Цитаты из русской классики со словом «глыба»
Паровыми кранами спускают на эту постель огромнейшие искусственные камни, кубические
глыбы, слепленные из булыжника и цемента.
В
глыбах камней, хаотически нагроможденных на берегу, в покачнувшихся старых деревьях и в мрачных утесах чувствовалась какая-то настороженность.
Я плюю в нее, Я свергаю в нее груды камней,
глыбы утесов, Я низвергаю в нее горы — а там все пусто и глухо.
Морские волны разбиваются о камни, но о волны ее кудрей разбивались утесы, льдины, снеговые
глыбы!
По правую сторону из холодной, быстрой реки торчали свалившиеся каменные
глыбы и кучи щебня.
Река швыряла уже не тонкие льдины, а целые огромные
глыбы так называемого тороса, которые громоздились друг на друга в чудовищном беспорядке.
Подымались, исчезали в облаке пыли и опять плыли сверху, между тем как внизу гигантские краны бесшумно ворочались на своих основаниях, подхватывая все новые платформы с
глыбами кирпичей и гранита…
Две коралловые серые скалы выступают далеко из берегов и висят над водой; на вершине одной из них видна кровля протестантской церкви, а рядом с ней тяжело залегли в густой траве и кустах каменные массивные
глыбы разных форм, цилиндры, полукруги, овалы; издалека примешь их за здания — так велики они.
В поле нашего зрения находился Черноисточинский громадный пруд-озеро, но он заслонялся каменной
глыбой Белой горы.
То ему казалось, что он ворочает со страшными усилиями и громоздит одна на другую гранитные
глыбы с отполированными боками, гладкими и твердыми на ощупь, но в то же время мягко, как вата, поддающимися под его руками.
И вдруг я увидела то, чего никогда не забуду. Извилистая золотая стрела молнии, сорвавшись с неба, ударила в соседний утес, и громадный кусок
глыбы оторвался от скалы и полетел в бездну, прямо в объятия ревущего горного потока. В ту же минуту отчаянный крик раздался по ту сторону утеса… Ответный крик вырвался из моей груди, и я потеряла сознание.
Спуск с хребта в сторону Вай-Фудзина, как я уже сказал, был крутой. Перед нами было глубокое ущелье, заваленное камнями и буреломом. Вода, стекающая каскадами, во многих местах выбила множество ям, замаскированных папоротниками и представляющих собой настоящие ловушки. Гранатман толкнул одну
глыбу. При падении своем она увлекла другие камни и произвела целый обвал.
Орудья подземных работ на пути,
Провалы, бугры мы встречали.
Работа кипела под звуки оков,
Под песни, — работа над бездной!
Стучались в упругую грудь рудников
И заступ и молот железный.
Там с ношею узник шагал по бревну,
Невольно кричала я: «Тише!»
Там новую мину вели в глубину,
Там люди карабкались выше
По шатким подпоркам… Какие труды!
Какая отвага!.. Сверкали
Местами добытые
глыбы руды
И щедрую дань обещали…
К этому примешивался плеск волн, которые разбивались о плоты и берег, забегали в кусты, быстро скатывались назад, подтачивая древесные корни, увлекая за собой
глыбы земли, дерну и целые ветлы; в заливах и углублениях, защищенных от ветра, вода, вспененная прибоем или наволоком, обломками камыша, прутьев, древесной коры, присоединяла ропот к яростному плесканью волн.
Немного дальше камней Сангасу тропа оставляет морское побережье и идет вверх через перевал на реке Квандагоу (приток Амагу). Эта река длиной около 30 км. Истоки ее находятся там же, где и истоки Найны. Квандагоу течет сначала тоже в глубоком ущелье, заваленном каменными
глыбами, но потом долина ее расширяется. Верхняя половина течения имеет направление с северо-запада, а затем река круто поворачивает к северо-востоку и течет вдоль берега моря, будучи отделена от него горным кряжем Чанготыкалани.
Этот Нуль мне видится каким-то молчаливым, громадным, узким, острым, как нож, утесом. В свирепой, косматой темноте, затаив дыхание, мы отчалили от черной ночной стороны Нулевого Утеса. Века — мы, Колумбы, плыли, плыли, мы обогнули всю землю кругом, и, наконец, ура! Салют — и все на мачты: перед нами — другой, дотоле неведомый бок Нулевого Утеса, озаренный полярным сиянием Единого Государства, голубая
глыба, искры радуги, солнца — сотни солнц, миллиарды радуг…
Местами над морем нависли большие плоские
глыбы, которые каким-то чудом держались на весу, некоторые из них имели вид полок гигантской этажерки, подпираемых снизу громадными кронштейнами.
