Цитаты из русской классики со словом «Ваня»
Взмостился ли ты для большего прибытку под церковный купол, а может быть, и на крест потащился и, поскользнувшись, оттуда, с перекладины, шлепнулся оземь, и только какой-нибудь стоявший возле тебя дядя Михей, почесав рукою в затылке, примолвил: «Эх,
Ваня, угораздило тебя!» — а сам, подвязавшись веревкой, полез на твое место.
Кудряш. Да что:
Ваня! Я знаю, что я Ваня. А вы идите своей дорогой, вот и все. Заведи себе сам, да и гуляй себе с ней, и никому до тебя дела нет. А чужих не трогай! У нас так не водится, а то парни ноги переломают. Я за свою… да я и не знаю, что сделаю! Горло перерву!
Варавка прозвал его:
Ваня с Праздником.
Дорожка сада продолжена была в огород, и Илья Ильич совершал утром и вечером по ней двухчасовое хождение. С ним ходила она, а нельзя ей, так Маша, или
Ваня, или старый знакомый, безответный, всему покорный и на все согласный Алексеев.
А ведь стоило только найтись человеку, — думал Нехлюдов, глядя на болезненное, запуганное лицо мальчика, — который пожалел бы его, когда его еще от нужды отдавали из деревни в город, и помочь этой нужде; или даже когда он уж был в городе и после 12 часов работы на фабрике шел с увлекшими его старшими товарищами в трактир, если бы тогда нашелся человек, который сказал бы: «не ходи,
Ваня, нехорошо», — мальчик не пошел бы, не заболтался и ничего бы не сделал дурного.
—
Ваня, обрежешься… — удерживал его черноволосый купец с косыми глазами.
— Ну не говорил ли я, — восторженно крикнул Федор Павлович, — что это фон Зон! Что это настоящий воскресший из мертвых фон Зон! Да как ты вырвался оттуда? Что ты там нафонзонил такого и как ты-то мог от обеда уйти? Ведь надо же медный лоб иметь! У меня лоб, а я, брат, твоему удивляюсь! Прыгай, прыгай скорей! Пусти его,
Ваня, весело будет. Он тут как-нибудь в ногах полежит. Полежишь, фон Зон? Али на облучок его с кучером примостить?.. Прыгай на облучок, фон Зон!..
Мальчики сидели вокруг их; тут же сидели и те две собаки, которым так было захотелось меня съесть. Они еще долго не могли примириться с моим присутствием и, сонливо щурясь и косясь на огонь, изредка рычали с необыкновенным чувством собственного достоинства; сперва рычали, а потом слегка визжали, как бы сожалея о невозможности исполнить свое желание. Всех мальчиков было пять: Федя, Павлуша, Ильюша, Костя и
Ваня. (Из их разговоров я узнал их имена и намерен теперь же познакомить с ними читателя.)
Ваня Боровков сообщает, что ихний кучер Пармён недавно на всем скаку зайца кнутом пополам перерезал; Сашенька Пустотелова — что у них корова Белогрудка целых три года пропадала, и вдруг прошлым летом пошли в лес, а она забралась в самую чащу и уж с тремя телятами ходит.
—
Ваня! Как ты врешь! Когда ты мог с молоденькими славно время проводить, тогда телеграфов еще не было.
— Уж ты,
Ваня, не сказывай дедушке-то! Уж я спрячу дело; авось обойдется как-нибудь…
Рассказывая мне о своем коротком знакомстве со многими известными писателями в Петербурге, майор называл их просто Миша,
Ваня и, приглашая меня к себе завтракать и обедать, невзначай раза два сказал мне ты.
Ваня тебя целует. Юноша не смеет тебя целовать. Он целует твою пухленькую ручку.
— А этот
Ваня ваш — будет у вас? — спросил Замин.
— Нет,
Ваня, — прибавила она, положив мне обе руки на плечи и грустно улыбаясь, — нет, голубчик; это всегдашний твой разговор, но… не говори лучше об этом.
