Неточные совпадения
— Да нельзя, нельзя, дурачок!
То-то вот и есть! Ах,
что делать! Ах, тошно мне! — заметалась она опять, захватив, однако, рукою плед. — Э-эх, кабы ты раньше четырьмя часами пришел, а теперь — восьмой,
и она еще давеча к Пелищевым обедать отправилась, а потом с
ними в оперу.
«
То-то вот и есть, — отвечаю
им, — это-то
вот и удивительно, потому следовало бы мне повиниться, только
что прибыли сюда, еще прежде ихнего выстрела,
и не вводить
их в великий
и смертный грех, но до того безобразно, говорю, мы сами себя в свете устроили,
что поступить так
было почти
и невозможно, ибо только после того, как я выдержал
их выстрел в двенадцати шагах, слова мои могут что-нибудь теперь для
них значить, а если бы до выстрела, как прибыли сюда, то сказали бы просто: трус, пистолета испугался
и нечего
его слушать.
Дальнейших последствий стычки эти не имели. Во-первых, не за
что было ухватиться, а во-вторых, Аннушку ограждала общая любовь дворовых. Нельзя же
было вести ее на конюшню за то,
что она учила рабов с благодарностью принимать от господ раны! Если бы в самом-то деле по ее сталось, тогда бы
и разговор совсем другой
был. Но
то-то вот и есть: на словах: «повинуйтесь! да благодарите!» — а на деле… Держи карман! могут
они что-нибудь чувствовать… хамы! Легонько
его поучишь, а
он уж зубы на тебя точит!
—
Вот то-то и штука,
что на
нем была шапка
и рукавицы.
—
То-то и есть,
что смотрел-с! Слишком, слишком хорошо помню,
что смотрел-с! На карачках ползал, щупал на этом месте руками, отставив стул, собственным глазам своим не веруя:
и вижу,
что нет ничего, пустое
и гладкое место,
вот как моя ладонь-с, а все-таки продолжаю щупать. Подобное малодушие-с всегда повторяется с человеком, когда уж очень хочется отыскать… при значительных
и печальных пропажах-с:
и видит,
что нет ничего, место пустое, а все-таки раз пятнадцать в
него заглянет.
— А ты видел, как я
его скупаю?
Вот то-то и есть… Все кричат про меня,
что скупаю чужое золото, а никто не видал. Значит, кто поумнее, так тот
и промолчал бы.
Дернов.
То-то кровать! Подарил кровать, да
и кричит,
что ему вот месяц с неба сыми да на блюде подай. Все вы, здешние колотырники [42], только кляузы бы да ябеды вам сочинять… голь непокрытая! А ты затеял дело, так
и веди
его делом, широкой, то
есть, рукой.
Дернов.
То-то вот и есть,
что наш брат хам уж от природы таков: сперва над
ним глумятся, а потом, как выдет на ровную-то дорогу, ну
и норовит все на других выместить. Я, говорит, плясал, ну, пляши же теперь ты, а мы, мол,
вот посидим, да поглядим, да рюмочку выкушаем, покедова ты там штуки разные выкидывать
будешь.
—
То-то вот и есть,
что вы всё иностранных образцов ищете! — нимало не смущаясь, прервал
он меня. — Марат!
что такое Марат?!
И какое значение может иметь Марат… для нас?
Санин понял настроение своего приятеля
и потому не стал обременять
его вопросами; ограничился лишь самым необходимым; узнал,
что он два года состоял на службе (в уланах!
то-то, чай, хорош
был в коротком-то мундирчике!), три года тому назад женился —
и вот уже второй год находится за границей с женой, «которая теперь от чего-то лечится в Висбадене», — а там отправляется в Париж.
Начнет с родителей, потом переберет всех знакомых, которых фамилии попадутся
ему на язык, потом об себе отзовется,
что он человек несчастный,
и, наконец, уже на повторительный вопрос: где вы
были? — решится ответить:
был там-то, но непременно присовокупит: виделся
вот с тем-то, да еще с тем-то,
и сговаривались мы сделать
то-то.
