Неточные совпадения
Так, николаевский купец Иванов, ныне покойный, каждое лето ездил на Сахалин и брал там
с гиляков дань, а неисправных плательщиков истязал и вешал.
Плыл он к Сахалину уже
с предвзятою мыслью,
так как пользовался картою Лаперуза.
Она проводила зиму обыкновенно одна,
так как мужчины были в командировках, в комнатах
с 5° тепла.
Японцы первые стали исследовать Сахалин, начиная
с 1613 г., но в Европе придавали этому
так мало значения, что когда впоследствии русские и японцы решали вопрос о том, кому принадлежит Сахалин, то о праве первого исследования говорили и писали только одни русские.
Наш натуралист Ф. Шмидт отзывается
с большою похвалой об его карте, находя, что она «особенно замечательна,
так как, очевидно, основана на самостоятельных съемках».]
В шесть часов были в самом узком месте пролива, между мысами Погоби и Лазарева, и очень близко видели оба берега, в восемь проходили мимо Шапки Невельского —
так называется гора
с бугром на вершине, похожим на шапку.
Географическое положение его определяется
так: от 45° 54 до 54° 53
с. ш. и от 141° 40 до 144° 53 в. д.
— Тут в Александровске еще ничего, — сказал мне механик, заметив, какое тяжелое впечатление произвел на меня берег, — а вот вы увидите Дуэ! Там берег совсем отвесный,
с темными ущельями и
с угольными пластами… мрачный берег! Бывало, мы возили на «Байкале» в Дуэ по 200–300 каторжных,
так я видел, как многие из них при взгляде на берег плакали.
То, что было вчера мрачно и темно и
так пугало воображение, теперь утопало в блеске раннего утра; толстый, неуклюжий Жонкьер
с маяком, «Три брата» и высокие крутые берега, которые видны на десятки верст по обе стороны, прозрачный туман на горах и дым от пожара давали при блеске солнца и моря картину недурную.
Возле пристани по берегу, по-видимому без дела, бродило
с полсотни каторжных: одни в халатах, другие в куртках или пиджаках из серого сукна. При моем появлении вся полсотня сняла шапки —
такой чести до сих пор, вероятно, не удостоивался еще ни один литератор. На берегу стояла чья-то лошадь, запряженная в безрессорную линейку. Каторжные взвалили мой багаж на линейку, человек
с черною бородой, в пиджаке и в рубахе навыпуск, сел на козлы. Мы поехали.
И в самом деле неинтересно глядеть: в окно видны грядки
с капустною рассадой, около них безобразные канавы, вдали маячит тощая, засыхающая лиственница. Охая и держась за бока, вошел хозяин и стал мне жаловаться на неурожаи, холодный климат, нехорошую, землю. Он благополучно отбыл каторгу и поселение, имел теперь два дома, лошадей и коров, держал много работников и сам ничего не делал, был женат на молоденькой, а главное, давно уже имел право переселиться на материк — и все-таки жаловался.
Такая близость в первое время
с непривычки смущает и приводит в недоумение.
У меня в кармане был корреспондентский бланок, но
так как я не имел в виду печатать что-либо о Сахалине в газетах, то, не желая вводить в заблуждение людей, относившихся ко мне, очевидно,
с полным доверием, я ответил: нет.
— Я разрешаю вам бывать, где и у кого угодно, — сказал барон. — Нам скрывать нечего. Вы осмотрите здесь всё, вам дадут свободный пропуск во все тюрьмы и поселения, вы будете пользоваться документами, необходимыми для вашей работы, — одним словом, вам двери будут открыты всюду. Не могу я разрешить вам только одного: какого бы то ни было общения
с политическими,
так как разрешать вам это я не имею никакого права.
В
такие вечера я любил кататься по долине между постом и деревней Ново-Михайловкой; дорога здесь гладкая, ровная, рядом
с ней рельсовый путь для вагонеток, телеграф.
Или
так, что нет никакой мебели и только среди комнаты лежит на полу перина, и видно, что на ней только что спали; на окне чашка
с объедками.
Бывает и
так, что, кроме хозяина, застаешь в избе еще целую толпу жильцов и работников; на пороге сидит жилец-каторжный
с ремешком на волосах и шьет чирки; пахнет кожей и сапожным варом; в сенях на лохмотьях лежат его дети, и тут же в темном я тесном углу его жена, пришедшая за ним добровольно, делает на маленьком столике вареники
с голубикой; это недавно прибывшая из России семья.
