Неточные совпадения
На Амуре есть город, где одних лишь
генералов, военных
и штатских, насчитывают 16.
Доктор рассказал мне, что незадолго до моего приезда, во время медицинского осмотра скота на морской пристани, у него произошло крупное недоразумение с начальником острова
и что будто бы даже в конце концов
генерал замахнулся на него палкой; на другой же день он был уволен по прошению, которого не подавал.
— А
генералу не понравится, что вы у меня остановились, — сказал доктор
и значительно подмигнул глазом.
Несмотря на усталость
и недосуг,
генерал принял меня чрезвычайно любезно
и беседовал со мною около часа.
Узнав, что я намерен пробыть на Сахалине несколько месяцев,
генерал предупредил меня, что жить здесь тяжело
и скучно.
Он обещал мне полное содействие, но просил обождать: на Сахалине готовились к встрече генерал-губернатора,
и все были заняты.
Мимо открытых окон по улице, не спеша, с мерным звоном проходили кандальные; против нашей квартиры в военной казарме солдаты-музыканты разучивали к встрече генерал-губернатора свои марши,
и при этом флейта играла из одной пьесы, тромбон из другой, фагот из третьей,
и получался невообразимый хаос.
По улицам носятся тройки
и пары с колокольчиками — это готовят для генерал-губернатора лошадей.
Высыпав песок на площадке перед домом
генерала, кандальные возвращаются тою же дорогой назад,
и звон кандалов слышится непрерывно.
На другой же день по приезде генерал-губернатор приступил к осмотру тюрем
и поселений.
22 июля после молебна
и парада (был табельный день) прибежал надзиратель
и доложил, что генерал-губернатор желает меня видеть. Я отправился. А. Н. Корф принял меня очень ласково
и беседовал со мной около получаса. Наш разговор происходил в присутствии ген. Кононовича. Между прочим, мне был предложен вопрос, не имею ли я какого-либо официального поручения. Я ответил: нет.
В саду
генерала играла музыка
и пели певчие.
Когда я явился к генерал-губернатору с бумагой, он изложил мне свой взгляд на сахалинскую каторгу
и колонию
и предложил записать всё, сказанное им, что я, конечно, исполнил очень охотно.
Каторжные в течение трех лет корчевали, строили дома, осушали болота, проводили дороги
и занимались хлебопашеством, но по отбытии срока не пожелали остаться здесь
и обратились к генерал-губернатору с просьбой о переводе их на материк, так как хлебопашество не давало ничего, а заработков не было.
В своем «Кратком очерке неустройств, существующих на каторге» Власов писал, что в 1871 г., когда он прибыл на остров, его «прежде всего поразило то обстоятельство, что каторжные с разрешения бывшего генерал-губернатора составляют прислугу начальника
и офицеров».
Генерал Гинце, как бы в отмену генерал-губернаторского предписания, разрешил в 1885 г. (приказ № 95) чиновникам брать себе в прислуги ссыльнокаторжных женщин с платою по два рубля в месяц,
и чтобы деньги были обращаемы в казну.
Генерал Кононович в 1888 г. отменил приказ своего предшественника, определив: «ссыльнокаторжных, как мужчин, так
и женщин, в прислугу к чиновникам не назначать
и платы за женщин никакой не взыскивать.
Основано оно в 1881 году
и названо так в честь М. С. Корсакова, бывшего генерал-губернатора Восточной Сибири.
Между тем имя М. С. Корсакова носят на Сахалине селение
и большой пост не за какие-либо особенные заслуги или жертвы, а только потому, что он был генерал-губернатором
и мог нагнать страху.]
Генерал, задыхаясь, садится на толстое бревно. Садимся
и мы. Даем по папироске поселенцам, которые не смеют сесть.
Так как они выразили желание заниматься сельским хозяйством, то генерал-губернатор Восточной Сибири приказал выдать каждому из них шесть быков, лошадь, корову, семена для посева
и продовольствие на два года.
Чтобы облегчить переход из каторжного состояния в более самостоятельное, приамурский генерал-губернатор в 1888 г. разрешил освобождать трудолюбивых
и доброго поведения каторжных до срока; объявляя об этом приказе (№ 302), ген.
В 1888 г. в одном из своих приказов (№ 280)
генерал Кононович, ввиду того что ни в Тымовском, ни в Александровском округах нет уже места для отвода участков, между тем как число нуждающихся в них быстро возрастает, предложил «немедленно организовать партии из благонадежных ссыльнокаторжных под надзором вполне расторопных, более опытных в этом деле
и грамотных надзирателей или даже чиновников,
и таковые отправлять к отысканию мест, годных под поселения».
Такое положение дела генерал-губернатор, диктуя мне в тетрадку, называл «вопиющим»
и обвинял при этом, конечно, не ссыльных.
Генерал-губернатор, начальник острова в окружные начальники не верили в производительность труда сахалинских земледельцев; для них уже не подлежало сомнению, что попытка приурочить труд ссыльных к сельскому хозяйству потерпела полную неудачу
и что продолжать настаивать на том, чтобы колония во что бы ни стало была сельскохозяйственной, значило тратить непроизводительно казенные деньги
и подвергать людей напрасным мучениям.
Генерал-губернатор иногда смягчает приговор, заменяя казнь ста плетями, прикованием к тачке
и содержанием в разряде испытуемых без срока.
Когда генерал-губернатор обходил с начальником острова кандальные, то последний приказал снять с Блохи ручные кандалы
и при этом ваял с него честное слово, что он уже больше не будет бегать.
Неточные совпадения
Многие из
генералов находились охотники
и брались, но подойдут, бывало, — нет, мудрено.
Аммос Федорович (в сторону).Вот выкинет штуку, когда в самом деле сделается
генералом! Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, нет, до этого еще далека песня. Тут
и почище тебя есть, а до сих пор еще не
генералы.
Добчинский. Нет, не
генерал, а не уступит
генералу: такое образование
и важные поступки-с.
Городничий. Ведь оно, как ты думаешь, Анна Андреевна, теперь можно большой чин зашибить, потому что он запанибрата со всеми министрами
и во дворец ездит, так поэтому может такое производство сделать, что со временем
и в
генералы влезешь. Как ты думаешь, Анна Андреевна: можно влезть в
генералы?
На дороге обчистил меня кругом пехотный капитан, так что трактирщик хотел уже было посадить в тюрьму; как вдруг, по моей петербургской физиономии
и по костюму, весь город принял меня за генерал-губернатора.