Заозерный завод, раскидавший свои домики по берегу озера, был самым красивым в Кукарском округе. Ряды крепких изб облепили низкий берег в несколько рядов; крайние стояли совсем в лесу. Выдавшийся в средине озера крутой и лесистый мыс образовал широкий залив; в глубине озера зелеными пятнами выделялись три острова. Обступившие кругом лесистые горы образовали рельефную зеленую раму. Рассыпной Камень лежал массивной синевато-зеленой
глыбой на противоположном берегу, как отдыхавший великан.
Справа от меня, загибая влево и восходя вверх, тянулась, сдерживая обрыв, наклонная стена из
глыб дикого камня.
Лютые морозы уже давно крепко сковали быстроводный Енисей, нагромоздив на нем
глыбы льда в форме разнообразных конусов, параллелограммов, кубов и других фигур — плодов причудливой фантазии великого геометра-природы.
Что делать, если мое сердце черство и сурово, как каменная
глыба гор?
Направо давит красная кирпичная
глыба Исторического музея, расползшаяся и вширь и вглубь, с ее восточной крышей, башнями, минаретами, столбами, выступами, низменным ходом.
Лютые морозы уже давно крепко сковали его, нагромоздив на нем
глыбы льда в форме разнообразных конусов, параллелограммов, кубов и других фигур — плодов причудливой фантазии великого геометра природы.
Над ним слева высился горный берег Нижнего. Зелень обрывов уходила в синее небо без малейшего облачка; на полгоре краснела затейливая пестрая
глыба Строгановской церкви, а дальше ютились домики Гребешка; торчал обрубок Муравьевской башни, и монастырь резко белел колокольнями, искрился крестами глав.
Куль распороли, и пред ними засияла ледяная безобразная
глыба.
Край обрыва надтреснул, и Наташа стояла на земляной
глыбе, нависшей над берегом. Наташа медленно посмотрела под ноги, потом на Веру; задорный бесенок глянул из ее глаз. Она качнулась, и
глыба под нею дрогнула.
От беседки по крутому, почти отвесному берегу, мимо глиняных
глыб и репейника бежала тропинка; там, где она кончалась, далеко внизу у песчаного побережья лениво пенились и нежно мурлыкали невысокие волны.
Не успел он вымолвить, как раздался страшный треск, за ним другой, потом третий, затем оглушительный грохот каких-то сталкивавшихся масс, — и мимо нас пролетела целая груда осколков и
глыб.
[Прекрасная
глыба мрамора лежит, вдавленная в мостовую.
Под влиянием этих мыслей я еще пристальнее взглянул на высившуюся передо мною известковую
глыбу: не скажет ли она еще что-нибудь, не разъяснит ли?
Первые бурные порывы воды несколько усмирились, пруд значительно сбежал, мелкие
глыбы льда разбились о сваи и пронеслись, а большие сели на дно, по обмелевшим местам.
Подобно несметному легиону духов, ветер проносился с одного маху по вершинам дерев, срывая миллионы листьев и сучьев; потом вдруг, как бы встретив в стороне препятствие, возвращался с удвоенною силой назад, покрывая землю
глыбами смоченных листьев.
Голован жил, впрочем, не в самой улице, а «на отлете». Постройка, которая называлась «Головановым домом», стояла не в порядке домов, а на небольшой террасе обрыва под левым рядом улицы. Площадь этой террасы была сажен в шесть в длину и столько же в ширину. Это была
глыба земли, которая когда-то поехала вниз, но на дороге остановилась, окрепла и, не представляя ни для кого твердой опоры, едва ли составляла чью-нибудь собственность. Тогда это было еще возможно.
Я отправился вдоль одного из берегов пруда — и наконец в самой почти его голове, у небольшого залива, посреди плоских и поломанных стеблей порыжелого камыша, увидел громадную, сероватую
глыбу…
Ветер затих. Густые облака дыма не крутились уже в воздухе. Как тяжкие свинцовые
глыбы, они висели над кровлями догорающих домов. Смрадный, удушливый воздух захватывал дыхание: ничто не одушевляло безжизненных небес Москвы. Над дымящимися развалинами Охотного ряда не кружились резвые голуби, и только в вышине, под самыми облаками, плавали стаи черных коршунов.
Солнце невыносимо пекло нам затылки, Коновалов устроил из моей солдатской шинели нечто вроде ширмы, воткнув в землю палки и распялив на них шинель. Издали долетал глухой шум работ на бухте, но ее мы не видели, справа от нас лежал на берегу город тяжелыми
глыбами белых домов, слева — море, пред нами — оно же, уходившее в неизмеримую даль, где в мягких полутонах смешались в фантастическое марево какие-то дивные и нежные, невиданные краски, ласкающие глаз и душу неуловимой красотой своих оттенков…
Точно мерзлая
глыба отваливалась с души…
Так юное древо, с трудом пробиваясь сквозь твердые
глыбы земли, едва-едва приметно на ее зеленой поверхности; но время возвышает его — и величественный дуб осеняет землю.