Одни говорили, что, вероятно, высшее начальство хочет распределить пособие между ссыльными, другие — что, должно быть, уж решили наконец переселять всех на материк, — а здесь упорно и крепко держится убеждение, что рано или поздно каторга
с поселениями будет переведена на материк, — третьи, прикидываясь скептиками, говорили, что они не ждут уже ничего хорошего,
так как от них сам бог отказался, и это для того, чтобы вызвать
с моей стороны возражение.
Корчевка леса, постройки, осушка болот, рыбные ловли, сенокос, нагрузка пароходов — всё это виды каторжных работ, которые по необходимости до
такой степени слились
с жизнью колонии, что выделять их и говорить о них как о чем-то самостоятельно существующем на острове можно разве только при известном рутинном взгляде на дело, который на каторге ищет прежде всего рудников и заводских работ.
Она составляет предместье поста и уже слилась
с ним, но
так как она отличается от него некоторыми особенностями и живет самостоятельно, то о ней следует говорить особо.
Каторжные в течение трех лет корчевали, строили дома, осушали болота, проводили дороги и занимались хлебопашеством, но по отбытии срока не пожелали остаться здесь и обратились к генерал-губернатору
с просьбой о переводе их на материк,
так как хлебопашество не давало ничего, а заработков не было.
Почва вокруг, а также и колодец
с водой были постоянно загрязняемы человеческими испражнениями и всякими отбросами,
так как отхожих мест и мусорных ям не было вовсе.
В настоящее время Александровск занимает на плане площадь около двух квадратных верст; но
так как он уже слился со Слободкой и одною своею улицей подходит к селению Корсаковскому, чтобы в самом недалеком будущем слиться
с ним, то размеры его в самом деле более внушительны.
Виноваты в этом главным образом естественные условия Александровской долины: двигаться назад к морю нельзя, не годится здесь почва,
с боков пост ограничен горами, а вперед он может расти теперь только в одном направлении, вверх по течению Дуйки, по
так называемой Корсаковской дороге: здесь усадьбы тянутся в один ряд и тесно жмутся друг к другу.
Глядя на нее, не верится, что еще недавно она была красива до
такой степени, что очаровывала своих тюремщиков, как, например, в Смоленске, где надзиратель помог ей бежать и сам бежал вместе
с нею.
Видно, что при устройстве его прежде всего старались, чтоб оно обошлось возможно дешевле, но все-таки сравнительно
с прошлым замечается значительный прогресс.
Его белье, пропитанное насквозь кожными отделениями, не просушенное и давно не мытое, перемешанное со старыми мешками и гниющими обносками, его портянки
с удушливым запахом пота, сам он, давно не бывший в бане, полный вшей, курящий дешевый табак, постоянно страдающий метеоризмом; его хлеб, мясо, соленая рыба, которую он часто вялит тут же в тюрьме, крошки, кусочки, косточки, остатки щей в котелке; клопы, которых он давит пальцами тут же на нарах, — всё это делает казарменный воздух вонючим, промозглым, кислым; он насыщается водяными парами до крайней степени,
так что во время сильных морозов окна к утру покрываются изнутри слоем льда и в казарме становится темно; сероводород, аммиачные и всякие другие соединения мешаются в воздухе
с водяными парами и происходит то самое, от чего, по словам надзирателей, «душу воротит».
Надо или признать общие камеры уже отжившими и заменить их жилищами иного типа, что уже отчасти и делается,
так как многие каторжные живут не в тюрьме, а в избах, или же мириться
с нечистотой как
с неизбежным, необходимым злом, и измерения испорченного воздуха кубическими саженями предоставить тем, кто в гигиене видит одну только пустую формальность.
Она отучает его мало-помалу от домовитости, то есть того самого качества, которое нужно беречь в каторжном больше всего,
так как по выходе из тюрьмы он становится самостоятельным членом колонии, где
с первого же дня требуют от него, на основании закона и под угрозой наказания, чтобы он был хорошим хозяином и добрым семьянином.
Нельзя же ведь определить, сколько часов каторжный должен тащить бревно во время метели, нельзя освободить его от ночных работ, когда последние необходимы, нельзя ведь по закону освободить исправляющегося от работы в праздник, если он, например, работает в угольной яме вместе
с испытуемым,
так как тогда бы пришлось освободить обоих и прекратить работу.
Гинце и Кононович боролись
с этим злом, но недостаточно энергично; по крайней мере я нашел только три приказа, относящихся к вопросу о прислуге, и
таких, которые человек заинтересованный мог широко толковать в свою пользу.
Однажды у меня
с ним происходил
такой разговор...
