Неточные совпадения
И, подвинув Самгину
бланк, предложил устало...
— Ой — старо! — вскричала она и, поддразнивая, осведомилась: — Может быть, о
Бланки́ вспомните? Меньшевики этим тоже козыряют.
Но Иноков, сидя в облаке дыма, прислонился виском к стеклу и смотрел в окно. Офицер согнулся, чихнул под стол, поправил очки, вытер нос и бороду платком и, вынув из портфеля пачку
бланков, начал не торопясь писать. В этой его неторопливости, в небрежности заученных движений было что-то обидное, но и успокаивающее, как будто он считал обыск делом несерьезным.
Сомова встретила его, размахивая синим
бланком телеграммы.
Полковник начал размашисто писать, перо торопливо ерзало по
бланку, над бровями полковника явились мелкие морщинки и поползли вверх. Самгин подумал...
— Этот барчонок следующую штучку на прошлой неделе отколол: дал вексель, а
бланк надписал фальшивый на Аверьянова. Векселек-то в этом виде и существует, только это не принято! Уголовное. Восемь тысяч.
У яшмового письменного прибора стопочкой помещались печатные
бланки с заголовком: «Главная приисковая контора В.Н.Бахарева».
— Да, очень. Вот от него мне памятка осталась. Тогда я ему
бланк нашей анкеты дал, он написал, а я прочел и усомнился. А он говорит: «Все правда. Как написано — так и есть. Врать не умею».
— Верно, господин, он настоящий барон, — зашептал мне Оська. — Теперь свидетельства на бедность да разные фальшивые удостоверения строчит… А как печати на копченом стекле салит! Ежели желаете вид на жительство — прямо к нему. И такция недорогая… Сейчас ежели плакат, окромя
бланка, полтора рубля, вечность — три.
— Если хотите, я могу поставить свой
бланк на ваш вексель — это мне удобнее.
— Но во всяком случае вы должны мне будете отдать ее
бланк.
Доктор Клименко — городской врач — приготовлял в зале все необходимое для осмотра: раствор сулемы, вазелин и другие вещи, и все это расставлял на отдельном маленьком столике. Здесь же у него лежали и белые
бланки девушек, заменявшие им паспорта, и общий алфавитный список. Девушки, одетые только в сорочки, чулки и туфли, стояли и сидели в отдалении. Ближе к столу стояла сама хозяйка — Анна Марковна, а немножко сзади ее — Эмма Эдуардовна и Зося.
Понимаете, наш обыкновенный проститутский
бланк, а уж вам его в участке обменят на настоящую книжку.
А потом ты должен пойти в полицию с ее билетом и заявить, что вот такая-то Любка нанялась служить у тебя за горничную и что ты желаешь переменить ее
бланк на настоящий паспорт.
По дороге он вспомнил, что не успел как следует поглядеть на
бланк, на этот пресловутый «желтый билет», о котором он так много слышал.
— То есть тут не паспорт, а надо вам взять у экономки
бланк.
— Нет, она еще не прописана. Но у меня имеется ее
бланк, который вы, надеюсь, обмените мне на ее настоящий паспорт, и тогда я сейчас же пропишу ее.
И на оборотной стороне
бланка отметил: «Двадцать восьмого августа, здорова» — и поставил каракульку. И, когда еще не кончил писать, крикнул
Наконец дело с Эммой Эдуардовной было покончено. Взяв деньги и написав расписку, она протянула ее вместе с
бланком Лихонину, а тот протянул ей деньги, причем во время этой операции оба глядели друг другу в глаза и на руки напряженно и сторожко. Видно было, что оба чувствовали не особенно большое взаимное доверие. Лихонин спрятал документы в бумажник и собирался уходить. Экономка проводила его до самого крыльца, и когда студент уже стоял на улице, она, оставаясь на лестнице, высунулась наружу и окликнула...
С короля козырять начнет, а у партенера туз-от
бланк — вот и взъестся на него партнер, особливо если Порфирий Петрович.
— Дрянь же, брат, у твоего знакомого знакомые! — начал Зыков. — Это семинарская выжига, действительный статский советник… с звездой… в парике и выдает себя за любителя и покровителя русской литературы. Твою повесть прислал он при
бланке, этим, знаешь, отвратительно красивейшим кантонистским почерком написанной: «что-де его превосходительство Федор Федорыч свидетельствует свое почтение Павлу Николаичу и предлагает напечатать сию повесть, им прочтенную и одобренную…» Скотина какая!
Захотев поозорничать, я вынул из кармана книжку с моей карточкой и печатным
бланком корреспондента «Московского листка» и показал ему.
В конверте, на листе бумаги с
бланком больницы, было написано крупными буквами...
В письме был только печатный
бланк с приглашением поступить в члены общества. Сообщался адрес и размер членского взноса. Цифра этого взноса поразила Анну, когда барыня иронически перевела приглашение… Однако девушка спрятала письмо и порой вынимала его по вечерам и смотрела с задумчивым удивлением: кто же это мог заметить ее в этой стране и так правильно написать на конверте ее имя и фамилию?
