Неточные совпадения
Это было какое-то странное лицо, похожее как бы на маску: белое, румяное, с румяными,
алыми губами, с светло-белокурою бородой и с довольно еще густыми белокурыми
волосами.
Клим заглянул в дверь: пред квадратной пастью печки, полной
алых углей, в низеньком, любимом кресле матери, развалился Варавка, обняв мать за талию, а она сидела на коленях у него, покачиваясь взад и вперед, точно маленькая. В бородатом лице Варавки, освещенном отблеском углей, было что-то страшное, маленькие глазки его тоже сверкали, точно угли, а с головы матери на спину ее красиво стекали золотыми ручьями лунные
волосы.
— Не попа-ал! — взвыл он плачевным волчьим воем, барахтаясь в реке. Его красная рубаха вздулась на спине уродливым пузырем, судорожно мелькала над водою деревяшка с высветленным железным кольцом на конце ее, он фыркал, болтал головою, с
волос головы и бороды разлетались стеклянные брызги, он хватался одной рукой за корму лодки, а кулаком другой отчаянно колотил по борту и вопил, стонал...
Высокая, немного даже худощавая; продолговатое и замечательно бледное лицо, но
волосы черные, пышные; глаза темные, большие, взгляд глубокий; малые и
алые губы, свежий рот.
Густые белокурые
волосы прекрасного пепельного цвета расходились двумя тщательно причесанными полукругами из-под узкой
алой повязки, надвинутой почти на самый лоб, белый, как слоновая кость; остальная часть ее лица едва загорела тем золотым загаром, который принимает одна тонкая кожа.
Живописец представил ее облокоченную на перила, в белом утреннем платье с
алой розою в
волосах.
Белое, с чуть-чуть заметною желтизною, как у густых сливок, лицо, румянец во всю щеку,
алые губы, ямочка посреди подбородка, большие черные глаза, густая прядь черных
волос на голове — все обещало, что в недалеком будущем она развернется в настоящую красавицу.
Вот она как-то пошевелила прозрачною головою своею: тихо светятся ее бледно-голубые очи;
волосы вьются и падают по плечам ее, будто светло-серый туман; губы бледно
алеют, будто сквозь бело-прозрачное утреннее небо льется едва приметный
алый свет зари; брови слабо темнеют…
У нее пушистые
волосы цвета кокосовых волокон, голубые глаза, блестящие, как эмаль; круглые румянцы на щеках, точно искусственно наведенные, и крошечный
алый ротик — вишенка.
Волосы у неё были причёсаны короной и блестели, точно пыльное золото, она рассматривала на свет свои жалобно худенькие руки, — Матвей, идя сбоку, тоже смотрел на прозрачные пальцы, налитые
алою кровью, и думал...
Идет женщина в бледно-голубом платье, на ее черных
волосах золотистый кружевной шарф, четко стучат высокие каблуки коричневых ботинок. Она ведет за руку маленькую кудрявую девочку; размахивая правой рукой с двумя цветками
алой гвоздики в ней, девочка качается на ходу, распевая...
Климков взмахнул бутылкой и ударил ею по лицу, целясь в глаза. Масляно заблестела
алая кровь, возбуждая у Климкова яростную радость, — он ещё взмахнул рукой, обливая себя пивом. Всё ахнуло, завизжало, пошатнулось, чьи-то ногти впились в щёки Климкова, его схватили за руки, за ноги, подняли с пола, потащили, и кто-то плевал в лицо ему тёплой, клейкой слюной, тискал горло и рвал
волосы.
Бледно было его лицо, губы — точно яркая
алая лента; волнистые
волосы черные иссиня, и в них — украшение мудрости — блестела седина, подобно серебряным нитям горных ручьев, падающих с высоты темных скал Аэрмона; седина сверкала и в его черной бороде, завитой, по обычаю царей ассирийских, правильными мелкими рядами.
Она подходит ближе и смотрит на царя с трепетом и с восхищением. Невыразимо прекрасно ее смуглое и яркое лицо. Тяжелые, густые темно-рыжие
волосы, в которые она воткнула два цветка
алого мака, упругими бесчисленными кудрями покрывают ее плечи, и разбегаются по спине, и пламенеют, пронзенные лучами солнца, как золотой пурпур. Самодельное ожерелье из каких-то красных сухих ягод трогательно и невинно обвивает в два раза ее темную, высокую, тонкую шею.