Любителей
так называемой заборной литературы много и на воле, но на каторге цинизм превосходит всякую меру и не идет в сравнение ни
с чем.
Основано оно в 1881 году и названо
так в честь М.
С. Корсакова, бывшего генерал-губернатора Восточной Сибири.
Те из жителей, которые, подобно корсаковцам, имеют большие пахотные участки, от 3 до 6 и даже 8 десятин, не бедствуют, но
таких участков мало и
с каждым годом становится всё меньше и меньше, и в настоящее время больше половины хозяев владеют участками от 1/8 до 1 1/2 дес., а это значит, что хлебопашество дает им одни только убытки.
А
так как долина здесь узка и
с обеих сторон стиснута горами, на которых ничего не родится, и
так как администрация не останавливается ни перед какими соображениями, когда ей нужно сбыть
с рук людей, и, наверное, ежегодно будет сажать сюда на участки десятки новых хозяев, то пахотные участки останутся
такими же, как теперь, то есть в 1/8, 1/4 и 1/2 дес., а пожалуй, и меньше.
Но совет этот не имеет практического значения,
так как овцы могли бы «использовать» выгоны только в течение короткого лета, а в длинную зиму они околевали бы
с голоду.]
На
такой почве, по-видимому, без вреда для себя могут уживаться только растения
с крепкими, глубоко сидящими корнями, как, например, лопухи, а из культурных только корнеплоды, брюква и картофель, для которых к тому же почва обрабатывается лучше и глубже, чем для злаков.
В одной избе помещается мужик, мохнатый, как паук,
с нависшими бровями, каторжный, грязный, и
с ним другой
такой же мохнатый и грязный; у обоих большие семьи, а в избе, как говорится, срамота и злыдни — даже гвоздя нет.
Это место, помимо красоты положения, чрезвычайно богато красками,
так что трудно обойтись без устаревшего сравнения
с пестрым ковром или калейдоскопом.
В направлении
с юга на север эти селения расположены в
таком порядке...
Должно быть, это своеобразно красиво, но предубеждение против места засело
так глубоко, что не только на людей, но даже на растения смотришь
с сожалением, что они растут именно здесь, а не в другом месте.
Это каторжный, старик, который
с первого же дня приезда своего на Сахалин отказался работать, и перед его непобедимым, чисто звериным упрямством спасовали все принудительные меры; его сажали в темную, несколько раз секли, но он стоически выдерживал наказание и после каждой экзекуции восклицал: «А все-таки я не буду работать!» Повозились
с ним и в конце концов бросили.
Вероятно, он был доставлен на остров не один,
так как в 1858 г. уголь близ Дуэ добывался уже при участии каторжных (см. «
С Амура и <
с> берегов Великого океана» в «Московских ведомостях», 1874 г., № 207).
A priori он признал за Сахалином следующие достоинства: 1) географическое положение, обеспечивающее материк от побегов; 2) наказание получает надлежащую репрессивную силу,
так как ссылка на Сахалин может быть признана безвозвратною; 3) простор для деятельности преступника, решившего начать новую, трудовую жизнь; 4)
с точки зрения государственной пользы, сосредоточение ссыльных на Сахалине представляется залогом для упрочения обладания нашего островом; 5) угольные залежи могут быть
с выгодою эксплуатируемы ввиду громадной потребности в угле.
Руки до
такой степени привыкают к тому, что всякое даже малейшее движение сопряжено
с чувством тяжести, что арестант после того уж, как наконец расстается
с тачкой и ручными кандалами, долго еще чувствует в руках неловкость и делает без надобности сильные, резкие движения; когда, например, берется за чашку, то расплескивает чай, как страдающий chorea minor.
Так бы оно могло быть, но холодные течения Охотского моря и льдины, которые плавают у восточного берега даже в июне, свидетельствуют
с неумолимою ясностью, что когда природа создавала Сахалин, то при этом она меньше всего имела в виду человека и его пользу.
Когда
с мальчика, начитавшегося Майн-Рида, падает ночью одеяло, он зябнет, и тогда ему снится именно
такое море.
С одним из самых страстных и неутомимых картежников, поселенцем Сизовым, у меня происходил
такой разговор...
Ей видно, как перед самым домом из открытого парника глядят уже созревшие арбузы и около них почтительно,
с выражением рабского усердия, ходит каторжный садовник Каратаев; ей видно, как
с реки, где арестанты ловят рыбу, несут здоровую, отборную кету,
так называемую «серебрянку», которая идет не в тюрьму, а на балычки для начальства.