Этого мало: он даже полагал (и, быть может, не без основания), что в каждой занумерованной и писанной на
бланке бумаге непременно заключается чья-нибудь погибель, а потому принял себе за правило из десяти подаваемых ему к подпису бумаг подписывать только одну.
И, захотев поозорничать, я вынул из кармана книжку с моей карточкой, с печатным
бланком корреспондента «Московского листка» и показал ему.
Москва в первый раз увидала туров в восьмидесятых годах. Известный охотник городской инженер Н. М. Левазов, тот самый, который очистил авгиевы конюшни Неглинки, основав Русский охотничий клуб, поехал на Кавказ охотиться под Эльбрусом и привез трех красавцев туров, из которых препаратор
Бланк сделал великолепные чучела. Они и стояли в первом зале Охотничьего клуба вплоть до его закрытия уже после Октября. Но видеть их могли только члены и гости клуба.
— Поставил в
бланк, на векселе в восемьсот рублей, родственника выручил, — он возьми да умри!
То было время, когда одиноко раздававшиеся голоса Н. Безобразова и Г. Б.
Бланка вызывали улыбку сожаления и когда сомнения в живучести русского либерализма встречались с ожесточением и ненавистью.
Чугунов. Да, конечно, Василий Иваныч, надо бы. Ведь какой благородный поступок-то с моей стороны! Выдают
бланки зря… Да другой бы, помилуйте… Кому ж нужно от своего счастья отказываться!
Лыняев. Ай, ай! Ловко! А вот что! Я ведь тебе говорил, бланк-то она выдала Чугунову, бланк-то.
Беркутов. Он еще сознался, что вексель на госпожу Купавину писал, а Евлампия Николаевна сегодня заявляет, что у нее похищен
бланк.
Чугунов. А доверие чего стоит-с? Кто ж это сделает у нас в губернии? Да ни один человек. Чугунову в руки
бланк! Конечно, все мы люди, Евлампия Николаевна, все человеки, бедность, семья… а уж и ославили: «Вуколка плут, Вуколке гроша поверить нельзя». А вы вот что! На-ка!
Беркутов. Если б
бланк попался в другие руки.
Лыняев. Час от часу не легче! Да вы подписали
бланк.
Чугунов. Надо наказать, Василий Иваныч, надо. Как это можно
бланки выдавать! Отберут имение-то как раз. Вот я только три тысячи написал, а ведь у всякого ли совесть-то такая, как у меня.
— Ах, cher comte [дорогой граф (франц.).], стоило ли так беспокоиться и просить меня; я сейчас же напишу предписание смотрителю! — проговорила попечительша и, написав предписание на
бланке, отнесла его к мужу своему скрепить подписью.
Сосипатра. Продают… Это вот как делается: есть особые специалисты-ростовщики, у которых наша беспутная молодежь занимает деньги за огромные проценты в ожидании наследства или выгодной женитьбы. Эти специалисты зорко следят за молодыми людьми и когда видят, что чьи-нибудь фонды начинают падать, то уж не довольствуются простыми векселями, а заставляют их давать подложные документы, то есть делать фальшивые
бланки или поручительства от своих родных.
На одном
бланке я написал...
В нем оказался продолговатый смятый
бланк с синим штемпелем моего участка, моей больницы… Незабываемый
бланк…
Письмо на
бланке лежало на ночном столике в круге света от лампы, и рядом стояла спутница раздражительной бессонницы, с щетиной окурков, пепельница. Я ворочался на скомканной простыне, и досада рождалась в душе. Письмо начало раздражать.
Девица
Бланка Дю-Пласет!..» — и некоторое самодовольствие сияло на его лице.
Несколько яснее сделались эти намеки с 1856 года, да и то сначала держались всё только в сельскохозяйственной сфере; и едва ли не первый заговорил прямо о крепостном праве — г.
Бланк, поместивший в «Трудах экономического общества» (№ 6, 1856) свой дифирамб русским помещикам.
Григорий
Бланк, князь Голицын, Николай Безобразов и т. п.
Да ведь это не в статьях Григория
Бланка, не в «Печатной правде», — а в «Русском вестнике», например!..
Барабошев. Ну, так пеняй на себя! Сейчас пишу уплату: двадцать пять рублей тебе за месяц — ставлю
бланк, без обороту на меня. (Пишет на векселе.) Передаю вексель доверенному моему. (Отдает вексель Мухоярову.) Видишь?
Барабошев. Но мой
бланк чего-нибудь стоит?
— Они-с, Дмитрий Орестович, сочинили, — сказал Кругликов, тщательно завертывая книгу в какой-то почтовый
бланк. Очевидно, он хранил ее с гордостью, как одно из своих самых лестных воспоминаний о невозвратном прошлом.