны. Не только люди, а и звери. И волк, сказывают, в воскресенье скотины не режет, а лежит в болоте и отдыхает. Стало быть, ежели кто Господней заповеди не исполняет…
Если вы
творите совместно с
Богом, то ваша философия, ваше искусство, ваша общественность не будут рационализированы и умерщвлены, все останется живым, творческий акт будет мистичен не только в своем источнике (в субъекте), но и в своих результатах (в объекте).
Проблема теургии есть проблема творчества, но не всякого творчества, а того лишь, в котором человек
творит вместе с
Богом, творчества религиозного.
У
Бога есть Сын-Логос, Сын-Любовь, и Он
творит мир, осуществляя полноту бытия в любви и смысле.
Бог Отец потому и
творит мир, что у Него есть Сын, что в Нем пребывает бесконечная Любовь: во имя Сына.
Человек отдается во власть настроений, причудливых переживаний, свободных от всякой нормы; после смерти
Бога сам
творит себе
богов, из себя пытается воссоздать потерянное бытие.
— Ах, мать моя! Как? Ну, вот одна выдумает, что она страдалица, другая, что она героиня, третья еще что-нибудь такое, чего вовсе нет. Уверят себя в существовании несуществующего, да и пойдут чудеса
творить, от которых
бог знает сколько людей станут в несчастные положения. Вот как твоя сестрица Зиночка.
Павел вошел в исповедальню с твердым намерением покаяться во всем и на вопросы священника: верует ли в
бога, почитает ли родителей и начальников, соблюдает ли посты — отвечал громко и твердо: «Грешен, грешен!» «Не
творите ли против седьмой заповеди?» — прибавил священник более уже тихим голосом.
— А какая у него одежа? пониток черный да вериги железные — вот и одежа вся. Известно, не без того, чтоб люди об нем не знали; тоже прихаживали другие и милостыню старцу
творили: кто хлебца принесет, кто холстеца, только мало он принимал, разве по великой уж нужде. Да и тут, сударь, много раз при мне скорбел, что по немощи своей, не может совершенно от мира укрыться и полным сердцем всего себя
богу посвятить!
— От него-то я и еду, батюшка. Меня страх берет. Знаю, что
бог велит любить его, а как посмотрю иной раз, какие дела он
творит, так все нутро во мне перевернется. И хотелось бы любить, да сил не хватает. Как уеду из Слободы да не будет у меня безвинной крови перед очами, тогда, даст
бог, снова царя полюблю. А не удастся полюбить, и так ему послужу, только бы не в опричниках!
Вот мы — мы настоящим манером молимся! встанем перед образом, крестное знамение
творим, и ежели наша молитва угодна
Богу, то он подает нам за нее!
— У Иова, мой друг,
Бог и все взял, да он не роптал, а только сказал:
Бог дал,
Бог и взял —
твори, Господи, волю свою! Так-то, брат!
Отвергнись от себя, возьми крест свой на каждый день и иди за мной. Пища моя в том, чтобы
творить волю пославшего меня и совершать дело его. Не моя воля да будет, но твоя; не то, что я хочу, но то что ты хочешь, и не так, как я хочу, а как ты хочешь. Жизнь в том, чтобы
творить не свою волю, но волю
бога.
В самом деле, ведь стоит только вдуматься в положение каждого взрослого, не только образованного, но самого простого человека нашего времени, набравшегося носящихся в воздухе понятий о геологии, физике, химии, космографии, истории, когда он в первый раз сознательно отнесется к тем, в детстве внушенным ему и поддерживаемым церквами, верованиям о том, что
бог сотворил мир в шесть дней; свет прежде солнца, что Ной засунул всех зверей в свой ковчег и т. п.; что Иисус есть тоже бог-сын, который
творил всё до времени; что этот
бог сошел на землю за грех Адама; что он воскрес, вознесся и сидит одесную отца и придет на облаках судить мир и т. п.
Чтобы до безумия люди доходили,
творя друг другу радость, — вот это уж игра, какой лучше не придумать, и был бы дьявол посрамлён на веки веков, и даже сам господь
бог устыдился бы, ибо скуповат всё-таки да неприветлив он, не жалостлив…
—
Бог требует от человека добра, а мы друг в друге только злого ищем и тем ещё обильней зло
творим; указываем
богу друг на друга пальцами и кричим: гляди, господи, какой грешник! Не издеваться бы нам, жителю над жителем, а посмотреть на все общим взглядом, дружелюбно подумать — так ли живём, нельзя ли лучше как? Я за тех людей не стою, будь мы умнее, живи лучше — они нам не надобны…
—
Бог, о котором я говорю, был, когда люди единодушно
творили его из вещества своей мысли, дабы осветить тьму бытия; но когда народ разбился на рабов и владык, на части и куски, когда он разорвал свою мысль и волю, —
бог погиб,
бог — разрушился!