—
Вот то-то и есть,
что рук-то мало; все полки распущены, остались мужики, да бабы, да старики; а басурманам-то
и любо,
что нет ратных людей,
что некому поколотить
их порядком!
— Теперь, брат, мне надолго станет! — сказал
он, — табак у нас
есть, чаем
и сахаром мы обеспечены, только вина недоставало — захотим,
и вино
будет! Впрочем, покуда еще придержусь — времени теперь нет, на погреб бежать надо! Не присмотри крошечку — мигом растащат! А видела, брат, она меня, видела, ведьма, как я однажды около застольной по стенке пробирался. Стоит это у окна, смотрит, чай, на меня да думает:
то-то я огурцов не досчитываюсь, — ан
вот оно что!
—
То-то вот и есть. Как нужно, так «вы меня поруководите, дядя!», а не нужно — так
и скучно у дяди,
и поскорее бы от
него уехать!
Что, небось, неправда?
—
То-то — куда! — сокрушённо качая головой, сказал солдат. — Эх, парень, не ладно ты устроил! Хошь сказано,
что природа
и царю воевода, — ну, всё-таки!
Вот что:
есть у меня верстах в сорока дружок, татарин один, — говорил
он, дёргая себя за ухо. — Дам я записку к
нему, —
он яйца по деревням скупает, грамотен. Вы посидите у
него, а я тут как-нибудь повоюю… Эх, Матвейка, — жалко тебя мне!
—
То-то и есть, — говорил Тиунов, как-то всхрапывая, —
то-то вот и оно,
что живём мы, а где — это нам неизвестно!
—
То-то, батюшка! Коли я шут, так
и другой кто-нибудь тут! А вы меня уважайте: я еще не такой подлец, как вы думаете.
Оно, впрочем, пожалуй,
и шут. Я — раб, моя жена — рабыня, к тому же, польсти, польсти!
вот оно что: все-таки что-нибудь выиграешь, хоть ребятишкам на молочишко. Сахару, сахару-то побольше во все подсыпайте, так
оно и здоровее
будет. Это я вам, батюшка, по секрету говорю; может,
и вам понадобится. Фортуна заела, благодетель, оттого я
и шут.
—
Вот то-то и есть! — подхватил Лесута. — При блаженной памяти царе Феодоре Иоанновиче
были головы, а нынче… Да
что тут говорить!.. Когда я служил при светлом лице
его, в сане стряпчего с ключом, то однажды
его царское величество, идя от заутрени, изволил мне сказать…
—
Вот то-то же! Ну к
чему навязал себе на шею эту заботу? Кабы твой Омляш меня послушался, то давно б об этом Милославском
и слуху не
было; так нет!.. «Мне, дескать, наказано от боярина живьем
его схватить!» Живьем!..
Вот теперь
и возись с
ним!
—
Вот то-то же, глупые головы, — прервал земский, —
что вам убыли, если у вас старшими
будут поляки? Да
и где нам с
ними возиться! Недаром в Писании сказано: «Трудно прать против рожна».
Что нам за дело, кто
будет государствовать в Москве: русский ли царь, польский ли королевич?
было бы нам легко.
— Э, э! Теперь так
вот ко мне зачал жаться!..
Что, баловень? Э?
То-то! — произнес Аким, скорчивая при этом лицо
и как бы поддразнивая ребенка. — Небось запужался, а? Как услышал чужой голос, так ластиться стал: чужие-то не свои, знать… оробел, жмешься… Ну, смотри же, Гришутка, не балуйся тут, — ох, не балуйся, — подхватил
он увещевательным голосом. — Станешь баловать, худо
будет: Глеб Савиныч потачки давать не любит… И-и-и, пропадешь — совсем пропадешь… так-таки
и пропадешь… как
есть пропадешь!..