— Шпионы за мной ухаживают, точно женихи за богатой невестой, честное слово! Надо мне убираться отсюда… Ну как,
Ваня? Хорошо? Что Павел, Ниловна? Саша здесь?
Даже маленькие члены семейства и те имеют каждый свою специальность: Маша декламирует басню Крылова, Люба поет «По улице мостовой»,
Ваня оденется ямщиком и пропляшет русскую.
— Здравствуй,
Ваня! Хорошо, что дождался, а я хочу тебе на неделю службу дать.
— Что ж, мало разве,
Ваня! — вскрикнула она, увидав его гримасу. — У меня всё, что есть, — прибавила она жалобно.
— Послушай,
Ваня! да неужели же беленькая, маленькая Мальхен до того переродилась, что сделалась содержательницей гласной кассы ссуд?
— Старая дура? — повторила она, — я старая дура? Вспомянете вы меня на том свете, оба вспомянете! Все твои поплечники,
Ваня, все примут мзду свою, еще в сей жизни примут, и Грязной, и Басманов, и Вяземский; комуждо воздается по делам его, а этот, — продолжала она, указывая клюкою на Малюту, — этот не примет мзды своей: по его делам нет и муки на земле; его мука на дне адовом; там ему и место готово; ждут его дьяволы и радуются ему! И тебе есть там место, Ваня, великое, теплое место!
А кабы, говорит, был ты,
Ваня, беден и работал бы, был бы ты и зол, да и о чести не заботился бы, а?
И выходит, что прежде
Ваня огороды копал, а нынче Ваня в воеводы попал.
—
Ваня, послушай… — произнесла она с расстановкой. — Скажи мне: покамест ты был со мною, был ли ты счастлив? Хорошо ли тебе было?
— Ну нет, я не Лавруша уж, а
Ваня, Ваняга…
Милонов. Все-таки,
Ваня, надо быть осторожнее, мой друг… А вот ты и ошибаешься; не от дам разорены имения, а оттого, что свободы много.
Ваня прислушивался: то плескалась рыба или протрещал чибез, спешивший в гнездо свое…
«Не показывайте письма этого брату Васе: я боюсь его насмешек; он привык первенствовать надо мной, а я привык подчиняться ему.
Ваня если и не одобрит мое намерение, то поймет его».
Соня(стоя на коленях, оборачивается к отцу; нервно, сквозь слезы).Надо быть милосердным, папа! Я и дядя
Ваня так несчастны! (Сдерживая отчаяние.) Надо быть милосердным! Вспомни, когда ты был помоложе, дядя Ваня и бабушка по ночам переводили для тебя книги, переписывали твои бумаги… все ночи, все ночи! Я и дядя Ваня работали без отдыха, боялись потратить на себя копейку и всё посылали тебе… Мы не ели даром хлеба! Я говорю не то, не то я говорю, но ты должен понять нас, папа. Надо быть милосердным!
Ваня Семилетов нашел нам квартиры дешевые, удобные, а кто хотел — и с харчами. Сам он жил у отца Белова, которого и взял портным в театр. Некоторые актеры встали на квартиры к местным жителям, любителям драматического искусства. В Тамбов приехали Казаковы и Львов-Дитю. Григорий Иванович был у больной дочери. Его роли перешли к Львову, и он в день открытия играл Городничего в «Ревизоре».
—
Ваня! — сказал Терентий одному из них, — расстегни-ка ему ворот у рубахи — вот так!
На широкой кушетке, подобрав под себя ноги и вертя в руках новую французскую брошюру, расположилась хозяйка; у окна за пяльцами сидели: с одной стороны дочь Дарьи Михайловны, а с другой m-lle Boncourt [м-ль Бонкур (фр.).] — гувернантка, старая и сухая дева лет шестидесяти, с накладкой черных волос под разноцветным чепцом и хлопчатой бумагой в ушах; в углу, возле двери, поместился Басистов и читал газету, подле него Петя и
Ваня играли в шашки, а прислонясь к печке и заложив руки за спину, стоял господин небольшого роста, взъерошенный и седой, с смуглым лицом и беглыми черными глазками — некто Африкан Семеныч Пигасов.