— Но живы и бессмертны богостроители; ныне они снова тайно и усердно
творят бога нового, того именно, о котором ты мыслишь, —
бога красоты и разума, справедливости и любви!
— Не дьявольское, но — скотское! Добро и зло — в человеке суть: хочете добра — и есть добро, зла хочете — и будет зло от вас и вам!
Бог не понуждает вас на добро и на зло, самовластны вы созданы волею его и свободно
творите как злое, так и доброе. Диавол же ваш — нужда и темнота! Доброе суть воистину человеческое, ибо оно — божие, злое же ваше — не дьявольское, но скотское!
И этому всё я виною! Страшно
Ума лишиться. Легче умереть.
На мертвеца глядим мы с уваженьем,
Творим о нем молитвы. Смерть равняет
С ним каждого. Но человек, лишенный
Ума, становится не человеком.
Напрасно речь ему дана, не правит
Словами он, в нем брата своего
Зверь узнает, он людям в посмеянье,
Над ним всяк волен,
бог его не судит.
Старик несчастный! вид его во мне
Раскаянья все муки растравил!
Варвара Михайловна
растворила кивот с богатыми образами, перед которыми день и ночь теплились три лампады, стала вместе с Наташей на колени и успокоила свое взволнованное сердце сладкими, тихими слезами благодарности к
богу.
Фелицы слава, слава
бога,
Который брани усмирил;
Который сира и убога
Покрыл, одел и накормил;
Который оком лучезарным
Шутам, трусам, неблагодарным
И праведным свой свет дарит;
Равно всех смертных просвещает,
Больных покоит, исцеляет,
Добро лишь для добра
творит.
— Дивен
Бог во святых своих! — величаво приподнимаясь с земли, проговорил молчавший дотоле инок, еще не старый, из себя дородный, здоровый, как кровь с молоком. Низко нахлобучив камилавку черным кафтырем, обшитым красными шнурками, и медленно перебирая лестовку,
творил он шепотом молитву. Затем, поклонясь собеседникам, пошел вдоль берега. Василий Борисыч за ним.
Детство и молодость Никитишна провела в горе, в бедах и страшной нищете. Казались те беды нескончаемыми, а горе безвыходным. Но никто как
Бог, на него одного полагалась сызмальства Никитишна, и не постыдил Господь надежды ее; послал старость покойную: всеми она любима, всем довольна, добро по силе ежечасно может
творить. Чего еще? Доживала старушка век свой в радости, благодарила
Бога.
Оттого и память их доныне на Керженце честно хранится, оттого на места разоренных скитов, на ихние могилы и ходят
Богу молиться, помины
творить по крепким ревнительницам старообрядства.
— Молитесь
Богу, дети! — сказал им Иван Григорьич. — Кладите земные поклоны,
творите молитву за мной: «Сохрани, Господи, и помилуй рабу твою, девицу Агриппину! Воздай ей за добро добром, Владыко многомилостивый!»
— Молитесь
Богу, Патап Максимыч, — сказал Андрей Богданыч. — В его власти и чудеса
творить…
«Утренний намаз
творил я в Арзиньянской долине, полуденный намаз в городе Арзруме; пред захождением солнца
творил намаз в городе Карсе, а вечерний намаз в Тифлизе. Аллах дал мне крылья, и я прилетел сюда; дай
бог, чтоб я стал жертвою белого коня, он скакал быстро, как плясун по канату, с горы в ущелья, из ущелья на гору: Маулям (создатель) дал Ашику крылья, и он прилетел на свадьбу Магуль-Мегери».
А сила свободного наслаждения (Lust) есть
Бог, который изводит Schuf, и то и другое вместе называются словом Fiat, т. е. вечное слово, которое
творит там, где ничего нет, и есть первичное состояние природы и всех существ [V, 13, § 8.].
Migne, 36, 152).], и,
творя мир, Абсолютное полагает себя как
Бога.
Ибо
Бог превышает (ύπερκείται) всякую сущность, сам не будучи чем-либо из сущего, но превыше сущего, и из Него же все сущее; ибо только для всех скрытое божество одного
Бога есть изначальная божественная (θεαρχική) сила, которая управляет и т. наз.