Бывают между
ними такие, которые находят,
что все-таки лучше
быть истуканом, нежели резцом, но бывают
и такие, которые думают:
вот когда меня окончательно размалюют —
то-то заглядываться на меня станут!
Ах, тетенька!
Вот то-то и есть,
что никаких подобных поводов у нас нет! Не забудьте,
что даже торжество умиротворения, если
оно когда-нибудь наступит,
будет принадлежать не Вздошникову, не Распротакову
и даже не нам с вами, а все тем же Амалат-бекам
и Пафнутьевым, которые
будут по
его поводу лакать шампанское
и испускать победные клики (однако ж, не без угрозы), но никогда не поймут
и не скажут себе,
что торжество обязывает.
—
Вот то-то оно и есть, Дарья Михайловна,
что суд-то людской—не божий: всегда в
нем много ошибок, — отвечал спокойно Долинский. — Совсем я не обезьянка петербургская, а худ ли, хорош ли, да уж такой, каким меня Бог зародил. Вам угодно, чтобы я оправдывался — извольте! Знаете ли вы, Дарья Михайловна, все, о
чем я думаю?
Гавриловна.
То-то вот и есть! Стало
быть,
их пожалеть надо, а не то
что обижать на каждом шагу. А то на
что это похоже! Уж
им и веры нет, словно
они и не люди! Только куда девка нос высунула, так уж сторожа
и ходят.
Гавриловна. Строгостью ничего не возьмешь! Хоть скажи
им, пожалуй,
что вот, мол, за
то-то и то-то вешать
будут — все-таки
будут делать. Где больше строгости, там
и греха больше. Надо судить по человечеству. Нужды нет,
что у
них разум-то купленый, а у нас свой дешевый, да
и то мы так не рассуждаем. На словах-то ты прикажи строго-настрого, а на деле не всякого виноватого казни, а иного
и помилуй. Иное дело бывает от баловства, а иной беде
и сам не рад.
—
Вот то-то и есть: «кажется»… Вы бы в моей коже посидели, тогда на носу себе зарубили бы этот денек… двадцать третьего апреля — Егория вешнего — поняли? Только ленивая соха в поле не выезжает после Егория… Ну, обыкновенно, сплав затянулся, а пришел Егорий — все мужичье
и взбеленилось: подай
им сплав, хоть роди. Давеча так меня обступили, так с ножом к горлу
и лезут… А я разве виноват,
что весна выпала нынче поздняя?..
—
Вот то-то же, братец! Я слышал,
что губернатор объезжает губернию: теперь тебе
и горюшка мало, а
он, верно, в будущем месяце заедет в наш город
и у меня
будет в гостях, — примолвил с приметной важностию Ижорской. —
Он много наслышался о моей больнице, о моем конском заводе
и о прочих других заведениях. Ну
что ж? Праздников давать не станем, а запросто, милости просим!
— Пигасов? — проговорил Лежнев. — Я оттого именно
и заступился так горячо за Рудина,
что Пигасов
был тут.
Он смеет называть Рудина лизоблюдом! А по-моему,
его роль, роль Пигасова, во сто раз хуже. Имеет независимое состояние, надо всем издевается, а уж как льнет к знатным да к богатым! Знаешь ли,
что этот Пигасов, который с таким озлоблением всё
и всех ругает,
и на философию нападает,
и на женщин, — знаешь ли ты,
что он, когда служил, брал взятки,
и как еще! А!
Вот то-то вот и есть!
—
Вот то-то и есть. Держат же попугаев в клетках, ухаживают за
ними, а
чем попугай лучше меня?.. Так, самая глупая птица. Только
и знает,
что орать да бормотать, а никто понять не может, о
чем бормочет. Не правда ли?
—
То-то вот оно и есть, — повторил Иван Иваныч. — А разве то,
что мы живем в городе в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт, — разве это не футляр? А то,
что мы проводим всю жизнь среди бездельников, сутяг, глупых, праздных женщин, говорим
и слушаем разный вздор — разве это не футляр?