—
Ваня, Ваня… — сконфузился Самойленко.
— Да это, видно,
Ваня, конторщик, распорядился.
Трое суток без сна, без еды и питья, днем и ночью, и опять днем и ночью, и еще сутки в крошечной скорлупке, среди обезумевшего моря — и вокруг ни берега, ни паруса, ни маячного огня, ни пароходного дыма! А вернулся
Ваня Андруцаки домой — и точно забыл обо всем, точно ничего с ним и не было, точно он съездил на мальпосте [Мальпост — почтовая карета.] в Севастополь и купил там десяток папирос.
— Надо полагать, что на год, если только не соскучится, — начал он, а потом, склонивши головку немного набок, продолжал: — Сегодня за кофеем уморил меня со смеху старик. — «Тесен, говорит,
Ваня, у меня здесь дом». Каменской дом тесен, в тридцать комнат!
— У него, — отвечал
Ваня гнусливо, — у него, вишь, бабка-свинчатка есть… он мне ее не дает…
То был Кай-человек, вообще человек, и это было совершенно справедливо; но он был не Кай и не вообще человек, а он всегда был совсем, совсем особенное от всех других существо; он был
Ваня с мама, с папа, с Митей и Володей, с игрушками, кучером, с няней, потом с Катенькой, со всеми радостями, горестями, восторгами детства, юности, молодости.
—
Ваня, — сказал один из постояльцев, — гривенник есть у тебя?
— Да, так на чем я остановилась? Ну вот, было у него место тут хорошее — и начальник такой милый, но
Ваня не мог и вышел в отставку.
Люба. Нечего угадывать кто. Давай телеграмму. (Тянется.
Ваня не дает.)
Авдотья Максимовна. Нет,
Ваня, не говори этого, он меня любит.
Устали спорить, а ничего не решено.
Ваня грустно говорит...
А теперь пришло время нам повеселиться. Ну,
Ваня, слушай (торжественно развертывает журнал и читает:) «Любящие супруги. Муж: — Ты, милочка, зайди сегодня к мамаше и попроси ее…»
Вот если бы
Ваня шел через кладбище без всякой собаки — тогда было бы страшно.
Купила мать слив и хотела их дать детям после обеда. Они лежали на тарелке.
Ваня никогда не ел слив и все нюхал их. И очень они ему нравились. Очень хотелось съесть. Он все ходил мимо слив. Когда никого не было в горнице, он не удержался, схватил одну сливу и съел. Перед обедом мать сочла сливы и видит, одной нет. Она сказала отцу.
— А если понимаешь, так выпьем еще? Уважаешь ты меня,
Ваня?
Труд этот,
Ваня, был страшно громаден, —
Не по плечу одному!
В мире есть царь: этот царь беспощаден,
Голод названье ему.
— Какой у вас хорошенький мальчик.
Ваня, кажется? Иван Иванович, значит. У нас тоже есть чиновник, которого зовут Иван Иванович. И вообще, знаете ли, милые ссорятся, только тешатся, а перемелется, все мука будет.
«Покурим,
Ваня!» — говорит
Молодчику девица.
И спичка чиркнула — горит…
Увидел он их лица...
Ассоциации к слову «Ваня»
Предложения со словом «ваня»
- Ваня стал возмущаться, что нет американца, который не мог бы пользоваться такими замками, а мы какие-то недоделанные, не умеем.
- – Ваня никогда ничего не записывал. Он всё держал в голове.
- Ваня совсем сбился с привычных и отрепетированных уже десятки раз правил обращения с высочайшим начальством и застыл словно болванчик-истукан с вытаращенными и испуганными глазами.
- (все предложения)
Дополнительно