богами, и ангелами, и святыми людьми, а также она
творит (δημιουργός) тех, кто чрез сопричастность становится
богами, действительно, сама происходя из себя самой и беспричинно будучи божеством» (εξ εαυτής και άναιτίως αϋτοθεοτης οδσα).] от всего сущего (δια της πάντων όντων αφαιρέσεως).
Отсюда недалек путь уже к совершенно ложному самосознанию, что не Красота создает искусство, призывая к алтарю своему его служителя, но искусство само
творит красоту, поэтому художник есть
бог, который созидает радужный мир мечты и сказки по образу своему и подобию.
Выступая из сверхсущностной своей природы, в которой
Бог означает небытие, Он в своих первоначальных причинах
творим самим собой и становится началом всякой сущности и всякой жизни [Ibid., Ill, 20.].
Бог сотворил мир, точнее,
творит его в предвечном, вневременном акте, мир есть творение Божие.
Эта ипостасность дробится и множится, как бы повторяемая в зеркальных отражениях, и для данного случая можно, пожалуй, согласиться с Фейербахом, что человек
творил богов по собственному своему богоносному образу (хотя это и не значит, чтобы он их сочинял).
Творя мир,
Бог тем самым и Себя ввергает в творение, Он сам Себя как бы делает творением.
Абсолютное выше бытия, оно создает бытие, и это создание есть творение из ничего, положение бытия в небытии [Вопрос этот составлял предмет спора между итальянскими мыслителями Розмини и Джоберти, причем первый определяет
Бога именно как абсолютное бытие, второй же различает сущее и существующее, причем, по формуле Джоберти, сущее
творит существующее (ср. В. Эрн.
А что Софронушка угодное духу
творит и угодное ему на соборах глаголет, так и об этом сказано: «Ежели кто в собрании верных на странном, непонятном языке говорит, не людям тот говорит, а
Богу.
— Не испытывай, Степанушка, судеб Божиих, — сказал Пахом. — Не искушай Господа праздными и неразумными мыслями и словесами. Он, милостивый, лучше нас с тобой знает, что делает. Звезды небесные, песок морской, пожалуй, сосчитаешь, а дел его во веки веков не постигнешь, мой миленький. Потому и надо предать себя и всех своих святой его воле. К худу свят дух не приведет, все он
творит к душевной пользе избрáнных людей, некупленных первенцев
Богу и агнцу.
— Они
Богу молятся за мир христианский, — заметила жена удельного головы. — Нам-то самим как молиться?.. Дело непривычное, неумелое. У нас и делá, и заботы, и все, а пуще всего не суметь нам
Бога за грехи умолить, а матушки, Христос их спаси, на том уж стоят — молятся как следует и тем
творят дело нашего спасения.
— Что туман нá поле, так сынку твоему помоленному, покрещенному счастье-талан на весь век его! Дай тебе
Бог сынка воспоить, воскормить, на коня посадить! Кушай за здоровье сынка, свет родитель-батюшка, опростай горшочек до последней крошечки — жить бы сынку твоему на белом свете подольше, смолоду отца с матерью радовать, на покон жизни поить-кормить, а помрете когда — поминки
творить!
В немощах силу нам
Бог обещает,
Дух святый здесь приход совершает,
Из пастырей — царей, из немудрых рыбарей
Апостолов
творит, апостолов
творит!
Люди не познали, что
Бог с ними ходит,
Над ним надругались — вины не сыскали,
Все не знали в злобе, что тебе сказати,
Рученьки пречисты велели связати,
На тебя плевали, венец накладали,
Отвели к Пилату, чтоб велел распяти,
А ты, милосердый, терпеливый, агнец,
Грех со всех снимаешь, к Отцу воздыхаешь:
«Отпусти им, Отче, —
творят, что не ведят».
— Конечно, у
Бога милостей много, — сказал Патап Максимыч, — и во власти его чудеса
творить. Но мы по-человечески рассуждаем. Наперед надо все обдумать и к новой жизни приготовиться.
Справедливо ли то, что
творят с людьми
боги и судьба?
«Новой гордости научило меня мое «Я», — говорит Заратустра, — ей учу я людей: больше не прятать головы в песок небесных вещей, но свободно нести ее, земную голову, которая
творит для земли смысл!» Ницше понимал, что неисчерпаемо глубокая ценность жизни и религиозный ее смысл не исчезают непременно вместе со «смертью
бога».
— Ах,
твори Бог свою волю! — прошептала генеральша, глядя вслед удалявшемуся Форову и еще нетерпеливее погоняя лошадь к дому.