Вот если желаете, то я расскажу вам одну очень поучительную историю.
—
Вот то-то и есть… А дело проще пареной репы. Старушоночка одна, побирушка, научила. Как дьяконице подкатило, старушоночка
и говорит: «А прочитай исусову молитву»… Ну, обнакновенно, дьяконица только перстом показывает,
что «
он» ей не дает исусову молитву читать.
— По-моему, доброкачественная! Только
вот «свобода»… Небольшое это слово, а разговору из-за
него много бывает. Свобода! гм…
что такое свобода?!
То-то вот и есть… Не
было ли
и еще
чего в этом роде?
То-то и есть, господа, не существует ли
и в самом деле нечто такое,
что почти всякому человеку дороже самых лучших
его выгод, или (чтоб уж логики не нарушать)
есть одна такая самая выгодная выгода (именно пропускаемая-то,
вот об которой сейчас говорили), которая главнее
и выгоднее всех других выгод
и для которой человек, если понадобится, готов против всех законов пойти, то
есть против рассудка, чести, покоя, благоденствия, — одним словом, против всех этих прекрасных
и полезных вещей, лишь бы только достигнуть этой первоначальной, самой выгодной выгоды, которая
ему дороже всего.
Иногда русские за границей бывают слишком трусливы
и ужасно боятся того,
что скажут,
и как на
них поглядят,
и будет ли прилично
вот то-то и то-то? одним словом, держат себя точно в корсете, особенно претендующие на значение.
— Браво! — воскликнул Веретьев
и вскочил, — браво!
Вот то-то и есть, вы не кокетка. Знаете ли,
что если бы у какой-нибудь светской барышни
были такие зубы, как у вас, она бы вечно смеялась! Но за то я
и люблю вас, Маша,
что вы не светская барышня, не смеетесь без нужды, не носите перчаток на ваших руках, которые
и целовать оттого так весело,
что они загорели
и силу в
них чувствуешь… Я люблю вас за то,
что вы не умничаете,
что вы горды, молчаливы, книг не читаете, стихов не любите…
Белесова.
Вот то-то же. Нет, в делах важных никогда не нужно слушать мудрецов
и знатоков сердца человеческого, а надо следовать собственному внутреннему побуждению. В молодом сердце, как бы
оно испорчено ни
было, все-таки говорят еще свежие природные инстинкты. По вашим словам я думала,
что Цыплунов вечно
будет моим покорным рабом
и что я, разумеется, ничего не обязана чувствовать к
нему, кроме презрения. А вышло напротив:
он меня презирает.
И вот, когда я вошел еще только в прихожую начальника, то уже не решился не
быть ничем более, как начальником училища. Это
было окончание вакаций,
и родители возвращали сыновей своих из домов в училище. Нужно
было вписать явку
их, переписать в высший класс… ergo, с
чем родители являлись?
То-то же. Я очень благоразумно избрал.
И так решено:"желаю
быть начальником училища!"
Архип.
То-то,
то-то, я сам чую, воздух такой легкий, ветерок свеженький; так бы
и не ушел. Красен, Афоня, красен божий мир!
Вот теперь роса
будет падать, от всякого цвету дух пойдет; а там
и звездочки зажгутся; а над звездами, Афоня, наш творец милосердный. Кабы мы получше помнили,
что он милосерд, сами
были бы милосерднее!
—
Вот то-то и оно. Посмотрели бы вы теперь в синагоге: там тоже жидов видимо-невидимо! Толкутся, плачут, кричат так,
что по всему городу слышно, от заставы
и до заставы. А где толкун мошкары толчется, туда, известно,
и птица летит. Дурак бы
был и Хапун, если бы стал вместо того по лесам да по селам рыскать
и высматривать.
Ему только один день в год
и дается, а
он бы
его так весь
и пролетал понапрасну. Еще в которой деревне
есть жид, а в которой, может,
и не найдется.