Все в нем было миловидно и привлекательно: его стройная фигура, его походка, голос и в особенности его небольшое тонкое лицо с золотисто-голубыми глазами, с изящным, как бы кокетливо вылепленным носиком, с неизменно ласковою улыбкой на
алых губах, с легкими кудрями мягких
волос над немного суженным, но белоснежным лбом.
Слез с копя тут Святогор, взялся за сумочку,
Он приладился, взялся руками обеими,
Во всю силу богатырску принатужился, —
От натуги по белу лицу
ала кровь пошла,
А поднял суму от земи только на
волос.
На тебя заглядеться не диво,
Полюбить тебя всякий не прочь:
Вьётся
алая лента игриво
В
волосах твоих, чёрных как ночь...
— Voilá c’est le mot [Вот точное слово! (фр.)]!.. Именно превкусная!.. Глаза-то какие!.. А губы? а ноздри? — О, многообещающие ноздри! И притом же еще нигилистка! Да это, ей-Богу, преинтересно!..
Але ж éстешь тéнги ходак, душéчко! — весело хлопнул он по плечу поручика. — Но только отчего ж у нее
волосы не острижены? Ведь у этих нигилисток, говорят,
волосы под гребенку стригут? Только фис!.. Это, положим, оригинально, однако очень некрасиво.
Он обернулся. Перед ним заблестели два черных бархатных глаза, смотревшие на него бойко и весело. Ему протягивала белую полуоткрытую руку в светлой шведской перчатке статная, полногрудая, красивая дама лет под тридцать, брюнетка, в богатом пестром платье, переливающем всевозможными цветами. Голова ее, с отблеском черных
волос, белые зубы, молочная шея, яркий
алый рот заиграли перед Палтусовым. На груди блестела брильянтовая брошка.
Потом выйдет на крыльцо княгиня Марфа Петровна — в помпадуре из серебряной парчи с
алыми разводами,
волосы кверху зачесаны и напудрены, наверху кораблик, а шея, грудь и голова так и горят камнями самоцветными.
Тут занавеска на подмостках поднимется, сбоку выйдет Дуняшка, ткача Егора дочь, красавица была первая по Заборью.
Волосы наверх подобраны, напудрены, цветами изукрашены, на щеках мушки налеплены, сама в помпадуре на фижмах, в руке посох пастушечий с
алыми и голубыми лентами. Станет князя виршами поздравлять, а писал те вирши Семен Титыч. И когда Дуня отчитает, Параша подойдет, псаря Данилы дочь.
Темные
волосы окаймляли красивое матовое с правильными чертами лицо; носик с горбинкой был изумителен, темные большие глаза смотрели так нежно, и пухленькие
алые, сулящие страсть, губки прикрывали два ряда жемчужных зубов.
Бронзовый цвет лица, с правильными тонкими чертами и нежным румянцем, несколько приподнятые ноздри изящного носика с маленькой горбинкой и изящно очерченные
алые губки, верхняя из которых оттенялась нежным темным пушком, розовые ушки, в которых блестели крупные бриллианты и, наконец, иссиня-черные, воронова крыла,
волосы, густая и, видимо, длинная коса которых, небрежно сколотая на затылке и оттягивавшая назад грациозную головку своей обладательницы — все это делало то, что Маргарита Николаевна невольно останавливала на себе внимание с первого взгляда, поражала своей, если можно так выразиться, вакханической красотой.
Сидевший был брюнет: волнистые
волосы густою шапкой покрывали его красиво и правильно сложенную голову и оттеняли большой белый лоб, темные глаза, цвета, неподдающегося точному определению, или, лучше сказать, меняющие свой цвет по состоянию души их обладателя, смело и прямо глядели из-под как бы нарисованных густых бровей и их почти надменный блеск отчасти смягчался длинными ресницами; правильный орлиный нос с узкими, но по временам раздувающимися ноздрями, и
алые губы с резко заканчивающимися линиями рта придавали лицу этого юноши какое-то властное, далеко не юношеское выражение.