Неточные совпадения
Тюрьма находится близ главной улицы, но по внешнему виду она
мало отличается от военной казармы, и потому Александровск совсем не носит того мрачного острожного характера,
какой я ожидал встретить.
Это новое звание не считается низким уже потому, что слово «поселенец»
мало чем отличается от поселянина, не говоря уже о правах,
какие сопряжены с этим званием.
Она отучает его мало-помалу от домовитости, то есть того самого качества, которое нужно беречь в каторжном больше всего, так
как по выходе из тюрьмы он становится самостоятельным членом колонии, где с первого же дня требуют от него, на основании закона и под угрозой наказания, чтобы он был хорошим хозяином и добрым семьянином.
Чем выше поднимаешься, тем свободнее дышится; море раскидывается перед глазами, приходят мало-помалу мысли, ничего общего не имеющее ни с тюрьмой, ни с каторгой, ни с ссыльною колонией, и тут только сознаешь,
как скучно и трудно живется внизу.
В то время
как в Слободке четверть хозяев обходится без пахотной земли, а другая четверть имеет ее очень
мало, здесь, в Корсаковке, все хозяева пашут землю и сеют зерновые хлеба; там половина хозяев обходится без скота и все-таки сыта, здесь же почти все хозяева находят нужным держать скот.
Объясняется это тем, что их
мало, и те блага,
какие имеются в их распоряжении, приходится делить между немногими.
В сравнении с Александровским округом в большинстве селений Тымовского,
как увидит читатель, очень много совладельцев или половинщиков,
мало женщин и очень
мало законных семей.
Вынужденное безделье мало-помалу перешло в привычное, и теперь они, точно у моря ждут погоды, томятся, нехотя спят, ничего не делают и, вероятно, уже не способны ни на
какое дело.
Первые попытки были не совсем удачны: русские
мало были знакомы с чисто техническою стороной дела; теперь же они попривыкли, и хотя Демби не так доволен ими,
как китайцами, но все-таки уже можно серьезно рассчитывать, что со временем будут находить себе здесь кусок хлеба сотни поселенцев.
Относительно сторонних заработков,
как увидит ниже читатель, южный сахалинец поставлен далеко не в такое безвыходное положение,
как северный; при желании он находит себе заработок, по крайней мере в весенние и летние месяцы, но корсаковцев это
мало касается, так
как на заработки они уходят очень редко и,
как истые горожане, живут на неопределенные средства, — неопределенные в смысле их случайности и непостоянства.
Как видит читатель, здешний юг
мало похож на юг: зима здесь такая же суровая,
как в Олонецкой губернии, а лето —
как в Архангельске.
Обыкновенно они бывают защищены от холодных ветров, и в то время
как на соседних горах и трясинах растительность поражает своею скудостью и
мало отличается от полярной, здесь, в еланях, мы встречаем роскошные рощи и траву раза в два выше человеческого роста; в летние, не пасмурные дни земля здесь,
как говорится, парит, во влажном воздухе становится душно,
как в бане, и согретая почва гонит все злаки в солому, так что в один месяц, например, рожь достигает почти сажени вышины.
[Тут растут: пробковое дерево и виноград, но они выродились и так же
мало похожи на своих предков,
как сахалинский бамбуковый тростник на цейлонский бамбук.]
Находятся Кресты на реке Такоэ,
как раз при впадении в нее притока; почва — суглинок с хорошим налетом ила, урожаи бывают почти каждый год, лугов много, и люди, по счастью, оказались порядочными хозяевами; но в первые годы селение
мало отличалось от Верхнего Армудана и едва не погибло.
Место для селения выбирал некий г. Иванов, понимающий в этом деле так же
мало,
как в гиляцком и аинском языках, переводчиком которых он официально считается; впрочем, в ту пору он был помощником смотрителя тюрьмы и исправлял должность нынешнего смотрителя поселений.
Вообще во всей этой сахалинской истории японцы, люди ловкие, подвижные и хитрые, вели себя как-то нерешительно и вяло, что можно объяснить только тем, что у них было так же
мало уверенности в своем праве,
как и у русских.
Похоже,
как будто сама администрация не верит в сельскохозяйственную колонию и мало-помалу успокоилась на мысли, что земля нужна поселенцу ненадолго, всего на шесть лет, так
как, получив крестьянские права, он непременно покинет остров, и что при таких условиях вопрос об участках может иметь одно лишь формальное значение.
Взрослых уроженцев Сахалина, для которых остров был бы родиной, еще нет, старожилов очень
мало, большинство составляют новички; население меняется каждый год; одни прибывают, другие выбывают; и во многих селениях,
как я говорил уже, жители производят впечатление не сельского общества, а случайного сброда.
Один каторжный слесарь делает берданки и уже четыре продал на материк, другой — делает оригинальные цепочки из стали, третий — лепит из гипса; но все эти берданки, цепочки и очень дорогие шкатулки так же
мало рисуют экономическое положение колонии,
как и то, что один поселенец на юге собирает по берегу китовую кость, а другой — добывает трепангу.
Смотритель Селиванов, о котором я упоминал уже, пал жертвой припека, так
как был убит хлебопеком-каторжным, которого распекал за то, что у того выходило
мало припеку.
Поляков писал: «Хлеб в Мало-Тымовском поселении был до такой степени плох, что не всякая собака решается есть его; в нем была масса неперемолотых, целых зерен, мякины и соломы; один из присутствовавших при осмотре хлеба моих сотоварищей справедливо заметил: „Да, этим хлебом так же легко завязить все зубы,
как и найти в них зубочистку для их очистки“».]
Да и эти 9 % относятся исключительно к школьному возрасту, так что о взрослой сахалинской женщине можно сказать, что она грамоте не знает; просвещение не коснулось ее, она поражает своим грубым невежеством, и, мне кажется, нигде в другом месте я не видел таких бестолковых и
мало понятливых женщин,
как именно здесь, среди преступного и порабощенного населения.
Так
как сахалинские надзиратели никогда не возвышались до понимания целей надзора, то с течением времени, по естественному порядку вещей, сами цели надзора должны были мало-помалу сузиться до теперешнего своего состояния.
Всякое же тайное наслаждение, часто повторяемое, обращается мало-помалу в страсть; при слишком большой подражательности ссыльных, один арестант заражает другого, и в конце концов такие, казалось бы, пустяки,
как контрабандная водка и игра в карты, ведут к невероятным беспорядкам.