Неточные совпадения
Однажды, выйдя на рассвете прогуляться на бак, я увидел, как солдаты,
женщины, дети, два китайца и арестанты в кандалах крепко спали, прижавшись друг к другу;
их покрывала роса, и было прохладно.
На восточном побережье и на Сахалине
он сделал себе блестящую карьеру в какие-нибудь пять лет, но потерял дочь, которая умерла от голода, состарился, состарилась и потеряла здоровье
его жена, «молоденькая, хорошенькая и приветливая
женщина», переносившая все лишения геройски.
Его похвальное слово не мирилось в сознании с такими явлениями, как голод, повальная проституция ссыльных
женщин, жестокие телесные наказания, но слушатели должны были верить
ему: настоящее в сравнении с тем, что происходило пять лет назад, представлялось чуть ли не началом золотого века.
Пока говоришь с
ним, в избу собираются соседи и начинается разговор на равные темы: о начальстве, климате,
женщинах…
Жителей 1499: из
них мужчин 923,
женщин 576.
Женщины, по
его словам, раздавались в услуги лицам управления, не исключая и холостых надзирателей.
А так как казенные здания и службы при
них не могут оставаться без надзора и без удовлетворения, то к каждому таковому зданию разрешаю назначать потребное число мужчин и
женщин, показывая
их по наряду по этим назначениям как сторожей, дровотасков, поломоек и проч., смотря по потребности» (приказ № 276).
По этим варварским помещениям и
их обстановке, где девушки 15 и 16 лет вынуждены спать рядом с каторжниками, читатель может судить, каким неуважением и презрением окружены здесь
женщины и дети, добровольно последовавшие на каторгу за своими мужьями и отцами, как здесь мало дорожат
ими и как мало думают о сельскохозяйственной колонии.
Как по наружному виду, так и по количеству семей и
женщин, по возрастному составу жителей и вообще по всем относящимся к
нему цифрам, это одно из немногих селений на Сахалине, которое серьезно можно назвать селением, а не случайным сбродом людей.
Законных семей в
нем 121, свободных 14, и между законными женами значительно преобладают
женщины свободного состояния, которых здесь 103; дети составляют треть всего населения.
Женат
он вторым браком на дочери поселенца, молодой
женщине, от которой имеет шестерых детей в возрасте от 1 до 9 лет.
Еще южнее, по линии проектированного почтового тракта, есть селение Вальзы, основанное в 1889 г. Тут 40 мужчин и ни одной
женщины. За неделю до моего приезда, из Рыковского были посланы три семьи еще южнее, для основания селения Лонгари, на одном из притоков реки Пороная. Эти два селения, в которых жизнь едва только начинается, я оставлю на долю того автора, который будет иметь возможность проехать к
ним по хорошей дороге и видеть
их близко.
Многоженство допускается, но широкого развития
оно не получило, хотя
женщин, по-видимому, больше, чем мужчин.
Презрение к
женщине, как к низкому существу или вещи, доходит у гиляка до такой степени, что в сфере женского вопроса
он не считает предосудительным даже рабство в прямом и грубом смысле этого слова.
По свидетельству Шренка, гиляки часто привозят с собой аинских
женщин в качестве рабынь; очевидно,
женщина составляет у
них такой же предмет торговли, как табак или даба.
Шведский писатель Стриндберг, известный женоненавистник, желающий, чтобы
женщина была только рабыней и служила прихотям мужчины, в сущности единомышленник гиляков; если б
ему случилось приехать на Сев<ерный> Сахалин, то
они долго бы
его обнимали.
Он рассказывал мне потом, что в ту пору
ему пришлось пережить нравственно три долгих фазиса: первый, самый долгий и мучительный, — уверенность в неминуемой гибели; каторжниками овладела паника, и
они выли; детей и
женщин пришлось отправить в шлюпке под командой офицера по тому направлению, где предполагался берег, и шлюпка скоро исчезла в тумане; второй фазис — некоторая надежда на спасение: с Крильонского маяка донесся пушечный выстрел, извещавший, что
женщины и дети достигли берега благополучно; третий — полная уверенность в спасении, когда в туманном воздухе вдруг раздались звуки корнет-а-пистона, на котором играл возвращавшийся офицер.
Этот Пищиков засек нагайкой свою жену, интеллигентную
женщину, беременную на девятом месяце, и истязание продолжалось шесть часов; сделал
он это из ревности к добрачной жизни жены: во время последней войны она была увлечена пленным турком.
Доктор З-кий говорил мне, что как-то, исполняя должность тюремного врача,
он вздумал осмотреть партию вновь прибывших
женщин, и все
они оказались с женскими болезнями.
Первое селение по Сусуе — Голый Мыс; существует
оно лишь с прошлого года, и избы еще не достроены. Здесь 24 мужчины и ни одной
женщины. Стоит селение на бугре, который и раньше назывался голым мысом. Речка здесь не близко от жилья — надо к ней спускаться; колодца нет.
Тотчас за Владимировкой начинается громадный луг в несколько сот десятин;
он имеет вид полукруга, версты четыре в диаметре. У дороги, где
он кончается, стоит селение Луговое, или Лужки, основанное в 1888 г. Здесь 69 мужчин и только 5
женщин.
За неделю до моего приезда отравилась борцом
его жена, молодая
женщина.
Что касается
женщин, то одна из
них, Софья, замужем за крестьянином из ссыльных Барановским и живет в Мицульке, другая, Анисья, за поселенцем Леоновым, живет в Третьей Пади.
Казацкому сотнику Черному, приводившему курильских айно в русское подданство, вздумалось наказать некоторых розгами: «При одном виде приготовлений к наказанию айно пришли в ужас, а когда двум
женщинам стали вязать руки назад, чтобы удобнее расправиться с
ними, некоторые из айно убежали на неприступный утес, а один айно с 20
женщинами и детьми ушел на байдаре в море…
Не успевших убежать
женщин высекли, а мужчин шесть человек взяли с собою на байдары, а чтобы воспрепятствовать побегу,
им связали руки назад, но так немилостиво, что один из
них умер.
И без всяких статей и приказов, а по необходимости, потому что это полезно для колонии, вне тюрьмы, в собственных домах и на вольных квартирах, живут все без исключения ссыльнокаторжные
женщины, многие испытуемые и даже бессрочные, если у
них есть семьи или если
они хорошие мастера, землемеры, каюры и т. п.
Если
он состоит в сожительстве с ссыльною
женщиной и имеет от нее детей, то билет на отлучку выдается
ему только в том случае, если
он обеспечит своим имуществом дальнейшее существование своей сожительницы и незаконно прижитых с нею детей (приказ № 92, 1889 г.).
Женщины реже попадают на каторгу не потому, что
они нравственнее мужчин, а потому, что по самому строю жизни и отчасти по свойствам своей организации в меньшей степени, чем мужчины, подвержены внешним влияниям и риску совершать тяжкие уголовные преступления.
Что же касается осужденных за отравление, то среди
женщин их больше не только относительно, но даже абсолютно.
С колонизационной точки зрения эти
женщины имеют одно важное преимущество:
они поступают в колонию в сравнительно молодом возрасте; это в большинстве
женщины с темпераментом, осужденные за преступления романического и семейного характера: «за мужа пришла», «за свекровь пришла»…
Женщины, согнувшись под тяжестью узлов и котомок, плетутся по шоссе, вялые, еще не пришедшие в себя от морской болезни, а за
ними, как на ярмарке за комедиантами, идут целые толпы баб, мужиков, ребятишек и лиц, причастных к канцеляриям.
Женщину может получить и каторжный, даже из разряда испытуемых, если
он человек денежный и пользуется влиянием в тюремном мирке.
Этим немногим избранникам посылается приказ, чтобы
они в такой-то день и час приходили в пост, в тюрьму, за получением
женщин.
Когда все
они приходят в пост,
их впускают в женский барак и оставляют тут вместе с
женщинами.
— Нехорошо, что
женщин присылают сюда из России не весной, а осенью, — говорил мне один чиновник. — Зимою бабе нечего делать, она не помощница мужику, а только лишний рот. Потому-то хорошие хозяева берут
их осенью неохотно.
На вопрос, как
им живется, поселенец и
его сожительница обыкновенно отвечают: «Хорошо живем». А некоторые каторжные
женщины говорили мне, что дома в России от мужей своих
они терпели только озорства, побои да попреки куском хлеба, а здесь, на каторге,
они впервые увидели свет. «Слава богу, живу теперь с хорошим человеком,
он меня жалеет». Ссыльные жалеют своих сожительниц и дорожат
ими.
— Здесь, за недостатком
женщин, мужик сам и пашет, и стряпает, и корову доит, и белье починяет, — говорил мне барон А. Н. Корф, — и уж если к
нему попадет
женщина, то
он крепко держится за нее. Посмотрите, как
он наряжает ее.
Женщина у ссыльных пользуется почетом.
В Дуэ я видел сумасшедшую, страдающую эпилепсией каторжную, которая живет в избе своего сожителя, тоже каторжного;
он ходит за ней, как усердная сиделка, и когда я заметил
ему, что, вероятно,
ему тяжело жить в одной комнате с этою
женщиной, то
он ответил мне весело: «Ничево-о, ваше высокоблагородие, по человечности!» В Ново-Михайловке у одного поселенца сожительница давно уже лишилась ног и день и ночь лежит среди комнаты на лохмотьях, и
он ходит за ней, и когда я стал уверять
его, что для
него же было бы удобнее, если бы она лежала, в больнице, то и
он тоже заговорил о человечности.
Много мужчин и
женщин живут вместе, потому что так надо, так принято в ссылке; сожительства стали в колонии традиционным порядком, И эти люди, как слабые, безвольные натуры, подчинились этому порядку, хотя никто не принуждал
их к тому.
Если
женщины из таких семей промышляют проституцией, то сожители
их обыкновенно поощряют это занятие.
Женщин свободного состояния, добровольно пришедших за мужьями, в настоящее время в колонии больше, чем каторжных
женщин, а ко всему числу ссыльных
женщин они относятся как 2: 3.
[В первые десять лет с начала морской перевозки, с 1879 по 1889 г., на пароходах Добровольного флота было перевезено каторжных мужчин и
женщин 8430 и добровольно следовавших за
ними членов
их семейств 1146.]
Когда
женщины свободного состояния прибывают на Сахалин, то
их встречают здесь не особенно приветливо.
Едва она поговорила с теми
женщинами, которые прибыли раньше ее, и поглядела на
их житье-бытье, как у нее уже является уверенность, что она и дети ее погибли.
Если свободная
женщина приехала без денег или привезла
их так мало, что хватило только на покупку избы, и если ей и мужу ничего не присылают из дому, то скоро наступает голод.
О том, как неравномерно
женщины свободного состояния распределяются по округам и поселениям и как мало дорожит
ими местная администрация, я говорил уже.
То, что свободные
женщины и
их дети содержатся в общих камерах, как в тюрьме, при отвратительной обстановке, вместе с тюремными картежниками, с
их любовницами и с
их свиньями, содержатся в Дуэ, то есть в самом жутком и безнадежном месте острова, достаточно рисует колонизационную и сельскохозяйственную политику здешних властей.]
Это хорошо, потому что, помимо всяких колонизационных соображений, близость детей оказывает ссыльным нравственную поддержку и живее, чем что-либо другое, напоминает
им родную русскую деревню; к тому же заботы о детях спасают ссыльных
женщин от праздности; это и худо, потому что непроизводительные возрасты, требуя от населения затрат и сами не давая ничего, осложняют экономические затруднения;
они усиливают нужду, и в этом отношении колония поставлена даже в более неблагодарные условия, чем русская деревня: сахалинские дети, ставши подростками или взрослыми, уезжают на материк и, таким образом, затраты, понесенные колонией, не возвращаются.
А так как из двух местностей с одинаковыми коэффициентами общей рождаемости плодовитость
женщин в той выше, в которой
их относительно меньше, то, очевидно, можно признать также еще, что плодовитость
женщин на Сахалине значительно выше, чем в России вообще.
Причиной повышенной плодовитости
женщин и такой же рождаемости служит, во-первых, праздность ссыльных, живущих в колонии, вынужденное домоседство мужей и сожителей, вследствие отсутствия у
них отхожих промыслов и заработков, и монотонность жизни, при которой удовлетворение половых инстинктов является часто единственным возможным развлечением, и, во-вторых, то обстоятельство, что большинство
женщин принадлежит здесь к производительным возрастам.