Неточные совпадения
И Панауров стал объяснять,
что такое рак. Он был специалистом по всем наукам и объяснял научно все, о
чем бы ни зашла речь. Но объяснял он все как-то по-своему. У него была своя собственная теория кровообращения, своя химия, своя астрономия.
Говорил он медленно, мягко, убедительно и слова «
вы не можете себе представить» произносил умоляющим голосом, щурил глаза, томно вздыхал и улыбался милостиво, как король, и видно было,
что он очень доволен собой и совсем не думает о том,
что ему уже 50 лет.
— Да, все на этом свете имеет конец, — тихо
говорил он, щуря свои темные глаза. —
Вы влюбитесь и будете страдать, разлюбите, будут
вам изменять, потому
что нет женщины, которая бы не изменяла,
вы будете страдать, приходить в отчаяние и сами будете изменять. Но настанет время, когда все это станет уже воспоминанием и
вы будете холодно рассуждать и считать это совершенными пустяками…
Говорю опять потому,
что лет шесть назад я был влюблен в одну московскую актрису, с которой мне не удалось даже познакомиться, и в последние полтора года жил с известною
вам «особой» — женщиной немолодой и некрасивой.
— Посмотрите, в Москве никогда не играют так весело, —
говорила она, идя к нему навстречу. — Впрочем, ведь там нет таких больших дворов, бегать там негде. А папа только
что пошел к
вам, — добавила она, оглядываясь на детей.
— А я отлично проспал всю ночь, — сказал Лаптев, не глядя на нее, — но это не значит,
что мне хорошо. Жизнь моя разбита, я глубоко несчастлив, и после вчерашнего вашего отказа я хожу точно отравленный. Самое тяжелое было сказано вчера, сегодня с
вами я уже не чувствую стеснения и могу
говорить прямо. Я люблю
вас больше,
чем сестру, больше,
чем покойную мать… Без сестры и без матери я мог жить и жил, но жить без
вас — для меня это бессмыслица, я не могу…
—
Что с
вами? — спросил он, подходя к ней и тоже сжимая руки. — Дорогая моя, ради бога,
говорите —
что? Но только правду, умоляю
вас, только одну правду!
— Оставим это, Полина, — сказал он умоляющим голосом. — Все,
что вы можете сказать мне по поводу моей женитьбы, я сам уже
говорил себе много раз… Не причиняйте мне лишней боли.
— Но разве можно любить, не зная, за
что? — спросила Рассудина и пожала плечами. — Нет, в
вас говорит животная страсть!
Вы опьянены!
Вы отравлены этим красивым телом, этой Reinheit! Уйдите от меня,
вы грязны! Ступайте к ней!
— Меня не признают, — продолжал он, как бы засыпая. — Конечно, я не гениальный администратор, но зато я порядочный, честный человек, а по нынешним временам и это редкость. Каюсь, иногда женщин я обманывал слегка, но по отношению к русскому правительству я всегда был джентльменом. Но довольно об этом, — сказал он, открывая глаза, — будем
говорить о
вас.
Что это
вам вздумалось вдруг ехать к папаше?
— Вот и все,
что может дать
вам инвалид. Один турецкий паша, добрый старичок, получил от кого-то в подарок или, кажется, в наследство целый гарем. Когда его молодые красивые жены выстроились перед ним в шеренгу, он обошел их, поцеловал каждую и сказал: «Вот и все,
что я теперь в состоянии дать
вам». То же самое
говорю и я.
— Скажите мне откровенно, начистоту, сколько мы получали и получаем дохода и как велико наше состояние? Нельзя же ведь в потемках ходить. У нас был недавно счет амбара, но, простите, я этому счету не верю;
вы находите нужным что-то скрывать от меня и
говорите правду только отцу.
Вы с ранних лет привыкли к политике и уже не можете обходиться без нее. А к
чему она? Так вот, прошу
вас, будьте откровенны. В каком положении наши дела?
Неточные совпадения
Аммос Федорович.
Что вы!
что вы: Цицерон! Смотрите,
что выдумали!
Что иной раз увлечешься,
говоря о домашней своре или гончей ищейке…
Аммос Федорович.
Что ж
вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам — рознь. Я
говорю всем открыто,
что беру взятки, но
чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело.
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли,
что тот самый чиновник, которому
вы жаловались, теперь женится на моей дочери?
Что? а?
что теперь скажете? Теперь я
вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы,
говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Городничий. Там купцы жаловались вашему превосходительству. Честью уверяю, и наполовину нет того,
что они
говорят. Они сами обманывают и обмеривают народ. Унтер-офицерша налгала
вам, будто бы я ее высек; она врет, ей-богу врет. Она сама себя высекла.
Городничий. Ах, боже мой,
вы всё с своими глупыми расспросами! не дадите ни слова
поговорить о деле. Ну
что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?