Мать опять отпустила меня на короткое время, и, одевшись еще теплее, я вышел и увидел новую, тоже не виданную мною картину: лед трескался, ломался на отдельные
глыбы; вода всплескивалась между ними; они набегали одна на другую, большая и крепкая затопляла слабейшую, а если встречала сильный упор, то поднималась одним краем вверх, иногда долго плыла в таком положении, иногда обе
глыбы разрушались на мелкие куски и с треском погружались в воду.
Здесь, облокотившись на гранитную
глыбу, служащую пьедесталом памятника, Хрущев стал снова воспроизводить в уме своем роковые картины.
Но вот показывается на поверхности реки большая льдяная
глыба.
Теперь они были
глыбами льда, а формою похожи на лодки, килем вверх.
Кузнецы часто забавлялись тем, что, наскоро выбежав из кузниц, швыряли под ноги катающихся палки или
глыбы льда.
И будет катиться эта
глыба вперед и вперед, покуда не застрянет среди дороги и не сделает ее непроходимою.
Идут, идут; остановились,
Вздохнув, назад оборотились;
Но роковой ударил час…
Раздался выстрел — и как раз
Мой пленник падает. Не муку,
Но смерть изображает взор;
Кладет на сердце тихо руку…
Так медленно по скату гор,
На солнце искрами блистая,
Спадает
глыба снеговая.
Как вместе с ним поражена,
Без чувства падает она;
Как будто пуля роковая
Одним ударом, в один миг,
Обеих вдруг сразила их. //....................
На грудь кладет тихонько руку
И падает. Туманный взор
Изображает смерть, не муку.
Так медленно по скату гор,
На солнце искрами блистая,
Спадает
глыба снеговая.
Мгновенным холодом облит,
Онегин к юноше спешит,
Глядит, зовет его… напрасно:
Его уж нет. Младой певец
Нашел безвременный конец!
Дохнула буря, цвет прекрасный
Увял на утренней заре,
Потух огонь на алтаре!..
Меня сейчас узнать не могли бы:
жилистая громадина
стонет,
корчится.
Что может хотеться этакой
глыбе?
А
глыбе многое хочется!
В зале много мерочек — на окнах, на столах, на полу — с образцами разного зерна, и кое-где куски «голодного» хлеба, — скверные
глыбы, похожие на торф.
Проплыл мыс Фиолент, красный, крутой, с заострившимися
глыбами, готовыми вот-вот сорваться море.
Но я уже закутался; колокольчик опять звенит, лошади опять мчатся, кидая ногами целые
глыбы снега… Господи! да скоро ли же станция?
Ассоциации к слову «глыба»
Предложения со словом «глыба»
- Выступ скал, образующий площадку перед входом в систему внутрискальных разломов, не выдержал, рухнул, огромные каменные глыбы покатились вниз, сметая фигурки людей.
- Огромные ледяные глыбы качались в стылых волнах, над водой висели густые туманы, и мгла дышала смертным холодом.
- Она разбила лёд, покрывавший озеро, и большие глыбы льда перекрыли поток воды из озера в русло реки…
- (все предложения)
Сочетаемость слова «глыба»
Значение слова «глыба»
ГЛЫ́БА, -ы, ж. Большой бесформенный обломок твердого вещества или плотной массы чего-л. Глыба льда. Гранитная глыба. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова ГЛЫБА
Афоризмы русских писателей со словом «глыба»
- Сам необыкновенный язык наш есть ещё тайна. В нем все тоны и оттенки, все переходы звуков от самых твердях до самых нежных и мягких; он беспределен и может, живой, как жизнь, обогащаться ежеминутно, почерпая с одной стороны высокие слова из языка церковно-библейского, а с другой стороны выбирая на выбор меткие названья из бесчисленных своих наречий, рассыпанных по нашим провинциям, имея возможность таким образом в одной и той же речи восходить до высоты, недоступной никакому другому языку, и опускаться до простоты, ощутительной осязанию непонятливейшего человека, язык, который сам по себе уже поэт и который недаром был на время позабыт нашим лучшим обществом: нужно было, чтобы выболтали мы на чужеземных наречьях всю дрянь, какая ни пристала с чужеземным образованием, чтобы все те неясные к нам вместе звуки, неточные названья вещей — дети мыслей невыяснившихся и сбивчивых, которые потемняют языки, — не посмели бы помрачить младенческой ясности нашего языка и возвратились бы к нему, уже готовые мыслить и жить своим умом, а не чужеземным. Всё это еще орудия, ещё материалы, ещё глыбы, ещё в руде дорогие металлы, из которых выкуется иная, сильнейшая речь.
- Меч воина и динамит науки
Под глыбой рабства погребает свет.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно