Неточные совпадения
Тут кончается Азия, и можно было бы сказать,
что в этом месте Амур впадает в Великий океан,
если бы поперек не стоял о. Сахалин.
Если они не открыли входа в Амур, то потому,
что имели в своем распоряжении самые скудные средства для исследования, а главное, — как гениальные люди, подозревали и почти угадывали другую правду и должны были считаться с ней.
Авторитет его предшественников, однако, был еще так велик,
что когда он донес о своих открытиях в Петербург, то ему не поверили, сочли его поступок дерзким и подлежащим наказанию и «заключили» его разжаловать, и неизвестно, к
чему бы это повело,
если бы не заступничество самого государя, который нашел его поступок молодецким, благородным и патриотическим.
Если судить по наружному виду, то бухта идеальная, но, увы! — это только кажется так; семь месяцев в году она бывает покрыта льдом, мало защищена от восточного ветра и так мелка,
что пароходы бросают якорь в двух верстах от берега.
Каждую женскую карточку я перечеркивал вдоль красным карандашом и нахожу,
что это удобнее,
чем иметь особую рубрику для отметки пола. Я записывал только наличных членов семьи;
если мне говорили,
что старший сын уехал во Владивосток на заработки, а второй служит в селении Рыковском в работниках, то я первого не записывал вовсе, а второго заносил на карточку в месте его жительства.
Если есть собаки, то вялые, не злые, которые, как я говорил уже, лают на одних только гиляков, вероятно, потому,
что те носят обувь из собачьей шкуры.
Кононович говорил мне,
что затевать здесь новые постройки и строиться очень трудно — людей нет;
если достаточно плотников, то некому таскать бревна;
если людей ушлют за бревнами, то не хватает плотников.
Днем маяк,
если посмотреть на него снизу, — скромный белый домик с мачтой и с фонарем, ночью же он ярко светит в потемках, и кажется тогда,
что каторга глядит на мир своим красным глазом.
Если читатель пожелает сравнить здешние участки с нашими крестьянскими наделами, то он должен еще иметь в виду,
что пахотная земля здесь не ходит под паром, а ежегодно засевается вся до последнего вершка, и потому здешние две десятины в количественном отношении стоят наших трех.
Если не бояться упрека в поспешности вывода и данными, относящимися к Корсаковке, воспользоваться для всей колонии, то, пожалуй, можно сказать,
что при ничтожных сахалинских урожаях, чтобы не работать в убыток и быть сытым, каждый хозяин должен иметь более двух десятин пахотной земли, не считая сенокосов и земли под овощами и картофелем.
Если за трехлетний период каторжный Потемкин успел построить себе хороший дом, завести лошадей и выдать дочь за сахалинского чиновника, то, я думаю, сельское хозяйство тут ни при
чем.]
Если судить по данным подворной описи, собранным смотрителем поселений, то можно прийти к выводу,
что все три Арково в короткий срок своего существования значительно преуспели в сельском хозяйстве; недаром один анонимный автор пишет про здешнее земледелие: «Труд этот с избытком вознаграждается благодаря почвенным условиям этой местности, которые весьма благоприятны для земледелия,
что сказывается в силе лесной и луговой растительности».
Стены и полы одинаково грязны и до такой степени потемнели уже от времени и сырости,
что едва ли станут чище,
если их помыть.
Общество всегда возмущалось тюремными порядками и в то же время всякий шаг к улучшению быта арестантов встречало протестом, вроде, например, такого замечания: «Нехорошо,
если мужик в тюрьме или на каторге будет жить лучше,
чем дома».
Если мужик часто живет дома хуже,
чем на каторге, то по логике такого замечания каторга должна быть адом.
Стало быть,
если, как говорят, представителей общества, живущих в Петербурге, только пять, то охранение доходов каждого из них обходится ежегодно казне в 30 тысяч, не говоря уже о том,
что из-за этих доходов приходится, вопреки задачам сельскохозяйственной колонии и точно в насмешку над гигиеной, держать более 700 каторжных, их семьи, солдат и служащих в таких ужасных ямах, как Воеводская и Дуйская пади, и не говоря уже о том,
что, отдавая каторжных в услужение частному обществу за деньги, администрация исправительные цели наказания приносит в жертву промышленным соображениям, то есть повторяет старую ошибку, которую сама же осудила.
Наемные рабочие выгоднее для общества,
чем те, которых оно обязано иметь по контракту, и потому,
если, как здесь принято, каторжный нанимает вместо себя поселенца или другого каторжного, то рудничная администрация охотно мирится с этим беспорядком.
Если бы не горы, то равнина была бы тундрою, холоднее и безнадежнее,
чем около Виахту.
Ему даны были нарта собак, дней на 35 сухарей, чаю да сахару, маленький ручной компас и вместе с крестом Невельского ободрение,
что «
если есть сухарь, чтоб утолить голод, и кружка воды напиться, то с божией помощью дело делать еще возможно».
Этою очень короткою историей восьми сахалинских Робинзонов исчерпываются все данные, относящиеся к вольной колонизации Северного Сахалина.
Если необыкновенная судьба пяти хвостовских матросов и Кемца с двумя беглыми похожа на попытку к вольной колонизации, то эту попытку следует признать ничтожною и во всяком случае неудавшеюся. Поучительна она для нас разве в том отношении,
что все восемь человек, жившие на Сахалине долго, до конца дней своих, занимались не хлебопашеством, а рыбным и звериным промыслом.
Понятно,
что страшна не сама оспа, а слабая способность сопротивления, и
если в колонию будет завезен сыпной тиф или дифтерит и проникнет в гиляцкие юрты, то получится тот же эффект,
что и от оспы.
Нет сомнения,
что они часто болеют и нуждаются в медицинской помощи, и
если обстоятельства позволят им воспользоваться разрешением лечиться, то местные врачи получат возможность наблюдать их поближе.
Времена изменились; теперь для русской каторги молодой чиновник более типичен,
чем старый, и
если бы, положим, художник изобразил, как наказывают плетьми бродягу, то на его картине место прежнего капитана-пропойцы, старика с сине-багровым носом, занимал бы интеллигентный молодой человек в новеньком вицмундире.
Вообще же в Корсаковском посту,
если говорить о всех его четырех улицах, старых построек больше,
чем новых, и не редкость дома, построенные 20–30 лет назад.
По этим данным, в Корсаковском посту,
если брать средние температуры, лето, осень и весна теплее,
чем в Дуэ, почти на 2°, а зима мягче почти на 5°.
Тем не менее все-таки,
если бы Поро-ан-Томари было на севере, то в нем давно бы уже было 200 хозяев и при них 150 совладельцев; южная администрация в этом отношении более умеренна и предпочитает основывать новые селения,
чем расширять старые.
Трудно сказать, к
чему бы привел опыт,
если б он был повторен.
Собственно для ссыльной колонии неудавшийся опыт пока может быть поучителен в двух отношениях: во-первых, вольные поселенцы сельским хозяйством занимались недолго и в последние десять лет до переезда на материк промышляли только рыбною ловлей и охотой; и в настоящее время Хомутов, несмотря на свой преклонный возраст, находит для себя более подходящим и выгодным ловить осетров и стрелять соболей,
чем сеять пшеницу и сажать капусту; во-вторых, удержать на юге Сахалина свободного человека, когда ему изо дня в день толкуют,
что только в двух днях пути от Корсаковска находится теплый и богатый Южно-Уссурийский край, — удержать свободного человека,
если, к тому же, он здоров и полон жизни, невозможно.
Из нее видно,
что осужденный, положим, на 17 1/2 лет проводит на каторге в действительности 15 лет и 3 месяца,
если же он попал под манифест, то только 10 лет 4 месяца; осужденный на 6 лет освобождается через 5 лет и 2 мес., а в случае манифеста через 3 года и 6 мес.]
И без всяких статей и приказов, а по необходимости, потому
что это полезно для колонии, вне тюрьмы, в собственных домах и на вольных квартирах, живут все без исключения ссыльнокаторжные женщины, многие испытуемые и даже бессрочные,
если у них есть семьи или
если они хорошие мастера, землемеры, каюры и т. п.
Средний возраст только
что осужденного каторжного мне не известен, но, судя по возрастному составу ссыльного населения в настоящее время, он должен быть не меньше 35 лет;
если к этому прибавить среднюю продолжительность каторги 8-10 лет и
если принять еще во внимание,
что на каторге человек старится гораздо раньше,
чем при обыкновенных условиях, то станет очевидным,
что при буквальном исполнении судебного приговора и при соблюдении «Устава», со строгим заключением в тюрьме, с работами под военным конвоем и проч., не только долгосрочные, но и добрая половина краткосрочных поступала бы в колонию с уже утраченными колонизаторскими способностями.
Пока несомненно одно,
что колония была бы в выигрыше,
если бы каждый каторжный, без различия сроков, по прибытии на Сахалин тотчас же приступал бы к постройке избы для себя и для своей семьи и начинал бы свою колонизаторскую деятельность возможно раньше, пока он еще относительно молод и здоров; да и справедливость ничего бы не проиграла от этого, так как, поступая с первого же дня в колонию, преступник самое тяжелое переживал бы до перехода в поселенческое состояние, а не после.
Если выбирают какую-нибудь приречную долину, то не потому,
что она лучше других исследована и наиболее пригодна для культуры, а потому только,
что она находится недалеко от центра.
Если бы не эта скромная перспектива — оживлять и охранять тракт и давать приют проезжающим, то было бы трудно понять, для
чего нужны, например, селения, проектируемые по тракту вдоль Тыми, от верховьев этой реки до Ныйского залива.
Если же эти селения будут продолжением теперешней сельскохозяйственной колонии и администрация рассчитывает на рожь и пшеницу, то Сахалин приобретет еще несколько тысяч голодных, потерянных бедняков, питающихся неизвестно
чем.]
Если тяжесть наказания измерять количеством труда и физических лишений, то на Сахалине часто поселенцы несут более суровое наказание,
чем каторжные.
При таких условиях, конечно, о каких-либо нормах не может быть и речи, и
если новый окружной начальник потребует от поселенцев железных крыш и уменья петь на клиросе, то доказать ему,
что это произвол, будет трудно.
Старики презирают эту пестроту и со смехом говорят,
что какое может быть общество,
если в одном и том же селении живут русские, хохлы, татары, поляки, евреи, чухонцы, киргизы, грузины, цыгане?..
В Сибири женщины среди каторжных и поселенцев составляют менее 10 %, а
если обратиться к нерусской депортационной практике, то встретим там колонистов, уже почтенных фермеров, которые до такой степени не были избалованы в этом отношении,
что с восторгом встречали проституток, привозимых из метрополии, и платили судовщикам 100 фунтов табаку за каждую.
В Дуэ я видел сумасшедшую, страдающую эпилепсией каторжную, которая живет в избе своего сожителя, тоже каторжного; он ходит за ней, как усердная сиделка, и когда я заметил ему,
что, вероятно, ему тяжело жить в одной комнате с этою женщиной, то он ответил мне весело: «Ничево-о, ваше высокоблагородие, по человечности!» В Ново-Михайловке у одного поселенца сожительница давно уже лишилась ног и день и ночь лежит среди комнаты на лохмотьях, и он ходит за ней, и когда я стал уверять его,
что для него же было бы удобнее,
если бы она лежала, в больнице, то и он тоже заговорил о человечности.
На вопрос, сколько ее сожителю лет, баба, глядя вяло и лениво в сторону, отвечает обыкновенно: «А чёрт его знает!» Пока сожитель на работе или играет где-нибудь в карты, сожительница валяется в постели, праздная, голодная;
если кто-нибудь из соседей войдет в избу, то она нехотя приподнимется и расскажет, зевая,
что она «за мужа пришла», невинно пострадала: «Его, чёрта, хлопцы убили, а меня в каторгу».
Отбывши срок, каторжная женщина перечисляется в поселенческое состояние и уже перестает получать кормовое и одежное довольствие; таким образом, на Сахалине перевод в поселки совсем не служит облегчением участи: каторжницам, получающим от казны пай, живется легче,
чем поселкам, и
чем дольше срок каторги, тем лучше для женщины, а
если она бессрочная, то это значит,
что она обеспечена куском хлеба бессрочно.
Если свободная женщина приехала без денег или привезла их так мало,
что хватило только на покупку избы, и
если ей и мужу ничего не присылают из дому, то скоро наступает голод.
Во Владимировке одна женщина свободного состояния подозревается в убийстве мужа;
если ее осудят в каторжные работы, то она начнет получать паек, — значит, попадет в лучшее положение,
чем была до суда.]
Цифры, относящиеся к возрастному составу ссыльного населения,
если бы даже они отличались идеальною точностью и несравненно большею полнотой,
чем собранные мною, то все-таки давали бы почти ничего.
Ведь
если бы не жены свободного состояния, добровольно пришедшие за мужьями, то свободных семей в колонии было бы в 4 раза больше,
чем законных.
[
Если судить по одним голым цифрам, то можно вывести заключение,
что церковная форма брака для русских ссыльных самая неподходящая.
Можно признать,
что рождаемость на Сахалине в 1889 г. была относительно так же велика, как вообще в России, и
если была разница в коэффициентах, то небольшая, не имеющая, вероятно, особенного значения.
Во второй же группе, у сахалинских уроженцев, наоборот, преобладают самые ранние возрасты, и притом
чем старше дети, тем меньше сверстников, и
если бы мы изобразили детские возрасты этой группы графически, то получили бы резкое крутое падение кривой.
Отцы и матери говорят,
что детей нечем кормить,
что они на Сахалине ничему хорошему не научатся, и «самое лучшее,
если бы господь милосердный прибрал их поскорее».