— Всякий?
То-то вот и есть,
что не всякий! Сегодня у
них такой праздник,
что только раз в год
и случается. Да еще я вам скажу: такого другого праздника на всем свете ни у одного народа не бывает.
— Да,
то-то, — продолжал Сергеич, —
было ли там у
них что — не ведаю, а болтовни про нее тоже много шло.
Вот и твое дело: за красным столом в обиду вошло, а може, не с наливки сердце ее надрывалось, а жаль
было твоего холоства
и свободушки — да!
А я готов побиться об заклад,
Что наш Соррини плутни затевает
Опять. Уж эти угощенья не к добру.
Так, — помнишь ли:
ему хотелось,
Чтоб мы зарезали Дон Педро
И дом
его сожгли?.. Уж
то-то пиршество
Он задал нам — или в другой раз,
Пред тем, чтоб нам велеть похитить для
негоКрасавицу бургосскую, от тетки.
Вот дьявольское
было дело! — positum:
Теперь
он также затевает плутни!..
Староста.
Вот так-то бывало в старину, при Тихон Мосеиче: как нет лошадей,
он в сенник
и спрячется. Я тоже старостой ходил. Ехали с Капказа так-то, ехали двое пьяных, так
что наделали! Вся станция разбежалась, всех перебили. Тихона Мосеича нашего за ноги выволокли. «Я чиновник, — не смеете!» Как принялись холить! Верите ли, по двору волокут.
То-то смеху
было!
—
То-то я
и говорю: молодость! — продолжал
он басом. —
Чему радоваться, ничего не видя!
Вот, как походишь часто, так не порадуешься. Нас
вот, положим, теперь 20 человек офицеров идет: кому-нибудь да убитым или раненым
быть — уж это верно. Нынче мне, завтра
ему, а после завтра третьему: так
чему же радоваться-то?
Даже щуки, под конец,
и те стали
его хвалить: «
Вот, кабы все так жили —
то-то бы в реке тихо
было!» Да только
они это нарочно говорили; думали,
что он на похвалу-то отрекомендуется —
вот, мол, я! тут
его и хлоп! Но
он и на эту штуку не поддался, а еще раз своею мудростью козни врагов победил.
—
То-то и есть,
что деялось, — сказал дядя Онуфрий. — Мы видели,
что на небе перед полночью
было… Тут-то
вот и премудрая, тайная сила Творца Небесного…
И про ту силу великую не то
что мы, люди старые, подростки у нас знают… Петряйко!
Что вечор на небе деялось? — спросил
он племянника.
Человек может всякую минуту спросить себя,
что я такое
и что я сейчас делаю, думаю, чувствую,
и может ответить себе: сейчас я делаю, думаю, чувствую
то-то и то-то. Но если человек спросит себя:
что же такое то,
что во мне сознает то,
что я делаю, думаю, чувствую? — то
он ничего не может ответить другого, как только то,
что это сознание себя.
Вот это-то сознание себя
и есть то,
что мы называем душою.
Посмеивались,
и не без злорадства,
и некоторые офицеры над этой выдумкой «филантропа»
и полагали,
что он совсем провалится с нею: все четверо матросов перепьются —
вот и все. Слишком уж капитан надеется на свою психологию… Какая там к черту психология с матросами! — перепьются
и будут благодарны капитану за наказание.
То-то будет скандал!
—
То-то вот и есть… — молвил Смолокуров. —
Вот оно что означает коммерция-то. Сундуки-то к киргизам идут
и дальше за ихние степи, к тем народам,
что китайцу подвластны. Как пошла у
них там завороха, сундуков-то
им и не надо. От войны, известно дело, одно разоренье, в сундуки-то
чего тогда станешь класть?..
Вот, поди,
и распутывай дела: в Китае дерутся, а у Старого Макарья «караул» кричат.
Вот оно что такое коммерция означает!